Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 39

• Предыдущая
• 39/391
• Следующая

Потом он услышал вдали глухой шум. Сначала ему показалось, что это ветер колышет кроны бескрайнего леса, но вскоре он понял, что шумит не листва, а море. Наяву Фродо ни разу не слышал прибоя, но во сне эти звуки тревожили его часто…

И вдруг он оказался на вересковой пустоши. Деревья исчезли. Он стоял по колено в темном вереске, и воздух пах солью. Подняв глаза, он увидел высокую белую башню, одиноко вознесенную на гребне скалы. Его охватило неодолимое желание взобраться туда и увидеть Море. Он начал было с великим трудом карабкаться наверх – но небо внезапно озарилось, и послышался раскат грома.

СТАРЫЙ ЛЕС[117]

Фродо очнулся внезапно. В комнате было еще темно. У кровати стоял Мерри со свечой в руке; другой рукой он барабанил по двери.

– Тише, тише! Что стряслось? – Фродо ошарашенно сел, все еще под впечатлением сна.

– Он еще спрашивает! – возмутился Мерри. – Вставать пора, вот что! Уже полпятого, и туман такой, что ни зги не видно. Протирай глаза, да поскорее! Сэм уже стряпает завтрак. Пиппин, на что засоня, и то уже на ногах! Вставай, а я пошел седлать пони. Пятерых оставлю там, вьючного приведу сюда. Буди Пончика, соню этакого! Хочет он или не хочет, придется ему нас проводить, так что пусть встает!

К шести часам хоббиты были готовы. Пончик Булджер зевал вовсю. Бесшумно и незаметно выскользнули они за калитку. Мерри шел впереди с тяжело нагруженным пони в поводу. Тропинка нырнула в рощицу за домом, потом пошла полями. Листья на деревьях лоснились от влаги, на каждом сучке висело по капле. Трава поседела от холодной росы. Все застыло в неподвижности. Дальние звуки долетали на диво ясно и отчетливо: над самым ухом хлопала соседская дверь, в двух шагах кудахтали куры на чьем–то птичьем дворе…

Добравшись до стойла, хоббиты вывели оттуда оседланных пони. Это были крепкие, выносливые лошадки, каких ценят хоббиты: для скачек они не годятся, зато для долгой работы от зари до зари – лучше не найдешь. Хоббиты взобрались в седла и вскоре уже ехали дальше, в туман. Белая стена неохотно расступилась и сразу же плотно сомкнулась за ними, словно преграждая путь назад. С час езды, медленной, в полном молчании, – и наконец впереди вырос Заслон, высокий, сплошь затканный серебряными паутинками.

– И как же вы через него переберетесь? – поинтересовался Фредегар.

– За мной! – скомандовал Мерри. – Сейчас увидишь!

Он повернул налево и поехал вдоль Заслона. Наконец путь пересекла широкая лощина. Заслон повернул и отступил вглубь, огибая ее. В лощине начинался пологий желоб, по бокам обложенный кирпичом. Кладка постепенно становилась выше и наконец смыкалась над головой: желоб уходил под Заслон и выныривал с противоположной стороны.

Пончик Булджер остановил свою лошадку.

– До свидания, Фродо, – сказал он. – Ей–же–ей, лучше бы ты в Лес не совался. Как бы не пришлось вас оттуда вызволять еще до вечера! Но желаю вам удачи – и сегодня, и завтра, и на каждый день!

– Если Старый Лес – самое худшее из всего, что я встречу, то я и правда буду считать, что в рубашке родился, – усмехнулся Фродо. – Передай Гэндальфу, чтобы догонял нас на Тракте: мы скоро туда вернемся и поспешим что будет сил.

В последний раз крикнув Пончику «До свидания!», они спустились в туннель и скрылись от взгляда Фредегара. Под сводом было темно и сыро. На дальнем конце путь преграждала частая железная решетка. Мерри спешился и отворил ворота своим ключом. Дав пройти последнему пони, он налег на створки и толкнул их обратно. Ворота с лязгом захлопнулись; звук получился зловещий.

– Ну вот, вы уже не в Заселье, – объявил Мерри. – Вы – на опушке Старого Леса!

– А все эти истории про Старый Лес – они как, выдуманные или нет? – поинтересовался Пиппин.

– Смотря какие истории, – пожал плечами Мерри. – Если ты имеешь в виду страшилки, которыми Пончика в детстве пугали нянюшки – ну, про гоблинов, волков и все такое прочее, – то, скорее всего, выдуманные. По крайней мере, я в них не верю. Но в Лесу и правда нечисто. Здесь все какое–то чересчур живое, понимаешь? Как будто здешние деревья, и не только деревья, немножко больше обычных чувствуют, что делается вокруг. Причем чужаков они не жалуют. Ты идешь, а они за тобой наблюдают. Как правило, делать они ничего особо не делают, только наблюдают, и все. Ну разве что какое–нибудь, самое неприветливое, ветку на тебя сбросит, или подножку поставит, или зацепит тебя побегом плюща. Зато ночью, говорят, бывает гораздо хуже. В темноте я тут был всего раз или два, и то возле самой изгороди – так вот, полное было впечатление, что они шепчутся между собой и о чем–то уговариваются, только язык незнакомый. Ветки качаются, тянутся друг к другу, а ветра–то нет! Говорят, эти деревья и правда двигаются: окружают тебя, если зайдешь слишком далеко в Лес, а могут и защемить. Когда–то давным–давно они по–настоящему напали на Заслон: подошли, вросли рядом с ним, перегнулись и вытянули ветви. Но хоббиты не растерялись: срубили сотню–другую стволов, устроили в лесу огромный костер и выжгли широкую полосу земли к востоку от Заслона. Деревья сдались, но относиться к нам после этого стали до крайности неприязненно. А там, где горел костер, до сих пор осталась прогалина – это здесь, рядом, только немножко вглубь пройти.

– А кроме деревьев, тут больше ничего нет опасного? – спросил Пиппин

– Почему же? В чаще Леса, особенно на том конце, много водится разных странных тварей – по крайней мере мне так говорили. Сам–то я их никогда не видел. Понимаете, тут кто–то прокладывает тропы, вот в чем штука. Когда ни придешь, обязательно наткнешься на тропку. Только тропки эти почему–то каждый раз на новом месте и идут совсем не туда, куда прежде, вот что странно. В последний раз недалеко от этого туннеля начиналась довольно утоптанная тропа, которая вела прямо к Выжженной Поляне. Нам с ней более–менее по пути – на восток и чуточку к северу. Вот я и хочу ее отыскать.

Оставив ворота позади, хоббиты поехали вверх по склону расширившейся лощины. На противоположном склоне начиналась еле видная тропинка; шагах в ста от Заслона она подбегала к стене деревьев и обрывалась.

Войдя под полог леса и оглянувшись, хоббиты увидели за стволами, сразу как–то тесно сдвинувшимися, темную линию Заслона. Впереди не было видно ничего, кроме деревьев, бесконечно разных, непохожих друг на друга: одни стояли прямо, другие согнувшись в дугу, третьи прихотливо изгибались, четвертые клонились одно к другому – кряжистые, тонкоствольные, гладкие, складчатые, морщинистые, одни с высокой кроной, другие сплошь суковатые. Похожи они были в одном – все до единого обросли серыми бородами лишайника и зеленым, скользким, ворсистым мхом.

Из всей четверки один Мерри выглядел бодрым и беспечным.

– Ты бы, чем радоваться, лучше шел впереди и разыскивал тропу,– посоветовал ему Фродо и обратился к остальным: – Главное – не потеряться и не позабыть, в какой стороне Заслон!

Пони осторожно шли вперед, избегая ступать на извилистые, причудливо переплетенные корни. Кстати, кроме деревьев, здесь ничего больше не росло. Дорога, казалось, поднимается в гору, и чем дальше, тем выше и темнее становились деревья, тем теснее сдвигались мшистые стволы. Не было слышно ни звука – разве что упадет иногда капля воды с неподвижных листьев, и снова тишина. Ветви не перешептывались и не шевелились, но постепенно у хоббитов возникло малоприятное чувство, будто за ними следят – причем следят с неодобрением и даже враждебно. Чувство это становилось все острее, и вскоре хоббиты поймали себя на том, что беспрестанно поглядывают наверх и косятся через плечо, словно ожидая внезапного нападения.

Никаких признаков тропы не было по–прежнему, скорее наоборот,– казалось, деревья сдвигаются все теснее, стараясь загородить путь чужакам. Вдруг Пиппин не выдержал и закричал:

– Ой–ой–ой! Я ничего плохого не замышляю! Только пропустите меня, слышите, вы?

• Предыдущая
• 39/391
• Следующая