Поцелуй незнакомца - Грин Мэри - Страница 26

• Предыдущая
• 26/65
• Следующая

— Бо любит решать за других, но он не стал бы меня уговаривать. Я не марионетка, которую можно дергать за веревочки. К тому же он, как правило, считается с моими желаниями.

На секунду их ноги соприкоснулись. Сказать ей про костер и сожженные портреты? Раф подумал и решил, что пока не стоит. Ей и без того хватает огорчений. Взять бы и пересадить ее к себе в седло! А что такого? Наверняка ей стало бы спокойнее. Лошадь Андрии посторонилась под напором его более крупного жеребца.

— Андриа, напомни мне, пожалуйста, о моих отношениях с Бокларком, — осторожно попросил Раф. — У нас с ним когда-нибудь были стычки?

— Я не помню такого. Бо не из тех, кто легко теряет над собой контроль, скорее — медленно накаляется. Он никогда не действует очертя голову.

— А если действует, то подло, — тихо пробормотал Раф себе под нос. — У меня ощущение, — заговорил он уже громче, — что он меня недолюбливает. — Раф и сам прекрасно это знал, но хотел услышать мнение Андрии.

Она кивнула и крепче сжала поводья.

— После того как мы поженились, вы с ним не так часто встречались. Он в основном жил в Йорке, в поместье своей матери, за исключением того времени, когда болел Джулиан. Но тебя тогда не было в Лохлейде. Ты уехал в Шотландию, чтобы побыть со своим умирающим дедушкой. Не знаю, слышал ли ты об этом, но Бо дважды просил моей руки, когда мне было всего лишь шестнадцать. Но я уже и тогда не представляла себя его женой. Я не испытывала к нему никаких чувств, кроме родственных. Мой отец меня поддержал и не стал принуждать к замужеству.

— Должно быть, я сильно досаждал своим присутствием твоему кузену. Боюсь, он человек злопамятный и прячет камень за пазухой.

— Этого следовало ожидать. — Голос Андрии был так же холоден, как ночной воздух. — Ты отзывался о нем не иначе, как с презрением, и не упускал случая ткнуть ему в лицо, что я предпочла тебя, а не его. Впрочем, он принял это достойно. Ни разу не сказал о тебе дурного слова. Я. подозреваю, он почел за благо не вставать у нас на пути, потому что ты был жестким, импульсивным человеком, Раф. Если перед тобой стояла какая-то цель, ты всегда ее добивался, и тебя не трогало, что ты можешь при этом кого-то обидеть. В этом отношении ты всегда был эгоистом. Ты был самым влиятельным человеком в этих краях и пользовался своей властью, чтобы завладеть желанной «добычей», то есть мною. В то время я была заветной мечтой для большинства здешних мужчин.

Раф поежился от ее слов.

— Но ты любила меня, разве не так? И я тебя тоже. Каковы бы ни были мотивы моих поступков, я просто должен был тебя любить. Я это точно знаю.

— Я… знала тебя и другого, Раф. Такого, каким тебя редко видел кто-либо еще, потому что ты не демонстрировал эти качества при посторонних. Ты был любящим мужем и нежным отцом. Но с каждым днем наша совместная жизнь неизбежно приближалась к концу. И я до сих пор не пойму почему. Ты все больше ожесточался против меня, против всего мира, словно твой ум медленно напитывался отравой.

«Вспомнить бы хоть какую-нибудь мелочь, подкрепляющую эти обвинения», — подумал Раф. Но нет, память оставалась так же пуста, как чистый лист бумаги.

— Опять я предстаю в неприглядном свете, — тихо промолвил Раф, охваченный стыдом. — Очевидно, я был очень высокомерен. Наверное, человеку нужно пройти через многие лишения, чтобы он смирил свою гордыню. В итоге выясняется, что он должен начинать все сначала, заново учиться простейшим вещам. Это самое постыдное из всего, что я когда-либо переживал. Но зато я получил возможность познать самого себя, несмотря на потерю памяти. Провидение Божье ниспослало мне интуицию. Благодаря этому мне легче воспринимать свое теперешнее положение. И потом, мой друг Ник тоже оказывает мне огромную поддержку.

— Ты никогда не был богобоязненным человеком, Раф.

— Богобоязненным? Нет, конечно. Зачем бояться Бога? Он помогает нам своей любовью. Я это почувствовал на себе в самые тяжелые дни.

— Ты ли это говоришь! — воскликнула Андриа недоверчиво. — Я так страдала все эти годы, но что-то не замечала с твоей стороны никаких проявлений любви. Не знаю, как мне удалось выжить в этом мире тьмы, мои силы были уже на исходе.

Рафу хотелось утешить ее, хотя он и сам нуждался в утешении.

— Ты говоришь — на исходе, но ты не сломалась, и надежда помогла тебе в этом. Завтра мы продолжим поиски. Будь я проклят, если я отступлюсь! Мы выясним правду, можешь не сомневаться.

— Андриа, дорогая, мне не нравится, что ты разъезжаешь по округе темной ночью, — укоризненно проговорила появившаяся в дверях леди Стоу. — В этих глухих местах и тем более с такими типами, как он. — Она ткнула пальцем в Рафа. — Ты здесь нежеланный гость, запомни это. Сколько раз я должна тебе повторять?

Он неохотно выпустил руку жены и, улыбнувшись, произнес:

— Леди Стоу, вы все-таки мне тетя, а не враг.

— Если ты будешь вести себя так, как раньше, не жди от меня проявления родственных чувств. — Ребекка поджала губы и смерила его суровым взглядом.

Раф повернулся на каблуках и молча пошел к своей лошади. Сзади громко хлопнула дверь. Он опять остался один.

Он вскочил в седло и немного помедлил. Возвратиться, что ли, в Лохлейд и попытаться увидеть еще что-нибудь? Он подумал и решил, что слишком устал, чтобы отправляться на разведку. Если Бо что-то скрывает, это обязательно выяснится в положенное время. И он развернул своего жеребца в Роуэн-Гейт. В гостинице, по крайней мере, ему не откажут в теплой постели. Мистер Браун весьма радушный хозяин.

Очень скоро Раф уже разместился в отдельной комнате и ворочался на комковатом матрасе. В номере было не слишком тепло, потому что поленья в камине догорали и угли начали покрываться пеплом. В гостинице стояла мертвая тишина. Все посетители отправились восвояси. Сколько было сейчас времени, он не знал. При скудном освещении различить стрелки на часах Рафу не удалось. Впрочем, спать он не хотел — слишком много накопилось вопросов.

Раф поднялся и при тусклом свете, падавшем от окна, прошел к столу, на котором стояла бутылка кларета. Он налил вино в стакан и залпом выпил, надеясь, что от вина его потянет в сон и он вздремнет хоть пару часов. Потерев щиплющие веки, он снова лег в постель как был, в бриджах и рубашке, и укрылся грубым одеялом. Огонь в камине потух, и в комнате становилось все холоднее.

Наконец он забылся в неспокойном сне, во время которого ему мерещились какие-то жуткие лица. Чьи-то разгневанные голоса пытались привлечь его внимание. Сквозь сон он чувствовал, как холод пробирает его до костей. Он застонал и заставил себя проснуться. Но невидимые путы тянули его назад, и он вновь погрузился в сумерки сменяющих друг друга кошмаров.

Громкий звук окончательно вырвал его из плена сна. Раф сел в постели и прислушался, пытаясь понять, что его разбудило. Наконец он сообразил, что это захлопнулась дверь. Он вскочил с постели и подбежал к окну, но не увидел ничего, кроме заснеженных холмов с извивающейся между ними черной лентой реки. Раф повернулся к двери, почувствовав, как по ногам внезапно пронёсся сквозняк. Дверь его комнаты была открыта, хотя он ясно помнил, что запирал ее на ночь.

— Проклятие! — вполголоса выругался он и зажег свечу возле кровати. Заряженный пистолет — Раф всегда брал его с собой — лежал там, где он его оставил, в кресле. Оружие никто не трогал. Он оглядел комнату и заметил возле кровати какой-то грязный предмет.

От нехорошего предчувствия по телу пробежала дрожь. Присмотревшись, он увидел торчащую деревянную рукоятку со змеей. Это был его нож, и этот рисунок он собственноручно вырезал несколько лет назад.

Не прикасаясь к рукоятке, Раф трясущимися руками развернул тряпку. Внутри лежал сочащийся кровью внутренний орган. Сердце. В следующую минуту его собственное сердце перестало биться. Андриа — первая, о ком он подумал. «Андриа!» — тревожно вскричал исступленный ум. Раф чувствовал, что сходит с ума. С трудом отдышавшись, он внимательно обследовал страшный подарок — это было сердце какого-то животного.

• Предыдущая
• 26/65
• Следующая