МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог - Нюхтилин Виктор Артурович - Страница 20

В пикировке интеллектов верх взял отец невесты, который скромно объяснил в ответном благодарственном слове: «Мы еще не пили, не ели, вот поедим, погуляем, тогда будут и подарки». Нельзя сказать, что он не выполнил первой части своего обещания. Что касается второй его части, то, очевидно, в какой-то момент, им были внесены в нее определенные коррективы, которые позволили вообще снять ее с повестки актуальных дел на сегодняшний вечер.

Затем свадьба приняла тот свой необратимый вид, когда все говорят, но никто никого не слушает, когда все танцуют, несмотря на то, что двигаться по ровной уже никто не может, когда все одновременно поют хором разные песни каждый в отдельности, с благодарностью за поддержку и понимание, кивая головами друг другу в такт, и когда не занятые этим участники торжества, разбиваются по парам и выясняют отношения.

Первая пара была очень красива. Очаровательная невеста смотрела на окружающих удивительно мягким, спокойным и иронически лучистым взором, иногда доверчиво отвечая на жадный взгляд пылкого жениха с добрым обещанием. Во всем этом бедламе она сохраняла удивительную умиротворенность, уверенную силу и какую-то понятную только ей радость. Жених же не видел вообще никого, кроме нее.

Вторая пара была очень картинна. Отец жениха обнимал отца невесты и тем, кто не мог пересилить умиления от трогательного вида двух породненных мужчин разных народов, достаточно было подойти поближе, чтобы услышать, как отец жениха ласково говорил отцу невесты: «Ты пойми, что Хайка теперь и моя дочь, такая же, как твоя. Так что, если вы ее и дальше будете мордовать, то я дипломатию больше вести не буду, — буду сразу в харю бить». Отец невесты очень энергично качал в ответ головой, и на его солидарном лице было написано: «Дело говоришь!».

А третья пара была очень трагичной. Дедушка сидел рядом с матерью невесты, и что-то тихо говорил ей. Та кивала, но в ее глазах, которые смотрели куда-то вовнутрь себя, было такое горе, какое редко встретишь на похоронах. Она хоронила дочь! Приглядевшись к этому неслышимому никому крику матери, можно было заметить, что она ни разу не посмотрела на дочь, не попрощалась с нею и не подошла к молодым, когда наступил конец застолья. Раввины придумали игрушку, играя в которую доверчивые люди теряют смысл жизни и радость этой жизни, если игрушка выскальзывает из их рук. Потому что раввины не объяснили, что это — всего лишь игрушка, чтобы у дитя шаловливые руки заняты были, а не действительная правда необходимости.

Стоит ли вся эта выдумка страданий только одной этой матери, которое заволакивало ее голубые (!) глаза?

Но, каков бы ни был ответ на этот вопрос, а избранность этого народа их кровью совершенно не подтверждается, поскольку многократно и не единожды это уже совсем другой народ по крови. Того наивного народа, к которому они себя сейчас относят, уже нет ни физически, ни исторически.

Что остается? Остается еще один миф, который гласит на всех углах, что евреи на протяжении всей своей истории постоянно так уютно устраиваются среди других народов, что нельзя не подумать, что Бог за ними действительно присматривает. Иногда даже поговаривают о том, что мир вообще тайно в их руках, что они управляют всеми правительствами, особенно европейскими и американским. Если это так, то это действительно в чем-то избранный народ. Посмотрим.

Для этого опять вернемся к Библии, как к авторитету, который никто не будет оспаривать. Вроде бы, библейские события были слишком давно, чтобы искать в них что-то, затрагивающее эту тему. Но если Бог помогал им особо, то Он помогал бы им всегда, и нам легче будет это увидеть с самого начала, тем более что в Библии на это столько много прямых ссылок, что обойти их было бы совершенно непорядочно. Поэтому начнем прямо с нашего доброго знакомого Авраама.

Авраам был шейхом, кочевником, и жил со своим кочевым племенем в Уре Халдейском, то есть на территории Месопотамии. Месопотамия была в те времена сильным и богатым государством. В нем были свои правила игры, как и в любом, впрочем, государстве и, очевидно, Авраам со своим народом играл по этим правилам. А правила были просты — вы кочевники, вот и пасите свой скот и водите свои караваны, делайте, что умеете, мы вас трогать не будем. А если захотите стать оседлыми — оседайте в городах и подчиняйтесь царю Вавилона. Ну, а если не хотите оседать в городах и подчиняться царю Вавилона, то пасите свой скот и водите свои караваны, мы вас трогать не будем … если вы испросите заблаговременно на это разрешение у царя Вавилона и он подпишет вам вашу заявку. Иначе мы вас трогать не будем, но царь рассердится и его войско вас поубивает, а ваш скот заберет себе. Вот и все правила. Понятные даже шейху.

У Авраама и его племени было два выхода. Первый — осесть в одной из крепостей Вавилона, приобщиться к письменности, культуре, спокойной жизни, выращивать хлеб, жить в домах, служить царю и быть под защитой царя от кочевников. Второй выход состоял в том, чтобы оставаться теми, кто они есть — разводить скот, спать под открытым небом, есть полусырое мясо, продавать скот и молоко горожанам, для чего эти горожане и будут им давать разрешение выпасать означенный скот в окрестностях своих городов, где есть вода, а, следовательно, и пастбища.

Оба выхода хороши по-своему. Ни один не плох настолько, чтобы перевесить другой своими преимуществами или недостатками. Так жили все. Но Авраам выбирает третий путь, при котором он из богатого Вавилона уходит в пустыню, в Ханаан, где и самим хананеям есть было нечего, воды было мало, пастбищ совсем почти что не было, городов практически не было, население было дикое и ни на какие договоры не шло, что, в конце концов, и привело потомков Авраама к выбору — или помереть с голоду, или идти на оседлую жизнь в подчинение к египетским фараонам за банальное пропитание. Непонятное решение Авраама было явной авантюрой, которая провалилась, едва не стоив жизни всему его племени.

О том, что Авраамово племя устроилось уютно и тайными интригами руководило какими-то там правительствами и говорить пока не приходится. Пока что все наоборот. Обижаемые всеми чужаки ходили по Ханаану (так называлась тогда Палестина) и Аврааму приходилось довольно часто расплачиваться своей женой Саррой с местными царьками, чтобы сохранить свою жизнь. Он выдавал ее за свою сестру и в качестве подарка одалживал на время ханаанским вождям. И Сарра честно отработала право на претензии, чтобы не Авраам назывался патриархом этого народа, а именно она. Потому что расплачиваться за недальновидность патриарха поначалу пришлось именно ей.

Естественно, что обида накапливалась, и отсюда, именно во времена Авраама, возможно, родилась эта мечта когда-нибудь отомстить всем и вся на этой земле, став ее властителем. Но Аврааму это не удалось. И вряд ли он это даже пытался сделать. Он пытался сделать обратное — заслужить дружбу и уважение местных. Что ему, в общем-то, удалось. Зато левиты, которые писали Книгу Бытия веками позже Авраама, (в то время, когда евреи вторглись в Палестину из Египта и воевали там ежедневно на протяжении столетий со своими соседями), для поддержки боевого духа народа и для обоснования политических претензий на эту чужую им землю, вложили эту тихую бессильную мечту Авраама и его потомков в громкое обещание Иеговы дать евреям Палестину в вечное пользование и совершить месть над всеми народами, обижающими евреев.

Но как бы то ни было, а неужели Богу следует вменить в заслугу «мудрое» решение Авраама выйти из уютного Ура во враждебный Ханаан на голод и на несмываемые оскорбления? Только не Ему. Все почести надо отдать или самому Аврааму, или кому то из сильных в Вавилоне, с кем Авраам не поладил. Второй вариант более реалистичен, потому что Авраам, конечно же, не был глуп и не мог не знать, что его ничего хорошего не ждет в чужой, бесплодной и дикой земле. Его заставили туда уйти. А, может быть, это было даже бегством. История этого народа началась, как видим, не с масонских лож, а с крупных неприятностей. Очевидно, богоизбранность начала проявляться в его истории несколько позже. Поищем.