В царстве сновидений - Монинг Карен Мари - Страница 23

• Предыдущая
• 23/24
• Следующая

Он целовал ее, заглушая ее громкие стоны наслаждения своим ртом, пока она не перестала содрогалась в экстазе и не затихла в удовлетворенной истоме.

– У тебя было достаточно времени, малышка Джейн? – спросил он позже, когда она лежала в его объятьях в томной полудреме. – Ты знаешь, сегодня мы могли зачать нашего первенца.

Джейн светилась от счастья. Его глаза цвета морской волны источали тепло, на его губах играла чувственная и нежная улыбка. Он все-таки вспомнил ее! И возможно внутри нее уже растет его ребенок.

– Я хочу как минимум полдюжины, – заверила она его, улыбаясь.

Потом она нежно дотронулась до его щеки и серьезно сказала:

– Когда мне был двадцать два, сны изменились. Стали повторяться сны, которые уже снились мне раньше.

На его лице появилось напряженное выражение.

– Я потеряла тебя, – догадалась Джейн. – Ведь так?

– Король обнаружил, что я черпаю силу в своих снах. И он не позволял мне быть там вместе с тобой, – натянуто ответил Эйдан.

Она резко вдохнула.

– Как? – спросила она, не уверенная в том, что действительно хотела это знать.

– Тебе лучше этого не знать, мне не стоит об этом говорить. Все это закончилось и осталось в прошлом, – сказал он и его взор помрачнел.

Джейн не стала настаивать и продолжать расспросы сейчас, зная, что когда-нибудь настанет время, когда он захочет ей все рассказать и она будет рядом, чтобы выслушать его.

Он ослепительно улыбнулся.

– Ты была моим светом, малышка Джейн. Моим смехом, моей надеждой, моей любовью, а теперь ты станешь моей женой.

– Гм! Если ты надеешься, что отделаешься вот таким дохленьким предложением, то ты крупно ошибаешься, – бойко заявила Джейн.

Он рассмеялся.

– Твой своевольный, упрямый и дерзкий нрав был первым качеством, которое я оценил в тебе, девочка. Такая огненная, а мне было так холодно, твой пылкий характер согревал меня. Дерзкая как моя мать, требовательная как моя сестра, нежная и заботливая и в тоже время податливая и слабая, когда дело доходит до страсти и любви.

– Кого это ты назвал слабой? – спросила она с притворным возмущением.

Эйдан бросил на нее провоцирующий взгляд из-под полуопущенных век.

– Ну это же очевидно, что ты питаешь слабость ко мне. Ты же целых две недели пыталась соблазнить меня.

– Только потому что ты забыл меня! Иначе бы это ты бегал за мной!

Уверенная в своей правоте, она выскользнула из-под него, проворно соскочила с кровати и побежала в большую гостиную. Она была уверена, что он побежит следом, что он и сделал, бросившись за ней как большой голодный дикий зверь.

И когда он поймал ее…

И когда он поймал ее, он занялся с ней любовью со всепоглощающей страстью. Над ними зазвучала небесная музыка. Над ними зазвучала небесная музыка: (Правда звучала. Я клянусь.) Над Дан Хааконом появилось сразу несколько радуг. Вереск буйно цвел, и даже солнце поблекло в сравнении с сиянием настоящей любви.

И когда он снова делал ей предложение, он опустился на одно колено, в его руках было золотое обручальное кольцо, с врезанными в него маленькими рубинами в форме сердечек, и он поклялся любить ее целую вечность. И еще один день.

Выдержка из неопубликованной рукописи “Пламя любви” Джейн Силли МакКиннон.

– Не забудь последнюю главу, Эйдан, – напомнила Джейн вставая с их постели. – На прошлой неделе я не закончила ее и Хенна сказала, что возьмут замок штурмом, если не узнают что происходит с Бетт и Дунканом.

– Я не забуду, милая.

Надев рубашку и плед, Эйдан взял пергамент с ночного столика. Он взглянул на начало.

Она задержала дыхание, ожидая его поцелуя, зная что больше никогда не будет прежней после того, как почувствует всю страстность и пылкость его объятий. Ее великолепный Горец, он сражался в ожесточенной войне на стороне Брюса и вернулся к ней с раненым телом и душой. Но она исцелит его…

– Ты знаешь, мужчины говорят, что с тех пор как их жены начали читать твои рассказы, они стали намного более…э-э-э, любвеобильные, – сказал ей Эйдан.

На самом же деле мужчины сказали, что жены стали не просто более любвеобильными, а откровенно непристойными. Ненасытными. Они постоянно выдумывали разнообразные способы совращения своих мужей. Ее истории также действовали и на него самого. Каждый раз читая любовную сцену в ее рассказах, он возбуждался до предела. Ему было очень интересно подозревала ли она, что ее рассказы будут иметь такой эффект, когда передавала их женщинам, которые желали их почитать. Он приезжал в таверну, в которой собирались мужья послушать чтение рассказов. Они слушали рассказы, оживленно жестикулируя и смеясь. Хотя они и отпускали шуточки по поводу сентиментальных сцен, все они неизменно приходили в таверну каждый вторник, когда Эйдан приезжал в деревню для прочтения очередной главы.

– Правда?

Джейн была в восторге.

– Да, – улыбнулся он. – Они благодарили тебя за это.

Джейн вся светилась. Пока он натягивал ботинки, она напомнила ему:

– О, и не забудь, что я хочу персиковое мороженное, а не черничное.

– Я не забуду, – пообещал он. – Уже вся деревня готовит для тебя твое любимое блюдо. Могу поклясться, что когда придет весенняя оттепель и они не смогут готовить для тебя твое мороженное, они могут просто сойти с ума.

Джейн улыбнулась. Она просто была не в силах сопротивляться искушению научить крестьян некоторым полезным вещам, которые по ее мнению не могли причинить особого вреда. Это вовсе не значило, что она стремилась показать им технологии, которые были совсем не для этого столетия. Отодвинув в сторону занавески на окне у кровати, она выглянула в окно.

– Ночью снова шел снег. Посмотри – разве не красота, Эйдан? – воскликнула Джейн.

Эйдан снова зашторил окно и поправил ей одеяло.

– Да, великолепно. И чертовски холодно. Ты не замерзла? – забеспокоился он.

Не дожидаясь ее ответа, он подбросил в камин еще немного дров.

– Я не хочу, чтобы ты вставала с кровати. Тебя нельзя простуживаться.

Джейн скривилась.

– Я не настолько беременна, Эйдан. У меня еще есть целых два месяца.

– Я не хочу рисковать твоим здоровьем и нашей дочери.

– Сына.

– Дочери.

Джейн засмеялась, но ее смех был резко прерван, потому что перед уходом Эйдан обнял ее и прильнул к ее губам в долгом страстном поцелуе.

На пороге он остановился.

– Если это будет девочка, может назовем ее Роуз? Ты не против? – тихо спросил он.

– О, конечно, я не против, Эйдан. Мне нравится это имя, – спокойно ответила она.

После его ухода, Джейн откинулась назад на подушки, наслаждаясь своим счастьем. Семь месяцев прошло с того момента, как она появилась в Дан Хааконе, и хотя ей пришлось столкнуться с некоторыми трудностями, она бы никогда и ни на что в мире не променяла это время.

В душе Эйдана всё же еще было грустно и мрачно, его терзали мрачные воспоминания о временах и вещах, о которых он очень редко говорил. В течение нескольких месяцев он горевал о своем потерянном клане. Но однажды утром Джейн спустилась из их новой спальни на втором этаже и увидела, как он развешивает старинные портреты своих родных в большой гостиной. Она наблюдала за ним, про себя молясь, чтобы когда он посмотрит ей в глаза, в его взгляде больше не было опустошенности. Когда он поднял голову и улыбнулся ей, сердце Джейн радостно ликовало.

– Настало время отдать дань прошлому, – сказал он ей. – У нас богатая история, милая. Я хочу, чтобы наши дети знали своих предков.

А потом они занимались любовью прямо в большой гостиной. Они любили друг друга прямо на полу, потом ненадолго переместились на стол, и наконец достигли пика наслаждения, вспомнила она краснея, в очень оригинальной позе на кресле.

Все ее мечты сбылись. Женщины из деревни затаив дыхание ждали новых глав ее «многосерийного» романа. Они внимали каждому слову и наслаждались романтикой, перенося волшебство любви из романа в свою повседневную жизнь, делая свои семьи более крепкими и счастливыми. И никто никогда не жаловался на фиолетовую прозу или опечатки.

• Предыдущая
• 23/24
• Следующая