Будущее настоящего прошлого (СИ) - Нюхтилин Виктор Артурович - Страница 62

Если бы это продолжалось в русле самодвижения самой науки, то мы до сих пор изучали бы аристотелевскую физику, как единственную истину о мире. Обычно мы слышим речи о том, что некоторые-де самоучки и энтузиасты тоже внесли какой-то свой вклад в науку и т. д. Но если читатель составит двухстолбцовую таблицу, где в левую часть внесет альтернативщиков и чайников с описанием их вклада в техногенную культуру, а в правую впишет достижения официальной науки, то он увидит, что как раз-то и наоборот — это официальная наука тоже кое-что сделала и внесла кое-какой свой вклад в науку, которую создали люди, случайные для нее. Эту таблицу можно было бы составить и автору, но это очень трудоемкий процесс. И утомителен он, прежде всего, тем, что лишен творческого элемента — весьма скучно заполнять только один левый столбец какой-либо таблицы. Читатель пусть попробует сделать это сам, чтобы эмоциональный маячок его утомления всегда правильно сигнализировал ему во всякой ситуации, когда он слышит о борьбе науки с лженаукой.

В рассмотренном выше мы видим это самодвижение, и видим моменты корректировки этого самодвижения через Случайное. Приходили и приходят чайники с альтернативщиками, которые случайны для науки — и разве то, что заставляет этих чайников с альтернативщиками давать человечеству новые знания, не похоже на некое их принудительное подталкивание со стороны Провидения к тем вопросам, которых они не должны были касаться по своим жизненным задачам или интересам? Почему именно чайники? Потому что самодвижение не имеет будущего, оно имеет только настоящее-прошлое, которое образует в себе некий избыточный логический путь развития, определенный прошлым, который никуда в будущее не ведет. В нем нет нового. Это легко понять на следующих примерах. Вот слово, написанное не до конца:

Катю…

и всем ясно, что далее следует окончание «ша».

Вот не оконченный рисунок:

И всем ясно, что получится треугольник.

Так происходит в самодвижении событий. Оно происходит по их внутренней логике. И каждая научная картина мира содержит в себе эту внутреннюю логическую избыточность, где итогом любой мысли должно быть только это «ша» или только эта линия, соединяющая А и В. Формируется комбинаторика научных понятий, которая может разворачиваться только в определенном направлении, заданном своими внутренними логическими предпосылками. Она слепа ко всему остальному. Кун назвал это «научной парадигмой». Это та самая колея, по которой будет вечно кружить, никуда не выводя, любая научно-мировоззренческая концепция. Каждый ученый с молодых ногтей входит своими знаниями и убеждениями в эту парадигму и продолжает колесить по этой бесплодной колее. Поэтому мы видим здесь этот реализующийся Провидением цикл, который предположили ранее — самодвижение, а затем корректировка. Поэтому Провидению и нужны чайники или альтернативщики, которые в эту колею еще не попали и могут мыслить свободно от тех стрелок, которые расставлены на всем ее пути

Об этом очень хорошо сказал еще один гениальный самоучка Генри Форд, создатель массового производства. Он сокрушался тем, что у него есть хороший способ похоронить всех своих конкурентов, но он никогда не сможет им воспользоваться. А способ простой — я (сказал Форд) за свои деньги нанял бы для своих конкурентов самых лучших специалистов от науки в тех областях, которые фундаментальны для наших производств. И через какое-то время от конкурентов осталась бы лишь добрая память и пыль на ботинках, потому что ученые специалисты очень хорошо знают, что невозможно и чего нельзя, а все новое и полезное как раз всегда там, где, по мнению науки, что-то невозможно или чего-то нельзя.

Ну и хорошо, с этим теперь понятно. Но это пока еще не повод закинуть ноги, откинувшись в кресло, на вспомогательный стул, чтобы, находя знакомые позиции любимых кнопок телевизионного пульта, ожидать наград. Вопрос-то был в другом — что за будущее у всего этого? А будущее у всего этого очень простое — его нет. Спешу всех поздравить с тем, что наше настоящее — это уже окончательно прошлое, потому что у него нет никакого будущего и его фактически уже нет, несмотря на то, что оно физически еще есть. Техногенная цивилизация в своем смысле уже однозначно закончилась, хотя физическое время этому еще не пришло. Почему она закончилась? Потому что возобладало самодвижение.

Непременный конец нашей цивилизации считается вопросом спорным, потому что предполагается, что экологический и энергетический тупики, в которые завели человечество нынешние технологии, будут пробиты к новым просторам силами того, кто в эти тупики завел — наукой. Но это одновременно вопрос и бесспорный — потому что в науке больше невозможны никакие случайности. В науке все стало очень хорошо организовано. Слишком хорошо, чтобы что-то могло пробиться в это самодвижение и придавать ему тенденцию к новому будущему. Проблемы, решаемые наукой сегодня, уже настолько превосходят своими вершинами те подножья, по которым ступают чайник с альтернативщиком, что с этих вершин их не слышно и не видно, а в фуникулер их не пускают. А если и пускают, то пока фуникулер поднимается, гид-инструктор кастрирует у них все органы, способные порождать новое.

Один из таких фуникулеров — аспирантура. Это, собственно, и есть главный отдел науки по кастрации опасных органов инакомыслия и по стерилизации хранилищ, генерирующих смелые и новые идеи. Если молодой ученый на предзащите скажет что-то альтернативное, или просто новое настолько, что это будет не совсем понятно старшим, то его или завалят окончательно, или по-доброму (по-человечески) посоветуют вести себя чинно-традиционно. Ему скажут — «не гони лошадей, на пень наскочишь. Тебе всего-то и надо, что стать кандидатом. Вот и стань так, чтобы это никого не задело, и всем было бы понятно. А когда ты будешь доктором, тогда и будешь говорить не только то, что другим понятно, но и то, что захочешь». Но когда он становится доктором, то он уже или кастрат, или каналы от семенников его мысли уже обрезаны и подключены к стандартным источникам научной парадигмы.

Но даже если он полноценен даже в звании и положении доктора, то со своими альтернативами он останется один на один, так как ему просто не дадут средств на изыскания. Без высокотехнологичных приборов современных лабораторий ему останется одна голая математика, безэкспериментальные разработки «в стол», или трудные попытки громко дуть в трубу в Интернете, оставаясь в единственном числе и королем, и герольдом и войском. Причем до той поры, пока его не пристыдят еще откуда-то из высоких научных сфер. И он еще сто раз подумает. Потому что доктор — это все равно не академик… Академиком становятся тоже голосованием старших…

В общем — высокий уровень сложности и финансирования, невероятная технологичность требуемой экспериментальной базы и жесткая иерархическая дозволительность того или иного в современной науке, совершенно исключают в ней какие-либо случайности, а без Случая — всё это только лишь вырожденное самодвижение по форме, никогда не затрагивающее содержание, и, соответственно, никогда никуда не выводящее из этой формы.

По своему смыслу наука — это разговор с природой. Для этого разговора, в качестве исходной темы, человек получил огонь и выделился этим из всего остального. В дальнейшем было самодвижение человека и временами помощь со стороны Бога, что и есть — Случайное. В этом и есть смысл происходящего — человек должен научиться видеть эту помощь и ее смысл, чтобы самостоятельно превращать самодвижение в Движение, то есть в развитие с чем-то новым в своем составе. Но человек принадлежит к самодвижению, а это самодвижение находится в противоходе к Движению, что выражается в стремлении человека приписывать себе всё то, что ему дано просто по доброте. Человеческая техногенная цивилизация — присваивающая цивилизация, а не созидающая. Она слишком озабочена настоящим, которое всегда есть всего лишь прошлое. И поэтому человек из существа, получившего огонь, превратился в особь, которая спрятала огонь в спички и курит на сеновале. При этом, чтобы жить, эта особь отрезает от себя по кусочку и потребляет отрезанное в пищу.