Поцелуй любовника - Грин Мэри - Страница 5

• Предыдущая
• 5/67
• Следующая

Серина проснулась, когда сквозь грязные стекла в хижину уже заглядывало утреннее солнце. Она пошевелилась и поморщилась от боли. Тело ныло от ушибов, и особенно беспокоила нога. Она помнила, как ее охватил трепет, когда незнакомец нежно провел пальцем по ее ступне.

Странно, но этот жест тронул ее до глубины души, так же как и его взгляд. Она до сих пор ощущала тепло его ладони на своей коже…

И как он закусил губу – словно стрела пронзила ему грудь. На мгновение ей почудилось, что в глазах его блеснули слезы, но этого просто не могло быть.

Она попыталась сесть в постели. Можно подумать, ее вчера отдубасили кочергой – так болело все тело. Чтобы прийти в скверное расположение духа, достаточно и двухтрех синяков. Серина же получила их не меньше дюжины, и теперь красная пелена гнева застилала ей глаза.

– Что я здесь делаю? – крикнула она, окинув взглядом комнату, и замолотила кулаками по подушке. – Я ехала себе, никого не трогала – и вот, пожалуйста!

Разбойник спал на полу рядом с ее кроватью, прикрывшись старым одеялом и подложив под голову какоето тряпье. В комнате больше никого не было. Разбуженный ее воплями, он неохотно высунул голову изпод одеяла.

– В таком хрупком теле и такой голосище, – протянул он, зевая. Темная щетина покрывала его скулы и подбородок. Серина никогда раньше не видела небритых мужчин. Там, где она жила, джентльмены всегда были чисто выбриты и безукоризненно одеты.

Впрочем, и в хижине бедняков ей тоже никогда не приходилось бывать. Грязь и нищета ужаснули ее, и она со страхом подумала: неужели и крестьяне ее отца – теперь сэра Лютера – живут в такой же бедности в ХайКресенте? Похоже, так оно и есть.

– Немедленно верни мой экипаж! – заявила она, смерив его властным – так ей казалось – взглядом. – Я не желаю больше быть пешкой в твоей игре.

– Мисс Ева, я обдумываю следующий ход, и вы будете повиноваться мне, хотите вы того или нет, – проговорил он с ленивой усмешкой и заложил руки за голову. Видимо, он намеревался проваляться так весь день.

Вот лежебока! Преступник, Полуночный разбойник!

Ее прямо колотило от злости. Обычно Серине удавалось укрощать свой нрав, но этот человек, похоже, нарочно испытывает ее терпение.

– Я не просила похищать меня и запирать в какойто жалкой лачуге, – огрызнулась она, откидывая одеяло. – У меня нет времени здесь прохлаждаться.

– Насколько мне известно, дверь не заперта. У нас здесь нет ни воров, ни разбойников. И мы не вешаем замки на дверь.

– Я весьма удивлена, – высокомерно процедила она. – Мне казалось, вор не упустит возможности ограбить собрата по ремеслу. – Тут Серина решила оправить платье, опустила взгляд вниз и ахнула: платье и нижние юбки исчезли, и ее наготу прикрывали только сорочка и один белый чулок с голубой подвязкой. Другой чулок валялся на полу. Она хотела прикрыться руками, но его насмешливый взгляд, казалось, проникал сквозь тонкую ткань сорочки. Ее обдало жаром.

– Вчера ты была бледнее, – ухмыльнулся он, заметив, как вспыхнули ее щеки.

– Где моя одежда?

– Я решил, что тугой корсаж затрудняет дыхание. Сняв его, я снял и все остальное. Но не волнуйся, Ева, я не воспользовался твоей беспомощностью.

– Рада слышать, – съязвила она и поспешно завернулась в колючее грубое одеяло, подозрительно попахивающее конским потом. До сих пор она каждый день принимала ванну и никогда не укрывалась лошадиной попоной. Она хотела возмутиться, но сдержалась. Если она рассердит своего похитителя, он ни за что не выпустит ее из этого проклятого места. Впрочем, порядочной даме думать об этом не пристало.

– Будь любезен, скажи, что стало с моим кучером? Я беспокоюсь за него.

Разбойник снова ухмыльнулся. Она опасливо покосилась на него. У мерзавца оказалась обаятельная улыбка. Кроме того, широкие плечи, длинные черные густые, как и у нее, волосы, высокий лоб. Не хватает только золотой серьги в ухе и полосатой фуфайки – а так настоящий пират. Проницательные голубые глаза обрамлены темными длинными ресницами. Тонкий аристократический нос, чувственный рот и задиристый подбородок.

– Вероятно, он давно уже в Лондоне, – ответил он, несколько смягчив тон, словно догадался, что она и так напугана. – Он не стал ждать, пока его нагонит пуля.

– Твое легкомыслие меня раздражает, – пробурчала она, сжав кулаки. С каким удовольствием она ударила бы его в челюсть, но это не поможет ей обрести свободу. Он гораздо сильнее ее – она поняла это еще вчера. – Мне надо в Лондон.

– Полагаю, это можно устроить, но твоя лодыжка опухла, и ты не сможешь ходить.

– И все это по твоей вине! Если бы ты не потащил меня через лес, как мешок с мукой, я бы не поранилась. Не в моих правилах убегать от опасности.

– Но, мисс Ева, вы именно так и поступили. Ваша карета неслась по дороге в кромешной темноте. Рядом с вами не было никого, кто мог бы вас защитить. Вещей при вас тоже не было, равно как и сопровождающей дамы, без которой порядочная леди вряд ли отправится в путешествие. Куда вы так спешили? Вот вопрос, который меня интересует.

– Можешь гадать сколько угодно, я не собираюсь с тобой откровенничать. – Серина встала и тут же, охнув, закусила губу от боли в ноге. У нее потемнело в глазах, но она быстро справилась с собой, как справилась и с горем, которое на нее навалилось.

В спешке и суматохе последних событий печаль ее отошла на второй план, но Серина боялась, что горе может вновь навалиться на нее. Вот уже и сердце мучительно заныло. Нет, она не станет плакать. Ни за что не станет. Слез не осталось. Она стиснула зубы, чтобы не дать пролиться слезам.

Наклонившись, она собрала с пола измятую одежду. Подол платья был испачкан, простеганная нижняя юбка на кринолине порвалась и напоминала теперь растерзанную подушку.

Прижав к груди лохмотья, бывшие еще вчера элегантным платьем, она смущенно осведомилась:

– Где я могу умыться и одеться?

Он кивнул в угол, где на столике стояли кувшин и тазик с водой. Она окинула скептическим взглядом умывальные принадлежности.

– Мне необходим дорожный сундучок. Он остался в карете. – Серина солгала, но эта ложь придавала ей респектабельности.

– Боюсь, тебе придется довольствоваться гребнем и кожаным шнурком для волос. Сундучок давно уже в Лондоне.

Серина зажмурилась, чтобы взять себя в руки. Она не станет жаловаться на судьбу, хотя действительность оказалась ужаснее самых страшных снов.

Главное – она осталась жива. Впрочем это слабое утешение. Если Лютеру удастся ее отыскать, он ее убьет.

Картины жестокой драки, крови и смерти вновь встали перед ее глазами, и тошнота подкатила к горлу, а ноги стали ватными. Нельзя поддаваться минутной слабости – иначе прошлое одержит над ней верх, и тогда ей уже не спастись.

– Тебе больно? – участливо спросил разбойник, положив руку ей на плечо. – Ты побледнела.

Серина не слышала, как он подошел сзади.

– Я чувствую себя прекрасно, – отрезала она. – Просто замечательно. Подайка мне гребень – если только на нем нет вшей.

Она протянула руку за спину, но вместо гребня сжала его пальцы. Он рассмеялся. Негодяй! Ему смешно! И это в то время, как ее отец лежит непогребенный неизвестно где и больше никогда не откроет свои серые глаза и не улыбнется, не закричит на нее и не станет бранить. Наверняка тело его спрятали, но ведь он должен быть похоронен, как и всякий христианин.

– Не вижу ничего смешного, – огрызнулась она, вырвала у него свою руку и на нетвердых ногах направилась к умывальному столику. – Быть похищенной разбойником не слишкомто весело, если хочешь знать.

– Ты сама виновата, – пожал он плечами и принялся разводить огонь в очаге.

– Вздор. – По комнате поплыл аромат дыма, несущий с собой запах осени, прелых листьев и сухих поленьев. Серина покосилась на него, не решаясь скинуть с себя одеяло. Он распрямился быстрым гибким движением и стрельнул глазами в ее сторону. В воздухе повисло напряженное молчание. Она первой отвела взгляд. Ее сердце гулко колотилось в груди. – Что ты на меня уставился?

• Предыдущая
• 5/67
• Следующая