Том 4. Письма 1820-1849 - Тютчев Федор Иванович - Страница 18

Вяземскому П. А., 11/23 июня 1837

Ce 11 juin 1837

Vous voudrez bien, mon Prince, pardonner, à mon défaut absolu de connaissances locales, la liberté que je prends de m’adresser à vous, pour vous prier de vouloir bien vous charger de faire remettre à qui de droit les 25 r que je dois comme prix de souscription pour les 4 volumes du Современник. Il y a des choses belles et tristes dans le premier. C’est bien là un livre d’outre-tombe, comme dit Chateaubriand, — et je puis ajouter avec toute vérité que la circonstance qui me l’a fait tenir de votre main lui donne un nouveau prix à mes yeux.

Agréez, mon Prince, l’assurance de ma considération la plus distinguée.

T. Tutchef

11 июня 1837

Благоволите, князь, простить меня за то, что, не имея положительно никаких местных знакомств, я беру на себя смелость обратиться к вам с просьбой не отказаться вручить кому следует причитающиеся с меня 25 рублей за подписку на 4 тома «Современника». В первом из них есть вещи прекрасные и грустные. Это поистине замогильная книга, как говорил Шатобриан, — и я могу добавить с полной искренностью, что то обстоятельство, что я получил ее из ваших рук, придает ей новую цену в моих глазах.

Примите, князь, уверение в моем особом уважении.

Ф. Тютчев

Тютчевым И. Н., Е. Л. и др., 8/20 августа 1837

Ce 8 août à bord d’Alexandra 2 h du matin.

Dieu soit loué. Et à vous, mille grâces vous soient rendues pour la bonne nouvelle. Je n’ai pas besoin de vous dire tout ce qu’elle m’a fait éprouver de sentiments à la fois…[9]

Дашинька, друг мой, обнимаю тебя и новорожденного… благодарю, что поторопилась… Николай Васильевич, поздравляю вас… а вы, маминька… но для вас, маминька, у меня слов нет… День 7-го августа для вас останется памятен… Vous, cher papa, je vous remercie mille fois de n’avoir pas désespéré de faire parvenir à temps jusqu’à moi la bonne nouvelle. Maintenant je pars, le cœur bien plus léger et je m’en vais d’ici pour l’annoncer à toute l’Europe… Nous levons l’ancre dans deux heures d’ici. Votre messager vous dira le reste…[10]

Теперь, узнавши о случившемся, я переживу с вами мысленно весь вчерашний день, с самой той минуты, как вы от меня воротились. Маминька, скажите ради Бога, как вы это всё вынесли?..

Сто раз обнимаю вас от всей души, и вас, папинька, и всех вас, и особливо героиню этого вели<кого> дня… и всех поручаю милост<и Божией>.[11] Простите… и среди вашей радости поминайте о уезжающем, который один на море — но сердцем с вами… Простите… Из Любека получите от меня письмо…

Целую ваши ручки.

Ф. Тютчев

Мой Матиас, который светит мне фонарем, просил меня убедительно передать вам свою благодарность за подаренные ему вами два червонца. Я для великого дня обещал ему исполнить его желание.

Тютчевым И. Н., Е. Л. и др., 15/27 августа 1837

Lübeck.

Ce dimanche. 15 août 1837

Enfin, chers papa et maman, me voilà à Lübeck, où nous sommes arrivés hier dans la soirée, au lieu d’y être rendus mercredi ou jeudi dernier. Mais aussi quelle traversée! Depuis deux ans on ne se souvient pas d’en avoir fait une semblable… C’était, je crois, pour me consoler de vous avoir quittés et quittés dans quel moment!

Mais ne parlons pas de moi. Que fait Dorothée, que fait l’enfant? Je donnerais volontiers la moitié de ma taxe de courrier pour avoir en ce moment de vos nouvelles. C’est demain le neuvième jour. J’espère en Dieu, que tout va bien.

Маминька, каковы вы?.. Si j’avais eu le sens commun, j’aurais dû il y a huit jours laisser à ma place le cocher de Souchkoff voguer vers Lübeck et retourner vers vous. Je me serais épargné par là bien des inquiétudes et à vous aussi peut-être. Car si par hasard vous aviez eu le très grand tort de penser ces jours derniers à autre chose qu’à notre accouchée le retard très involontaire de cette lettre peut vous avoir causé quelque alarme. Mais que voulez-vous. Le bateau à vapeur, sur lequel j’avais compté pour vous donner de mes nouvelles, avait quitté Travemünde trois heures avant que n’y fussions arrivés.

Et me voilà à Lübeck… dans la même chambre que j’ai occupé il y a trois mois, jour pour jour. J’ai eu le sentiment, en me retrouvant ici, comme si je n’avais fait que rêver mon séjour auprès de vous… Est-il vrai, que pendant trois mois je vous ai vu tous les jours, que tous les jours je me sois assis à votre table… Et pourquoi cela a-t-il cessé tout à coup et pourquoi suis-je ici?..[12]

Мне одного очень, очень жаль. Я не успел, прощаясь с вами, поблагодарить вас за всю вашу любовь… Я знал всегда и помнил, что вы меня любите… Но после стольких лет разлуки я невольно был приятно изумлен, видя, что можно быть так любиму… От всей души благодарю вас… Простите мне многое, что могло во мне огорчить вас во время моего короткого пребывания. Я чувствую, как часто я бывал поистине несносен. Не припишите этого не иному чему, как странному полуболезненному состоянию моего здоровья — будь это сказано не в извинение мое, но в пояснение. Не поминайте меня лихом.

Любезнейший Николай Васильевич. Я еще не успел поздравить вас с вашим новым родительским званием. Дай Бог вам им вполне насладиться. Воображаю вашу радость, минувшую тревогу и теперешние крестные хлопоты. Об одном прошу вас, племянника моего ради. Повремените угощением, потчиванием. Не заставляйте этого младшего, весьма юного Ивана Николаевича через силу кушать, как вы это делаете со старшим. Жаль мне очень было, что при отъезде моем не удалось мне проститься с вами. Но вы и без изустных уверений моих вполне должны быть уверены в моей искренней признательности за оказанную мне дружбу и родственное гостеприимство — брату вашему засвидетельствуйте мое почтение.

Я полагаю, любезнейший папинька, что тетушка Надежда Николаевна должна быть теперь с вами. Судьбе и Родофиникину не угодно было позволить мне с нею видеться… Но память ее обо мне будет для меня всегда драгоценна. И всем, всем вообще, кто еще вспомнит обо мне через шесть недель, всем мой усердный и дружеский поклон.

Сколько раз, маминька, думал я о вас во время нашего многотрудного плавания. Сдавалось ли вам, что о вас думают на острове Борнгольме, где мы, за бурею, принуждены были простоять целые сутки на якоре. Не хороша гроза на Поварской, но на море еще хуже.