Повелитель иллюзий - Леванова Татьяна Сергеевна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/54
• Следующая

Насмотревшись, девочка пошла дальше. Против ее опасения, дверь в кабинет оказалась не заперта, свет зажегся, стоило ей переступить порог.

Такой кабинет Маша не могла себе и представить. Неяркие темно-розовые стены уходили к высокому потолку, на них висели прямоугольные светильники с геометрическим орнаментом, сразу над низкими стеллажами с разноцветными корешками книг. У окна, выходящего в сад, стоял большой письменный стол, на стене над ним висел монитор. Маша подошла к столу, села в кресло, крутнулась к столу и обнаружила, что под широкой крышкой из прозрачного пластика виднеются кнопки. Она откинула крышку и принялась рассматривать пульт управления. Потом додумалась нажать на самую большую кнопку. Стол ожил, на крохотных экранах пробежали столбцы цифр, монитор на стене засветился густым синим цветом. Маша тщательно изучила надписи на экранах, нашла «Личные записи» и нажала кнопку под ней. Ничего не произошло. Тогда она догадалась нажать кнопку «трансляция». Затем повернулась к монитору, ожидая, что сейчас на экране появится лицо Алкосахара, раздастся голос… Голос действительно раздался, только не с монитора, а из-за Машиной спины.

— Почему горит свет? Кто здесь?

Маша обмерла. Медленно она развернулась в кресле и посмотрела в глаза Председателя. Несмотря на то что он явно только что встал с постели, его волосы были в безукоризненном порядке, на пижаму надета домашняя узорчатая куртка. И все-таки это был просто усталый, немолодой человек, сломленный каким-то тайным переживанием, которое выдавали скорбно опущенные уголки губ, складки возле носа, вертикальная морщинка на лбу. Отчего же он молчит, смотрит на девочку и не двигается с места?

— Вель? — вдруг еле слышно произнес он.

Маша вспомнила, что на ней все еще личина Либранта, которую она примерила перед идентификатором. Не представляя себе, что предпринять, она осталась сидеть.

— Вель, как ты здесь оказался? Тебя вылечили? Впрочем, что я несу… В приютах не лечат, да и на Ягика мало надежды. Но ведь ты дома, значит, вспомнил! Почему ты молчишь? Почему не обнимешь меня?

Маша продолжала молча смотреть на него.

— Я знаю, ты обижен, — мужчина изменился в лице, — ты сердишься за то, что я отослал тебя. Ты был болен, а впрочем, это не оправдание. Я должен был сам позаботиться о тебе. Ты прав, в этом случае все бы сложилось иначе.

Маша не могла поверить своим ушам. Она не говорила ни слова, а Алкосахар что-то читал в ее молчании, не то упрек, не то оправдание.

— Не было ни дня, когда бы я не сожалел о твоем отъезде. Ты мне не веришь, конечно. Послушай, что я тебе расскажу. Я не сидел без дела. Это изобретение… Ты знаешь, на что я пошел ради тебя?

Он говорил все громче, и сердечко у Маши колотилось как сумасшедшее, но она слушала очень внимательно.

— Ты хотел прославиться, обойти меня в погоне за властью, доказать, что я выживший из ума старикашка, и тебе это почти удалось! «Вель Звоноцвет — мечтатель», кричала пресса. А я читал между строк: «Место Председателя займет более достойный». Конечно, со временем, но поднимать шумиху вокруг мальчишки — это безумие! Так и вышло, я был прав. Безумие захлестнуло тебя с головой!

Он вдруг замолчал и замер, прижав руки к лицу. Потом добавил очень тихо:

— Они сделали из моего сына подопытного кролика. Я был вправе наказать их, но я сделал больше. Я запер их в лабораториях и приказал найти лекарство ценой их собственных жалких жизней. Но это еще не все.

Он вновь закричал как сумасшедший:

— Сын Председателя — безумец? Вот вам, получите! Каждый ребенок, каждый сын и каждая дочь разделит судьбу моего Веля! Исполнение мечты? Вот вам исполнение моей мечты! Если у меня нет больше сына, то и ни у кого не будет!

— Вы это сделали, — потрясенно пробормотала Маша, глядя на убитого горем старика, — у вас была вся власть, конфискованные Лабиринты Иллюзий распространялись по вашему приказу…

Алкосахар пересек комнату и опустился перед девочкой на одно колено:

— Вель, за что ты так со мной, словно мы чужие? Они обманули тебя, ослепили блеском мишуры. Ты не виноват. Я заставил их заплатить за все, слышишь, сынок, за все! На Острове Крабовых ножек бывшие преступники собирают новые Лабиринты Иллюзий, там налажена целая фабрика. Потом Обсидианы отправляют некоторых из них на Объединенные острова, цена за свободу одного человека — сто новых подключенных. Все ради тебя, сынок.

— Что же вы наделали… — Маша со смесью ужаса и сострадания накрыла рукой умоляюще протянутые к ней ладони.

— Вель, ну скажи наконец — отец… Я несколько лет не слышал этого слова… — в глазах Алкосахара стояли слезы.

— Отец, — заставила себя сказать Маша.

Пожилой мужчина рыдал, не стесняясь, уткнув большое мягкое лицо в ее руки. С такого расстояния были заметны черные волоски в седых прядях. Отец Веля не был таким уж старым, его состарили несчастья. Маша готова была расплакаться вместе с ним, но она намеренно вызывала в памяти лица «задумчивых» — ребят, с которыми успела подружиться, глаза Карантины, разлученной с дочерью, скелет девочки на комарином дереве — она бы не попала туда, если бы не господин Председатель.

— Что же нам теперь делать? — вздохнула девочка, не заметив, что говорит вслух.

— Ничего не делать! — ответил незнакомый голос. Странно, но он шел из глубины стола. Услышав его, Алкосахар вздрогнул и поднял голову. — Вы признались в ваших преступлениях, ждите, за вами придут.

— Что это? — с беспокойством спросил Председатель. Он торопливо поднялся с колен, нагнулся над пультом, потом поднял глаза на девочку. — Ты записал мою исповедь и передал ее по срочной связи всем гостям с Объединенных островов?

Маша судорожно глотнула.

— Ты, мой сын, предал меня?! — взревел мужчина, увидев ее замешательство, и поднял кулак.

— Остановитесь! — в кабинет вошел Обсидиан.

— Прочь! — воскликнул Алкосахар.

— Вы более не являетесь Председателем Совета гостей Объединенных островов, и Обсидианы отныне вам не подчиняются. Просьба опустить руки и отойти от ребенка к стене напротив.

— Не вмешивайтесь! Это семейное дело! Я знаю законы!

— Нет, — Маша обрела дар речи. Она соскочила с кресла и подбежала к Обсидиану. — Я не Вель Звоноцвет.

Она щелкнула пальцами, возвращая себе свой первоначальный облик.

— Что это? Кто ты?

— Не так давно я выступала перед Советом гостей. Результатом этого был арест человека, который поверил мне, и смерть моего единственного друга в этом мире. Речь шла о Лабиринте Иллюзий… Вы помните это заседание? Вы уверили моего покровителя, что сможете мне помочь.

— Ты хорошо отомстила мне.

— Нет, — покачала головой девочка, с жалостью глядя на мужчину, — я не собиралась мстить. Я искала информацию о Лабиринте Иллюзий и немного запуталась в кнопках на вашем столе.

— Как ты узнала о моем сыне?

— Я подружилась с Велем в «Приюте мечтателей». Он просил передать вам привет и сказать, что ему очень жаль, он не должен был участвовать в эксперименте, и что он сам во всем виноват.

— Я не могу больше этого слышать! — Алкосахар обратился к Обсидиану: — Уведите меня отсюда…

— Тебе предстоит еще разок выступить на Совете, — подмигнул Обсидиан Маше. — Так что не вздумай снова сбежать.

— Не вздумаю, мне некуда идти.

Два Обсидиана увели бывшего Председателя и закрыли за собой дверь. Маша устало опустилась обратно в кресло.

— Девочка, как ты себя чувствуешь? — тихо спросил ее бесплотный голос из глубины стола.

— Я бы чувствовала себя лучше, если бы видела, с кем говорю, — огрызнулась Маша. Она не была грубиянкой. Но вечер выдался крайне утомительным — побег, опасные растения, неожиданная исповедь отца Либранта. Больше всего на свете ей сейчас хотелось что-нибудь разбить или сломать…

— Посмотри на экран, — предложил голос. Маша повернулась в кресле. На мониторе в точно таком же кресле сидел молодой бровастый человек, тот самый, что так яростно нападал на нее на Совете.

• Предыдущая
• 47/54
• Следующая