Искатель Смерти - Грин Саймон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/151
• Следующая

— Конечно, отец. — Валентин покончил с последним лепестком и принялся за стебель, игнорируя острые шипы. Тонкая нить слюны, смешавшаяся с кровью, спустилась по его подбородку, губы опять растянулись в улыбке.

Якоб Вольф отвернулся.

Вестибюль императорского дворца был настолько велик, что мог посрамить резиденцию любого другого властителя. Огромный просторный зал, отделанный отшлифованной сталью и медью, простирался настолько, насколько мог видеть глаз. В перспективу уходили высокие резные колонны из золота и серебра, поставленные не только из функциональных соображений, но и для того, чтобы произвести впечатление на попавших сюда людей.

Сейчас этот необозримый вестибюль был от стены до стены заполнен народом. Все, кто занимал важное положение в обществе или хотя бы претендовал на такую роль, прибыли на аудиенцию, обмениваясь рукопожатиями с удачливыми фаворитами и высокомерно игнорируя тех, кто попал в опалу. Вельможи заключали фамильные союзы, деловые сделки или просто вертелись перед телекамерами, передававшими голографическое изображение во все уголки Империи. Лакеи в напудренных париках обносили всех присутствующих всевозможными яствами и напитками, но их услугами пользовались лишь немногие. Ожидание императрицы, находившейся, по слухам, в дурном настроении, не способствовало аппетиту. Кроме того, Лайонстон любила злые шутки, для которых нередко использовала подаваемые гостям кушанья.

Сейчас в зале присутствовали представители всех лучших семейств Империи, весь цвет знати. Они держались на почтительном расстоянии друг от друга, не желая смешиваться с кровными врагами или теми, кто стоял ниже их по иерархической лестнице. Каждый клан имел давние счеты по крайней мере с одним своим соседом. Это было в порядке вещей. По одну сторону, вежливо кивая друг другу, выстроились голограммы тех, кто не смог прийти лично, — порой, когда защитное поле, установленное вокруг дворца, временно прерывало сигнал, трехмерные изображения начинали мерцать и на секунду исчезали. Не имея права вступать в разговор и привлекать к себе внимание, голограммы дефилировали между напыщенными лордами и разряженными дамами, словно привидения на балу.

Ожидая начала аудиенции, семейства негромко переговаривались между собой. Кто-то хотел заручиться взаимной поддержкой, кто-то — просто обменяться последними сплетнями. При дворе Лайонстон знание и вправду было силой, хотя все оно сводилось к знанию, как и от чего увернуться. Каждый в глубине души рассчитывал, что очередной жертвой дворцовых разборок станет его собеседник. Недобрые взгляды отыскивали в толпе слабых и уязвимых, словно грифы, парящие в поисках жертвы. Конечно, в открытую никто об этом не говорил. Простаков здесь не было.

Повсюду дежурили вооруженные охранники, хорошо заметные в своих кроваво-красных доспехах и шлемах с забралами. На них никто не обращал внимания. Члены кланов знали, что находятся под наблюдением, и охранники были лишь видимым признаком этого. В основном их задачей было поддержание порядка среди присутствующих. Никому из пришедших на аудиенцию не разрешалось брать с собой телохранителей или оружие, но иногда горячие дискуссии перерастали в потасовки. Тогда в дело вмешивались охранники и грубо, безо всяких церемоний, восстанавливали порядок. Простолюдин-охранник не часто имел возможность съездить по уху лорду и старался не упустить такой шанс. Охранники молча наблюдали за толпой и ждали своего часа, и, глядя на них, Вольфы отходили подальше от Кэмпбеллов, Кэмпбеллы избегали переглядываться со Шреками и т. д. В конце концов, драться в открытую было бессмысленно.

Лорд Кроуфорд Кэмпбелл, глава своего клана, медленно прошел мимо других аристократических семей, одаривая всех сияющим взглядом и надменной улыбкой, — так акула проплывает через скопление мелких рыбешек. Он был чуть ниже среднего роста, зато имел избыточный вес, но не придавал этому ни малейшего значения. В роду Кэмпбеллов всегда говорили, что величие мужчины проявляется в его аппетите, а Кроуфорд Кэмпбелл был известен своим чревоугодием. Ему уже минуло сто лет, но благодаря достижениям науки его лицо было гладким и розовым, словно у младенца. Годы не повлияли на его ум, который остался острым и опасным, как лезвие бритвы. В настоящее время Кэмпбеллы были в фаворе — и не в последнюю очередь потому, что Кроуфорд легко подставил императрице всех тех, кто мешал ему лезть наверх. Естественно, доказать его причастность к этому было невозможно. Он всегда соблюдал обычаи и требования этикета.

Проходя среди толпы, он встречал вежливо склоненные головы. Люди уважительно уступали ему дорогу. Он воспринимал это как должное. И если он иногда и замечал недовольный взгляд какого-то менее родовитого вельможи, то решительно не придавал этому никакого значения. Он мог позволить себе такое.

По пятам за ним, разряженный как цветастая райская птица, шел его старший сын и наследник Финлэй Кэмпбелл. Как всегда, он был облачен в самые яркие щелка и носил самые модные украшения. Высокий и статный, одетый по последней моде — от сверкающих ботфортов до бархатной шапочки, — Финлэй с улыбкой проплывал среди дам и лордов, стараясь, чтобы на него обратили внимание. Ответом ему были вежливые кивки и приветствия. Наверное, его лицо было действительно красивым, но под слоем косметики рисунок лица почти невозможно определить. Последняя мода требовала, чтобы лицо покрывали флюоресцирующим серебристым составом; точно такое же покрытие наносилось и на длинные, до плеч, волосы, каждая прядь которых отсвечивала каким-нибудь особенно модным металлом. Финлэй носил укороченный, подчеркивавщий достоинства его фигуры сюртук и модное среди «золотой» молодежи пенсне (в котором не было никакой необходимости). Каждая его поза носила отпечаток изящества и стиля.

Финлэй Кэмпбелл имел репутацию денди и щеголя, и хотя одним из аксессуаров его модного костюма был меч, он едва ли когда-нибудь вынимал этот клинок из ножен, даже в гневе. Впрочем, с ним не осмеливались говорить дерзко — ведь, как-никак, он был Кэмпбеллом, а люди знали, что с Кэмпбеллами шутки плохи…

Его отец оставил бесплодные угрозы лишить его права на наследство, но ни от кого не скрывал, что испытывает презрение к этому щеголеватому «поэту», который каким-то образом стал его отпрыском. Несмотря на такое отношение отца, против Финлэя не затевалось интриг. Фамилия Кэмпбелл была пожизненным уделом и для отца, и для сына и достаточно надежно защищала их обоих от оскорблений.

Кроуфорд Кэмпбелл легко рассекал толпу, кивая тем, кто пользовался сейчас благосклонностью императрицы, и окатывая ледяным презрением всех остальных. Хотя с виду он казался беспечным и рассеянным, на самом деле цепко, по-военному оглядывал зал, фиксируя в памяти каждое лицо и местонахождение каждого человека. Важно было знать, кто сегодня явился во дворец, кто не приехал или послал вместо себя голограмму. Во дворце Лайонстон, где торжествовала политика «ударь первым или сам попадешь под удар», знание обстановки имело особую ценность. Кэмпбелл внутренне похвалил себя, когда еще раз подумал об этом. Известное элегантное варварство помогало избавляться от слабости и робости. Неожиданно его взгляд оживился: он увидел знакомое, но не совсем обычное для этого зала лицо. Он быстро пробрался через толпу, не давая людям слишком много времени, чтобы освободить ему дорогу.

— Саммерайл, дружище! — наконец произнес он, и в его хрипловатом голосе прозвучали непривычные теплые нотки. — Как всегда, чертовски рад тебя видеть. Каким ветром тебя занесло во дворец?

Лорд Родерик Саммерайл ответил ему сдержанным поклоном. Вопреки нынешней моде, он не старался замаскировать свой подлинный возраст — у него было морщинистое лицо и густая седина, однако держался он прямо, высоко подняв голову. Саммерайл не испытывал симпатии к людям во дворце, точно так же как дворец не испытывал симпатии к Саммерайлу. Лорда редко видели на публике. Одет он был так, как одевались при дворе покойного императора (хотя ношение костюма такого стиля было неофициально запрещено), и поддерживал знакомство с опасными личностями. Но все закрывали на это глаза. Когда-то Саммерайл был завзятым дуэлянтом, и многие и по сей день остерегались вступать с ним в конфликт.

• Предыдущая
• 19/151
• Следующая