Казачьи сказки - Коллектив авторов - Страница 49

• Предыдущая
• 49/85
• Следующая

Все уважали и любили простого казака Федосея Алфе¬рова за привет, доброе слово, за его веселые шутки и при¬баутки. Так и не выдали его казаки атаману.

Вокружной станице жил смекалистый мастер.

Купцам он поправлял карманные часы из настоящего и накладного золота, стенные с боем и с кукушкой. Купеческим дочкам делал колечки и пер¬стеньки с драгоценными камнями. Для станичных и хутор¬ских атаманов булавы из чистого серебра. Делал он их все, как полагается, с коронами и двуглавыми орлами, с чекан¬кой и всякой подчернью.

Плутоват был мастер, хотя вид у него был богобоязнен¬ный – большая окладистая борода, плешь на всю голову, точно святой угодник, словно он только что сошел с ико¬ны. С виду одна святость, а на деле – первостатейный мо¬шенник. Как-то раз мастер решил обмануть всех станич¬ных и хуторских атаманов. Сделал булавы им из меди, а от настоящих никак не отличишь. Сверху серебром покрыл. С пробою все тоже благополучно. Мастер накупил серебря¬ных чайных ложечек, что подешевле, пробы повырезал из них и впаял в атаманские булавы. Блестят они, и атаманы довольны. Только одна булава у нашего атамана облезла сра¬зу, почернела, заржавела, на серебряную не похожа. Ата¬манша ее хоть и терла мелом, песком, ничего не помогает.

Разобиделся атаман, к окружному поехал. Пожаловался на мастера. Сначала на словах, а потом изложил жалобу на гербовой бумаге.

Окружной атаман позвал мастера, кулаком по столу сту¬чит, ногами топает.

– Засужу тебя, будешь ты у меня двенадцать лет на ка¬торге ходить в кандалах!

Сначала оробел мастер, упал в ноги окружному атаману, а потом тянет из кармана четвертную, низко кланяется, на стол кладет.

– Помилуйте!…

Окружной атаман немного подобрел, стучать не стучит уже и топать не топает, говорит:

– Судить тебя буду!

Еще раз мастер кланяется, кладет на стол полсотню. Ок¬ружной атаман еще больше помягчел, а на лбу морщинки у него остались, не разгладились.

– Без суда – нельзя.

Тут мастер в третий раз низко-низко кланяется, целую сотенную кладет на стол. Совсем одобрел окружной ата¬ман, все до одной морщинки у него разгладились, махнул рукой.

– Иди, Бог с тобою, как-нибудь обойдемся без суда. Ушел мастер. Окружной атаман денежки положил себе в

карман, а станичному атаману сказал:

– Дело твое с булавой придется прекратить, нет у тебя против мастера ни улик, ни свидетелей.

Так оно, это дело, с тем и заглохло.

Жил себе в окружной станице мастер и всякими правда¬ми и неправдами наживал деньгу, богател. Знал он, что ес¬ли в кармане есть золото и серебро, то тогда все сойдет ему с рук.

Собрался станичный атаман посмотреть табунный расход, проверить, как пасутся там косяки лоша¬дей. Распорядился, и тут же подали ему тройку лошадей. Скачет по дороге – пыль клубами, бубенцы зали¬ваются на разные голоса. До табунного расхода было два десятка верст, но атаман враз до него докатил. С дороги отдохнуть вздумал, полость разостлал под дубовым кусти¬ком, выпивку и закуску разложил, до самого вечера про¬хлаждался. А как село солнце, то приказал собрать весь та¬бун, охота посмотреть ему на коней, как они выглядят.

Быстро собрали табунщики лошадей к дубовому кусти¬ку, где на полости, подобрав под себя по-турецки ноги, си¬дел атаман. Тут же стояла и его тройка.

Атаман поглядывает на лошадей, а в это время вдруг поблизости в диком вишеннике как заорет, заухает сова. У атамана от неожиданности глаза полезли на лоб, он как гаркнет на табунщиков:

– Это что тут у вас за беспорядки!

Табунщики оробели, атамана испугались, ни живы, ни мертвы стоят. Один лишь осмелился и еле-еле выговорил:

– Ваше благородие, господин станичный атаман, это тут такая у нас птица – сова.

– Гнать ее вон!

Табунщики рады стараться, тут же кинулись к дикому вишеннику и ну шугать сову. Она вылетела и давай над та¬буном из стороны в сторону шарахаться. Табун от нее в разные стороны, ни одной лошади не осталось. Атаманская тройка хватила так, что ее только и видели. Пришлось ата¬ману в станицу со своим ямщиком идти пешком. Явился домой атаман. От атаманши, чтобы она не докучала ему, в горнице заперся и начал писать жалобу на сову:

«Его превосходительству господину окружному атама¬ну».

Поставил точку, подумал и дальше строчить принялся:

«Всепокорнейше прошу вас, ваше превосходительство, привлечь к ответственности и сурово наказать паскудную птицу сову, проживающую на табунном расходе нашей станицы, так как у нас эта птица нарушает порядок, ос¬корбляет мое атаманское достоинство. Она испугала мою тройку, так что та ускакала от меня в станицу. Мне при¬шлось унизиться и идти двадцать верст пешком с ямщиком. Поэтому прошу покорнейше не отказать в этой моей просьбе».

Атаман настрочил свою жалобу, подписал, вложил в па¬кет. Большой сургучной печатью запечатал. Кликнул кон¬но-нарочного, отдал ему и приказал, не жалея коня, тут же скакать в окружную станицу.

Так-то вот писал станичный атаман жалобу окружному на сову – птицу крамольную и зловредную.

Жил царь с царицей. Живут они, а детей нет. Думали-думали да и взяли себе чужую девочку. Выросла она, выдали ее замуж. Прошло время, родила она трех сыновей. Одного назвали Климом, другого Климкой, а третьего Иваном Светильником. В тот же день и царица нашла себе трех дочерей. Одну назвала Машей, другую – Сашей, а третью Катей-душой.

Чада растут. А царь все ближе к чужим сынам приклоняется. Заревновала царица и гутарит:

– Сделай отдельный дом в саду, пускай там все дети живут, мешают они тебе.

Царь послушался, призвал мастеров, построили они дом не хуже царского, поселили там детей, приставили к ним слуг.

Время идет, чада растут. Выросли.

А в другом царстве жили три змея: один с тремя головами, другой – с шестью, а третий – с двенадцатью головами. Услыхали змеи, что царские дочери в саду живут. «Пойду унесу одну девку», – гутарит себе трехглавый змей.

Приполз ночью и украл Машу. А Иван Светильник не спал – проследил, куда скрылся змей. Спрашивают его братья, где он был. Иван молчит.

На вторую ночь приполз шестиглавый змей в сад – унес Сашу.

На третий раз приполз змей о двенадцати головах – забрал Катюшу-душу.

Служанки бегают, ищут царских дочерей, царю боятся доложить. Да делать нечего – рассказали про беду.

Затужил царь, стал думать, как быть. Собрал совет. Царские советники думали-думали – ничего не придумали. Тогда царь объявляет:

– Кто сыщет моих дочерей – полцарства дам.

Советники молчат. Царь в другой раз гутарит:

– Кто сыщет моих дочерей – полцарства дам. Охотников нет. Царь – в третий раз:

– Кто сыщет моих дочерей – полцарства дам. Все молчат. Подходит к царю Иван Светильник.

– Я найду! Только ты, царь, снаряди меня в дорогу хлебом, водой, веревками.

Царь все дал. Взял Иван Светильник братьев и поехал. Нашли они пещеру. Иван Светильник приказ дает:

– Привяжи, Клим, Климку за веревку и опускай его в пещеру.

Привязали, стали опускать. Климка испугался, дернул за веревку – братья вытянули его наверх.

Привязали Клима – он тоже испугался, и его вытянули. Дошла очередь до Ивана Светильника. Он приказывает:

– Глядите, братья, стану дергать за веревку, не поднимайте.

Стал опускаться Иван. На полдороге страх обуял его, дернул за веревку, братья не поднимают – исполняют приказ. В пещере тьма смертная была, а как Иван опустился – от волос его свет пошел.

Пригляделся Иван, отвязал веревку, привязал к большому камню, стал выход из пещеры искать. Шел, шел и попал в царство змеиное. Увидал медный терем, вошел – а там Маша. Она и говорит ему:

– Ой, братец, зачем пришел? Погибнешь ты. Тебя змей убьет.

• Предыдущая
• 49/85
• Следующая