Мелхиседек. Книга I. Мир - Нюхтилин Виктор Артурович - Страница 11

Если же мы будем продолжать капризничать и подноситься везде со своим Началом, то в рукаве у оппонентов найдется еще одна теория — теория стационарного состояния Вселенной. Согласно ей, все расширяется, но сохраняется неизменным в своем составе, параметрах и пропорциях. То есть все расширяется, но ничего не меняется, и так было всегда. Это можно назвать изменениями без изменений. Само признание одного (расширение) здесь разрывает изнутри идею второго (неизменность). Раз расширяется, то разве не изменяется? Но уж так хочется обойтись без всяких изменений, которые рано или поздно неумолимо приведут к Началу, что неизменность Вселенной просто декларируется в надежде, что декларативность может главенствовать над смыслом. Однако даже обычная научная практика опровергает эту теорию простыми подсчетами галактик, испускающих радиоволны (их стало меньше), и исследованием фоновой радиации, которая показывает, что Вселенная когда-то была совсем не такой, как сейчас, а находилась в сверхгорячем и сверхплотном состоянии. Никакого стационарного состояния не было — одни сплошные изменения… Опять неприятности с этими изменениями!

Если нельзя совсем избавиться от изменений, то их очевидно следует признать. Но признать как-нибудь по-хитрому, например в виде модели пульсирующей Вселенной. По этой модели Вселенная как бы дышит, расширяясь и сжимаясь, циклично и поочередно. Она находится в постоянном изменении, но без всяких там нежелательных начал. Сразу можем сказать, что это тоже математическая модель. Физической модели (то есть способной осуществляться на практике) превращения сжатия в новое расширение нет! Природа этому еще не научилась. На этом можно было бы и закончить. Однако нельзя автоматически считать фантазией все, что относится к математическим моделям. Любую теорию должна опровергать или подтверждать реальная практика. Подойдем и мы к ней практически. Графически модель пульсирующей Вселенной изображается так.

Как мы видим из диаграммы, при пульсации Вселенная должна расширяться всякий раз больше, чем в предыдущий раз. Так изображается как раз то самое наше общее расширение, от которого теперь уже, после открытия А. А. Фридмана, никуда не деться даже свободной для полета математической модели. Вселенная делает каждый раз как бы все более глубокий вздох, а затем обязательно возвращается в некую исходную точку своего состояния, снова делает вздох чуть глубже, чем предыдущий, и опять назад. Так она, якобы, вечно находится в таком пульсирующем безначальном состоянии. И опять картина представлена некорректно, ибо мы опять наблюдаем процесс только в одну сторону. А если кривую продолжать не вправо, а влево? Если время пустить назад? Нетрудно догадаться, что «на наших глазах» радиус Вселенной с каждой пульсацией будет все уменьшаться и уменьшаться, «вздохи» будут становиться короче и короче, пока не раздастся последний. Говоря без эпитетов, пульсация будет все уменьшаться и уменьшаться в своей амплитуде и наконец полностью затухнет.

Следовательно, если развернуть эту диаграмму полностью в левую сторону, то она будет изображать не вечную пульсацию без начала, а модель некоего объекта с бесконечным будущим и конечным прошлым, а конечное прошлое подразумевает не что иное, как начало. Автор теории пульсирующей Вселенной П. Дэвис, выкручивается из этой пикантной ситуации традиционно материалистическим методом, заявляя, что время в этой системе идет по кругу. С какой стати? Аргумент один: раз Вселенная не имеет начала, то время в ней должно идти по кругу. Чем провинилось объективно существующее независимо от сознания П. Дэвиса время, если такое странное поведение ему предписывается самим же сознанием П. Дэвиса? Не надо забывать, что, представляя лагерь материалистов, следует говорить о первичности материи и вторичности разума, а не наоборот. Пока материалист не увидит воочию, что время идет по кругу, он не должен этого придумывать даже для подгонки материального мира под свою материальную теорию. Это нехорошо.

Однако сам метод подачи идеи очень характерен и даже интереснее самой идеи. Вот представьте себе, что некто соберет народ и, выдержав паузу приличия, громогласно объявит: «Время во Вселенной идет по кругу». Что будет? Народ просто разойдется, гадая: «Зачем звал человек? Может, сказать что хотел?» А если нарисовать графическую модель, обозвать ее поинтереснее, обрамить научными терминами и определить задачу как благородную, то можно и время по кругу запускать. Лишь бы научно выглядело.

Некоторую помощь автору предыдущей идеи пытается оказать астрофизик Дж. Уиллер, который предлагает теорию «схлопывающейся Вселенной»: когда Вселенная допульсирует, уменьшаясь до некой точки, она не исчезнет, а схлопнется, превратившись в ничто. Вы видите принципиальную разницу, например, между тем, что снег растает без остатка, и тем, что снег «схлопнется» без остатка? А никто вас умничать и не просит. Достаточно придумать новое интересное слово и дальше уже можно говорить, что «схлопывание» предопределяет собой новое расширение Вселенной посредством нового взрыва. О сомнительности взрыва, несмотря на явное расширение Вселенной, мы поговорим несколько позже, там, где это будет нести не только критический, но и созидательный заряд, а пока остановимся на том, что схлопывание (слово-то какое!) также не имеет физической модели, то есть на практике также неосуществимо. Это всего лишь благое пожелание Дж. Уиллера, причем пожелание не столько схлопывания, сколько отсутствия Начала. Вот когда он проведет опыт, при котором хоть что-нибудь «схлопнется» и снова тут же взорвется, тогда мы и будем с ним разговаривать, не оглядываясь, на всякий случай, в поисках ближайшей двери в одном с ним помещении. А пока про это тоже лучше забыть.

Нет никакого сомнения, что все вышеперечисленные теории так дружно ниспровергаются не своей внутренней недоработанностью, а некоей внешней силой Всеобщей Закономерности, заложенной в саму природу вещей. Опять-таки, как бы между делом, все эти остроумные идеи называются теориями, но на самом деле это не теории, а гипотезы. Теория — это достоверное научное описание научно возможного процесса. А гипотеза — это предположение о процессе, научную возможность которого не помешает научно доказать. Вся научная база материализма держится, таким образом, или на жонглировании математическими идеями, или на гипотезах, не имеющих лабораторно-физической модели. То есть на предположениях и на подтасовке. Впечатляет! Но дело не только в этом.

Важнее всего в этих историях для нас то, что мы теперь знаем: все, чего достигает наука, должно, в конечном счете, доказывать эту общую закономерность, даже если эти достижения первоначально преследовали совсем другие цели. Сработает Всеобщая Закономерность. И так действительно происходит не только с теориями, которые есть не что иное, как тоже всего лишь научные предположения того, что может быть. Так происходит и с законами, которые являются научным описанием того, что уже есть. Надо только правильно на них посмотреть. Сам закон стоит упрямо и независимо от нашего мировоззрения, и, следовательно, он не льет воду ни на одну из мельниц по своему желанию. Он льет воду только на одну мельницу, поскольку он неизменен в своем содержании. Просто надо увидеть — на какую? Попытаемся.

Дальнейший наш разговор будет немного сложным, но мы сделаем его как можно более коротким. В конце концов, тот, кто не любит сложного или не силен в естествознании, может несколько абзацев просто пропустить. Этот пропуск ничего не убавит от убедительности наших предыдущих выводов.

«Всякое тело пребывает в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, пока действующие на него силы не изменят этого состояния» — это первый закон Ньютона. Смысл его состоит в том, что если не приложить какой-нибудь внешней силы, то ни один объект не станет двигаться ни за какие коврижки сам по себе без постороннего воздействия. Камень не может сначала тихо лежать, а потом вдруг начать скакать или катиться, если его к этому никто не понуждал. Как и любой материальный объект.