Злые чары Синей Луны - Грин Саймон - Страница 50
- Предыдущая
- 50/121
- Следующая
Арлик был облачен в церемониальный доспех дымчатого цвета. Его тощее, как палка, тело скрепляли многочисленные кожаные ремешки и металлические пряжки. Разваливающийся дряхлый старик был словно заключен в каркас. Ремешки и петли громко скрипели при ходьбе. Он то и дело покряхтывал, с усилием переставляя ноги. Но при всей очевидной хрупкости изношенного тела, в нем все еще пылал огонь. Надменность и решимость гнали его вперед. Герцог по-прежнему оставался опасным человеком, и все при дворе знали это.
— Дьявол, — тихо произнесла Фишер, и Хок уловил потрясение в ее голосе. — Он страшно постарел с тех пор, как я последний раз его видела! Он был таким бойцом, таким воином! А теперь — ты только посмотри на него… Время сожрало моего отца. Да, конечно, он все еще герцог. Он по-прежнему опасен, словно свернувшаяся змея. И будет смертельно опасен — до тех пор, пока не заколотят крышку его гроба. Но я больше не боюсь его. Это дряхлый старик. Не уверена, что он узнает меня.
Герцог Арлик резко остановился перед троном и гневно воззрился на королеву Фелицию. Он тяжело дышал, и руки у него дрожали, но взгляд оставался твердым. Королева пыталась властно посмотреть на него сверху вниз, но для всех было очевидно, что это ей стоит огромных усилий.
— Так, дочь, — произнес, наконец, герцог неожиданно глубоким и звучным голосом, — ты опять пила.
— Ах, отец, — отозвалась королева. — Чему мы обязаны вашим появлением? Нашли у себя в апартаментах новый повод для жалоб?
— Не умничай, Фелиция! Я посадил тебя на этот трон. Я могу и убрать, если придется.
— Вы говорите с королевой Лесной страны, — раздался спокойный голос Чанса. — Правильная форма обращения к ней — «ваше величество». Постарайтесь не забывать об этом. Мне бы очень не хотелось выволакивать вас отсюда в цепях за неуважение, проявленное к трону. Правда. Это было бы очень неприятно.
— Заткни своего пса, Фелиция, — не оборачиваясь, бросил Арлик. — До меня дошел слух, что ты подумываешь принять эти ничтожества из какой-то там Стражи вместо Руперта и Джулии. Ты не можешь этого сделать. Они не подходят для расследования убийства твоего мужа. Отошли их. А затем отправь своего верного пса обратно — за Джулией и Рупертом. Потребуй, чтобы они вернулись. Настаивай. Будь королевой, черт подери.
— Вы просто хотите убрать меня с дороги! — сердито воскликнул Чанс, но герцог и бровью не повел. Его непреклонный взгляд был прикован к дочери, которая начала нервно ерзать на своем сиденье.
— Ладно, твоя взяла, — неохотно признала она. — Руперт и Джулия…
— …не приедут! — отрезал Хок, вставая между королевой и герцогом. Фишер тут же оказалась рядом и гневно уставилась на своего отца. — Мы с Фишер расследуем это убийство и найдем виновного. Мы никуда не уйдем. Мы нужны здесь. Хотя бы просто потому, что мы здесь единственные незаинтересованные лица. Так что отвали, Старлайт, или я обрежу тебе подтяжки.
Герцог молча смотрел на него. Очевидно, прошло очень много времени с тех пор, как ему осмеливались открыто бросать вызов.
— Кстати, а что это вам вдруг захотелось снова повидать свою дочь Джулию, герцог Арлик? Разве давным-давно вы не приговорили ее к смерти?
Герцог пожал плечами:
— Она ослушалась меня. Она меня разочаровала. А поскольку у меня имелось еще семь дочерей, надо же было как-то держать их в узде. Поверьте, Джулия не из тех, кто делает то, чего от них ждут. Может, она просто боится снова показаться мне на глаза.
Фишер ухмыльнулась:
— Очень сомневаюсь. Она видела Черный лес, Долгую ночь и князя демонов. После всего этого старик, который не разваливается только благодаря бечевке и сургучу, вряд ли представляет для нее серьезную угрозу.
— Я — суверенный монарх Герцогства под горой. Вы не смеете говорить со мной в таком тоне.
— Еще как смеем, — возразил Хок. — Вы не первый правитель, кого мы осаживаем, и не последний. У вас нет над нами власти. Мы — Хок и Фишер. И мы не перед кем не преклоняем колен.
— Правда-правда, — поддакнула Фишер.
Герцог Арлик повернулся к своим гвардейцам:
— Убейте их.
Герцогская гвардия вытащила мечи и молча, сосредоточенно бросилась вперед. Хок и Фишер выхватили оружие и пошли им навстречу. Прочие, разинув рты, наблюдали, как сшиблись мечи, брызнула кровь — и пришельцы втоптали в грязь двадцать гвардейцев. Чанс прыгал вокруг потасовки и причитал: «Только никого не убивайте! Пожалуйста, не убивайте их!»
Горские гвардейцы были тренированными, опытными солдатами, но не смогли тягаться с Хоком и Фишер, которые повзрослели при гораздо более жестких условиях, чем люди герцога вообще могли себе представить.
Вскоре и на полу, и на одежде придворных оказалось много крови. Повсюду валялись раненые и оглушенные гвардейцы. Немногие оставшиеся побросали мечи и сдались, вопреки гневным приказам своего герцога.
Хок и Фишер с тихим удовлетворением огляделись, очистили клинки от крови и убрали их в ножны, не потрудившись даже взглянуть в сторону Арлика. Сэр Роберт Хок начал аплодировать и большинство придворных присоединились к нему. Королеве Фелиции явно очень хотелось сделать то же самое.
Чанс приблизился к Хоку и Фишер и тяжело вздохнул:
— Неужели вы двое ни с кем не можете поладить?
— Мы ведь никого не убили, — невинным тоном возразил Хок.
— Именно так вы представляете себе дипломатию, да?
— Ну, в общем и целом, да, — ответила Фишер.
— Считай это утверждением принципов. Впрочем, нам все равно. Итак, на чем мы остановились, Арлик?
Чанс мгновенно оказался между ними и герцогом.
— Достаточно. Герцог является гостем при дворе и в качестве такового находится под моей защитой. Я не могу позволить вам угрожать ему.
— Вечно ты портишь все удовольствие, — проворчала Фишер.
И тут всё замерло, потому что из неимоверного далека донесся рокот железного колокола. Жуткий звон перекатывался в воздухе, словно медленный гром. Этот набат отдавался в самой сокровенной глубине человеческой души, и каждый из находящихся в зале ощутил это. Кошмарный колокол звонил и звонил, словно дьявол призывал проклятых на молитву у своих раздвоенных копыт.
— Что это? — спросила Фишер. — Что это за звук? Откуда он исходит?
— Это большой колокол Опрокинутого Собора, — ответил Магус, повышая свой обычно тихий голос, чтобы его услышали сквозь гул. — Он молчал несколько веков.
— Тогда почему он зазвонил сейчас?! — в отчаянии крикнула королева Фелиция.
— В замок явилось нечто новое, и оно изменит все, — ответил колдун. На Хока и Фишер он не смотрел.
— Кто же звонит в эту проклятую штуку? — поинтересовалась фея Лунный Блик, зажав острые ушки крохотными ручками.
— Не знаю, — отозвался чародей. — Может, Жареный?
— Плевать, кто там звонит! — заревел Хок. — Как нам остановить его?
Ответом Магус не располагал. Теперь уже все придворные заткнули уши, но это не помогало. Набат страшного колокола Опрокинутого Собора услышал бы и глухой, и последний тупица плакал от ужаса при этом звуке. Некоторые тряслись, кого-то тошнило, по щекам текли слезы, от рыданий сотрясались плечи. По всему периметру тронного зала свет начал меркнуть. В глубине теней ощущалось чье-то ужасное присутствие. Мужчины схватились за оружие. В заполненном народом зале нарастала паника, сдерживаемая лишь отсутствием общего порыва. Все были равно готовы бежать или нападать.
А затем те, кто находился ближе всех к теням, зашатались, будто пьяные. С лиц их отхлынула вся краска, взгляд сделался рассеянным. В этих людях появилось нечто бесплотное, словно из них утекла самая жизнь. Лица их кривились в гримасах отчаянного ужаса, как будто их высасывали гигантские пиявки. Некоторые провалились в тень, которая поглотила их, словно чернильные воды. Те, кто стоял к исчезнувшим ближе других, отчаянно сражались между собой, лишь бы убраться подальше от голодной тьмы. Тени становились больше, темнее, глубже. Некоторые бросились туда с мечами, но сталь безвредно проскальзывала сквозь темноту.
- Предыдущая
- 50/121
- Следующая
