Непредсказуемая Пейдж - Ли Миранда - Страница 12

• Предыдущая
• 12/23
• Следующая

– Видела бы ты выражение своего лица! Я же говорил тебе, что меня всегда к тебе влекло. Ты мне не верила?

– Ответить одним словом? Нет!

– Тогда верь мне сейчас! – Голос у Антонио стал решительным.

Загорелся зеленый свет, и Антонио направил «ягуар» к мосту.

Пейдж погрузилась в задумчивое молчание. Последнее заявление Антонио смутило ее, но оно звучало так искренне!

Конечно же, он просто хотел польстить ей. Иначе почему никогда не приглашал погулять или посидеть в кафе во время ее многочисленных визитов домой? Ссылки на нежный возраст Пейдж не выдерживают никакой критики: от него вовсе не требовалось тащить ее в койку!

– А красное платье у тебя еще сохранилось? – спросил Антонио. – То, которое ты надела на прошлое Рождество?

Пейдж резко повернула голову:

– Нет… нет, не сохранилось.

По иронии судьбы, на следующее после Рождества утро она бросила это платье в мусоросжигатель садовника и с каким-то жестоким удовлетворением следила, как оно сгорает. Пожалуй, она понимает Джеда: предать огню вещь, которая кричит о твоей неудаче, – в этом есть какое-то удовлетворение.

– Какая жалость. Я думал, ты могла бы надеть его, когда я повезу тебя поужинать сегодня вечером, – небрежно сказал Антонио.

Пейдж не могла не восхититься его настойчивостью. Или нахальством? Или самонадеянностью? Пожалуй, всем вместе.

– Тогда ты будешь разочарован. Советую…

– Неважно, – прервал Антонио, прежде чем она успела сказать ему, как он должен поступить со своим приглашением на обед. – Надень одну из тех других маленьких штучек, в которых ты старалась разбудить во мне зверя. Например, блестящее золотое платье с очень короткой юбкой, глубоким вырезом и с самым хитроумным и легкомысленным бантиком, который когда-либо создавал дизайнер. Тогда я чуть голову не сломал, гадая, что бы случилось, если бы я подошел к тебе сзади и развязал этот крохотный бантик? Так что бы произошло? – Взгляд его красивых черных глаз впился в ее изумленное лицо. – Или этой интригующей сцене по-прежнему следует жить только в моих фантазиях?

Пейдж совершенно лишилась дара речи.

– Я тебя смутил, – констатировал Антонио. – Прости. Я не хотел.

– Совсем нет, – поспешила заверить его Пейдж. – Меня просто удивило, что ты помнишь такие подробности… как бантик.

Антонио всегда относился критически к самому себе. Его уязвляло, если кто-нибудь говорил ему, что он не может что-то сделать, чего-то добиться. Это был верный путь повысить его решимость добиться успеха, шла ли речь о деловом контракте или о женщине.

А дочь Конрада была Женщиной. Яркой, прелестной и – как теперь признавал Антонио – умной. Он недооценивал ее раньше. Так же как и ее отец. Зато теперь он знал цену ее уму, мягкой нежной душе и роскошному телу, которое обуревали сильнейшие страсти.

Вот только оставалось сомнение, он ли так нужен ей или только секс? Антонио всегда подозревал, что она горячая штучка, но насколько горячая – понял только сегодня.

Так почему же она так настойчиво отмахивается от него?

Внезапно Антонио пришла в голову идея. Он надеялся, что, осуществив ее, поступит правильно. По крайней мере, ему не нужно будет лгать. Или говорить ей, что он любит ее.

– Не знаю, как ты, Пейдж, – сказал он мягко, – но думаю, что этот вечер был замечательный. Я честно могу сказать, что не испытывал таких чувств ни с одной женщиной в моей жизни.

Кривить душой не пришлось – Антонио не произнес ни слова о любви до гроба.

Как она глядит! Беззащитно, пугающе, испуганно, обожающе! На него никто так не смотрел.

Однако беда заключалась в том, что Антонио еще никого не впускал в свое сердце. И впускать не собирался. Разве Пейдж не поняла этого?

Антонио предпочитал бы Пейдж жесткую, циничную, жаждал видеть ее, обнаженную и стонущую, в своей постели, но такую, смотрящую на него преданно и беззащитно, он не хотел. Пока не хотел.

Пейдж изо всех сил старалась не поддаваться его завораживающим взглядам и, без всякого сомнения, дежурным комплиментам – вряд ли она могла произвести на него, неотразимого Антонио, у которого было столько женщин, такое уж незабываемое впечатление.

Ее большие голубые глаза пытливо вглядывались в красивое лицо Антонио: вдруг на нем отразится хоть капелька искренности. Но черные глаза смотрели холодно, в них не было ни малейшего проявления подлинного чувства.

Значит, она правильно поняла: Антонио пытается обманом вернуть ее в свою постель.

– Даже с той женщиной, которую ты привел к нам на прошлое Рождество? – спросила Пейдж с легкой издевкой. – Так что умерь свой пыл и не старайся обольстить меня словами. Я все это уже слышала. Придумай что-нибудь более оригинальное, например: «Я люблю тебя, Пейдж, и хочу, чтобы ты стала моей женой!»

– Хочешь знать правду, Пейдж? Я больше не хочу с тобой встречаться, – ответил Антонио холодно и вдруг совершенно непоследовательно добавил: – Предлагаю тебе совместный отдых. Я нанял плавучий дом на Хоксбери-ривер на десять дней, – не торопясь, со значением говорил он. – Поеду за ним в Бруклин в среду. Хочу порыбачить, позагорать, почитать, послушать музыку. Мне надо расслабиться после нескольких месяцев гонки по Европе. Я собирался ехать один… до этого вечера. Но теперь мои мысли и тело принадлежат тебе, вне твоего пространства я не могу существовать…

Его горящие глаза, казалось, проникали в каждую клеточку ее существа. Пейдж почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Я еще не готов к тому, чего хочешь ты. Пейдж, – продолжал Антонио, – но тоже близок к тому возрасту, когда в моей жизни должна появиться постоянная спутница. А ты, как никакая другая женщина, отвечаешь моему идеалу. И если все еще что-нибудь чувствуешь ко мне… поехали со мной… пожалуйста…

Сейчас Антонио смотрел на Пейдж так, будто в целом мире ему нужна только она.

Пейдж не была полной дурочкой. После случая с Джедом она поняла, сколь незначительные усилия предпринимают мужчины, чтобы затащить девушку в постель. Но как упустить возможность осуществить свою мечту – даже если потом придется страдать?

– Если я поеду с тобой, – проговорила Пейдж, – то, что скажу отцу?

– Этот ответ означает, что ты согласна?

– Наверно, да. Ты всегда мне нравился. Но, Антонио, мне нужно больше, чем секс.

– Я это понял, – ответил тот спокойно. – Что до того, станет ли возражать твой отец, – разве тебя когда-либо интересовало, что он думает? Но если тебя это волнует, ничего ему не говори. Отправишься со мной в среду, пока Конрад на работе, оставишь записку, что ты ненадолго уезжаешь отдохнуть с другом. Тогда он ничего о нас не узнает, если только не произойдет утечка информации.

– А если произойдет? Отношения со мной могут повлиять на твое положение в компании. Отец иногда бывает очень жесток. Ты же видел, как он вел себя вечером. – Пейдж невесело покачала головой. – Его не очень-то обрадовало то, что мы уехали вместе. Представляешь, как он разозлится, если поймет, что мы обманули его? Ты должен лучше, чем кто-либо, знать, что мой отец не из тех людей, которым нравится, когда им переходят дорогу. А вдруг тебя уволят или переведут на менее престижную должность?

Лицо Антонио прояснилось, и он улыбнулся ей.

– Да пусть твоя прелестная маленькая головка не волнуется о моем положении в компании. Могу гарантировать, твой отец не уволит меня за какие бы то ни было отношения с тобой. Я даже думаю, что он будет весьма доволен, видя тебя с человеком, которому нужно от тебя больше, чем банальное удовлетворение желания.

Внутри у Пейдж все сжалось.

– А тебе действительно нужно от меня больше, Антонио?

– Ты даже не можешь представить, на сколько больше, дорогая Пейдж, – пробормотал Антонио. Его глаза скользили по ней, впитывая прелестные очертания ее лица.

Ну, что она могла представлять? Все это было столь же неожиданным, сколь и увлекательным. Сердце Пейдж бешено колотилось.

– Ты… ты все еще хочешь пригласить меня на ужин вечером? – спросила она, едва дыша.

• Предыдущая
• 12/23
• Следующая