Мелхиседек. Книга 2. Человек - Нюхтилин Виктор Артурович - Страница 9

То, что мы называем "развитие", на самом деле не что иное, как взаимообмен словами между языками. Русский язык в этом не одинок. Самый распространенный сейчас международный язык, английский, на 75 процентов состоит из латинских и французских слов. Чем более язык восприимчив к усвоению в себя слов чужого языка, тем этот язык живучее и сильнее. Те языки, которые озабочены своей чистотой, чахнут и сворачивают пределы своего распространения. О чем нам это говорит? О том, что никакого развития в смысле творчества не происходит, а происходит повсеместное заимствование слов других языков, что процесс тоже творческий, но не творящий, а приспосабливающий. Человек может прекрасно полученное слово приспособить, но не может его создать сам. Ему не дано.

Еще это говорит и о том, что словарный запас ничего не дает для специфичности языка. Все слова в мире давно перемешаны. Специфика языка определяется грамматикой и фонетикой. Это то, что отделяет язык от языка непреодолимой стеной.

Если человек так настаивает на том, что он создал свои языки, то пусть создаст один общий язык в настоящее время, когда для этого не только биологические потребности, но и политические, социальные, информационные и другие условия общения народов просто вопиют об этой необходимости. Переводчики уже не справляются с той массой документов, которая растет и растет сообразно все большему объединению человечества вокруг одних и тех же общих проблем. Деятельность совместная, а разные языки тормозят ее до предела. Это уже стало одной из основных проблем человечества наряду с экологией и атомным оружием. В ООН лежат горы проектов о том, как выбраться из этой ситуации, когда настоятельная необходимость молниеносного распространения какой-либо информации научного или гуманитарного характера ждет своей очереди месяцами и годами на потоке документов, которые обрабатывают переводчики.

Другая сторона проблемы состоит в том, что любой перевод обязательно искажает первоначальный смысл документа. Чем больше языков прошел документ, тем дальше он от своего первоначального содержания. И бороться с этим совершенно невозможно. Каждый язык при почти одном и том же уже словарном составе - абсолютно обособленная вселенная, которая с трудом сопрягается с условиями соседней вселенной. Французские языковеды провели эксперимент, во время которого 14 лучших переводчиков разных национальностей сели за круглый стол и попытались поочередно перевести одну и ту же фразу. Каждый переводчик знал язык соседа справа, от которого он слышал фразу, переводил ее в уме и говорил на своем родном языке ее содержание своему соседу слева, и так по кругу. Текст был простым: "Искусство пивоварения так же старо, как история человечества". Первым произнес фразу немец и, когда она к нему вернулась, то он услышал: "С давних времен пиво является одним из любимейших напитков человечества". Вроде все то же, но совсем не то. Переводу доверять нельзя в том смысле, что он передает общее содержание точно, но мелкие нюансы, которые сопровождают это общее содержание, при переводе видоизменяются до такой степени, что совершенно искажают точно переведенные основные положения текста.

После этого в Москве решили доказать, что дело тут не в переводе, а только в его устной форме, при которой переводчик ограничен во времени для тщательного разбора фразы. Утверждалось, что если перевод производится письменно и не в пределах одной фразы, вырванной из общего контекста мысли, а на основе конкретного законченного абзаца, то результат будет удовлетворительным и искажений не будет. С социалистическим задором были привлечены профессиональные переводчики, преподаватели вузов, а также иностранные студенты, знающие смежные языки. Каждый из участников нового эксперимента знал два языка, получал текст, переводил его и передавал соседу. Чтобы утереть нос капиталистам, было взято не 14, а 20 переводчиков, которым был предложен следующий текст из Гоголя: "Она сплетничала и ела вареные бураки по утрам и отлично ругалась - и при всех этих разнообразных занятиях лицо ее ни на минуту не изменяло своего выражения, что обыкновенно могут показывать одни только женщины". Результат был поистине достоин размаха эксперимента. В итоге получилась фраза: "Выпив компот, она выбросила из хижины старье, а он радостно забил в тамтам". Мы разделить с "ним" эту радость не можем даже в самых скромных формах, поэтому необходимость во всеобщем языке давно постучалась в дверь человечеству, и тут самое время доказать, наконец-то, кто в доме настоящий творец языков!

Если человек из "бы бу ба" в диком состоянии когда-то смог создать мечтательное "бабу, бы!", а все остальные, такие же дикие, дружно подхватили, да так всем понравилось, что через короткое время появилась поэма о Гильгамеше, то сейчас это вообще должно быть проще простого! Ну, просто - раз плюнуть! Почему бы и нет, если мы можем? Такие цивилизованные и такие продвинутые! Можем же, если первобытный предок мог! Плюнуть, - можем. И не раз. А языка создать не можем. Ни разу. Полное фиаско. Может быть, не те люди этим занимались? Да нет, как раз - самые "те":

Таммазо Кампанелла, (1568 - 1639), полный провал, что-то получилось, но нигде не прижилось, умерло вместе с ним. Ян Каменский, (1592 - 1670), разработал всеобщий и полностью готовый язык - о Каменском знают все, а об его языке никто. Видно не по заслугам Каменского, а по заслугам созданного им языка.

После этого героические усилия на этой стезе предпринимали такие непростые люди, как Френсис Бэкон, Рене Декарт, Г. Лейбниц и Исаак Ньютон (!). У каждого из них были отдельные успехи, но даже сейчас, упоминая их ИМЕНА в связи с попытками создания общечеловеческого языка, хочется отнести это в раздел "Чудачества" или "Незатейливое Хобби", потому что не хотелось бы говорить об этом, как о научном фиаско, чтобы не подмачивать репутации поистине великих людей.

Екатерина II в свободное от работы время занималась тем, что, (не подумайте плохого), непрестанно интересовалась результатами деятельности специальной комиссии ученых, которую она назначила для создания единого всемирного языка. Может быть, именно роковые неудачи работы этой комиссии так повлияли на ее неустроенную и неупорядоченную личную жизнь…

Ни монаршая воля, ни честный помысел ученого не сдвинули проблему ни на йоту с той мертвой точки, на которой она находилась. Шанс у всемирного языка появился тогда, когда на арену человеческой истории вышла новая безумная сила, шизофреническая мощь которой должна была бы помочь в данном процессе, поскольку придумывание слов, как мы помним - неотъемлемое свойство шизофрении. В 1867 году на II Конгрессе психов, который назывался I Интернационалом, была принята естественная для такого сборища резолюция, где говорилось о необходимости проведения реформы орфографии как цели создания всеобщего языка для братства наций. Масла в огонь распаленного революционного бреда подлил К. Маркс, который заявил, что если бы был один язык, то ничего не препятствовало бы интернациональному объединению профсоюзов! Если эти люди за что-то брались, то брались. Чаще они брались за то, к чему их вообще нельзя было подпускать, но они всегда получали результат. Он был всегда отрицательный, но он всегда был. А то занятие, которое как бы специально могло было быть создано для таких, как они, вообще не дало никакого результата, даже самого плачевного. Резолюция была не выполнена. Если уж у них не получилось, то больше шансов не будет ни у кого!

Об этом, наверное, не знал француз Сюдр, который создал всемирный язык и назвал его "Сольфасоль". В этом языке все слова состоят из названий семи нот. Казалось бы - оригинально и просто, но человечество не оценило. Трудна стезя гениев и их творений.

После этого появлялись еще такие языки, как "универсалглот", "окуинденталь", "оджуванто", "новиаль", "интерлингва", "идо". Один из героев рассказов Джека Лондона объясняет неудержимое желание убить своего соседа риторическим вопросом: "Ну, скажите, имеет ли право жить на свете человек, у которого фамилия - Клеверхаузен?" Надо уточнить, что это только для него вопрос был риторическим, на самом же деле ответ не столь очевиден. Но в нашем случае будет достаточно отослать любого интересующегося вопросами создания искусственных языков только к названиям этих языковых шедевров, как сразу вывод становится совершенно очевидным и без дальнейшего подробного с ними ознакомления. Языки с такими фамилиями по определению не должны жить на свете. Они и не живут.