Способы создания миров - Гудмен Нельсон - Страница 17

Однажды кто-то меня довольно раздраженно спросил: "Разве Вы не видите, что перед Вами?" И да, и нет. Я вижу людей, стулья, газеты и книги перед собой, а также их цвета, формы и образцы. Но разве я вижу молекулы, электроны и инфракрасный свет, которые также находятся передо мной? И разве я вижу этот штат или Соединенные Штаты, или вселенную? Я вижу только части этих многосторонних объектов, в самом деле, но тогда следует также признать, что я вижу только части людей, стульев и т. д. Если я вижу книгу, а она представляет собой нагромождение молекул, то вижу ли я нагромождение молекул? Но с другой стороны, как я могу видеть нагромождение молекул, не видя ни одной из них? Если нельзя сказать, что я вижу нагромождение молекул, потому что "нагромождение молекул" — это сложный способ описания того, что я вижу не на первый взгляд, то как можно сказать, что я вижу магнит или ядовитый гриб? Предположим, что кто-то спрашивает, видел ли я на своей лекции футбольного тренера, и я говорю «Нет». Но он был в аудитории, а я, конечно, видел каждого в аудитории. Хотя я видел его, я говорю, что не видел, потому что я не знал, что человек в правом конце восьмого среднего ряда был футбольный тренер.

Мы уже оказались в опасности потеряться в слишком знакомой путанице не слишком ясных вопросов. Вам будете приятно узнать, а мне еще приятнее сообщить, что я займусь здесь не вопросами о том, видим мы или нет то, что перед нами, а скорее некоторыми случаями наблюдения того, чего перед нами нет.

То, что мы часто — и со значительной регулярностью и предсказуемостью — видим то, чего перед нами нет, достаточно удостоверено фактами оптических иллюзий, описанных в психологической литературе, наблюдения за фокусниками и пропуска ошибок при проверке правописания. Сейчас я хочу обсудить наблюдение отсутствующего движения или отсутствующих изменений, потому что это поднимает некоторые интригующие теоретические проблемы. Мой первичный источник — книга Пола А. Колерса "Аспекты восприятия движения".[65]

Самое простое и лучше всего известное явление видимого движения происходит, когда цветовое пятно, появляющееся на контрастирующем фоне в течение очень краткого времени, сопровождается после интервала от 10 до 45 миллисекунд появлением подобного цветового пятна на коротком расстоянием от первого.[66] При более коротким интервале времени на том же самом расстоянии мы видим два цветовых пятна как высвеченные одновременно; при более длинном интервале мы видим два цветовых пятна, высвеченные последовательно; но в пределах указанного интервала времени мы видим одно цветовое пятно, перемещающееся от первой позиции до второй. Согласно Колерсу, это явление было "известным лабораторным курьезом" когда Зигмунд Экснер впервые подверг его формальному эксперименту в 1875, но до работ Макса Вертхаймера в 1910 оно ждало более систематического изучения (AMP, 1–2). Колерс считает, что задержка была частично вызвана отсутствием подходящей аппаратуры, но еще больше — сопротивлением "механистической философии, которая приводила доводы в пользу непосредственного соответствия между физическим стимулом и психологическим опытом. Явление видимого движения — драматическое нарушение этой принятой эквивалентности" (AMP, 3). К сожалению, драматические нарушения часто не в состоянии поколебать догму.

В настоящее время этот самый простой и наиболее банальный случай видимого движения никого не удивляет. Мы обычно списываем его на некоторый предполагаемый скачок нервных дуг, замыкание на сетчатке или подкорке. Фактически это ставит некоторые трудные и существенные вопросы. Во-первых, насколько восприятие видимого движения подобно восприятию реального движения, когда цветовое пятно действительно перемещается из одного места в другое? Что происходит в последнем случае — прослеживаем ли мы цветовое пятно вдоль всей его траектории или скорее фиксируем его в нескольких местах и заполняем промежутки, как если бы по этой траектории не двигалось никакого пятна? Участвуют ли "датчики движения"[67] в восприятии видимого движения так же, как в восприятии реального движения? Если так, то они являются скорее датчиками быстрой последовательности? А если нет, то визуальное движение не всегда зависит от них. Во-вторых, каким образом мы способны при восприятии видимого движения расположить пятна в пространственно-временных промежутках по траектории, идущей от первой ко второй вспышке прежде, чем эта вторая вспышка происходит? Откуда мы знаем, в каком направлении двигаться? Ван дер Ваалс и Релофс предложили интригующую гипотезу, согласно которой движение производится ретроспективно, строится только после того, как происходит вторая вспышка, и проецируется назад во времени.[68]

Колерс в своей книге отклоняет и аналогию с восприятием реального движения, и гипотезу ретроспективного построения. Однако ни одна из этих идей не выглядит настолько неправдоподобной или непривлекательной, чтобы легко от нее отказаться, и нам может понадобиться исследовать их аргументы и свидетельства позже.

Колерс начал свое экспериментальное исследование с вопроса о том, что происходит, когда последовательно высвечены не точки или пятна, а фигуры. Так как фигура в некотором смысле состоит из многих точек, мы могли бы предположить, что, когда одна и та же фигура высвечена оба раза, то она будет восприниматься движущейся так же, как точка. Но что, если высвечены различные фигуры — скажем, сначала квадрат, а потом треугольник или круг? Или предположим, что две фигуры одной формы, но различны по размеру. Можно ожидать, что маленькие различия любого вида соединятся плавно; но насколько большое различие требуется для того, чтобы прервать плавный переход и разделить видимые события так же, как физические? Например, является ли различие между маленьким кругом и большим кубом достаточным — или более чем достаточным?

Когда мы ставим вопрос таким образом, мы исходим из допущения о том, что мы уже имеем релевантную меру подобия, которую нужно использовать при определении границ несходства для плавного видимого изменения. Но в то время как мы имеем очевидную меру подобия размера при постоянной форме, у нас нет такой меры подобия различных форм. Похож ли круг на тонкий эллипс больше, чем на правильный шестиугольник или сферу? Похож ли куб на квадрат больше, чем на тетраэдр? Похож ли длинный прямоугольник со срезанным уголком больше на целый прямоугольник, чем на правильный шестиугольник? Любое количество равно разумных принципов дает разные требования к подобию форм.

Почему бы тогда не переменить нашу позицию на противоположную? Предположим, что две фигуры тем более подобны друг другу, чем более легко и плавно они преобразуются друг в друга? Упомянем здесь заманчивую перспективу, которую я обсуждал с Колерсом на ранней стадии его экспериментального исследования — отыскать эмпирически обоснованную меру или по крайней мере общий сравнительный тест для психологического подобия по какому-либо важному признаку. Позвольте мне предотвратить более подробный рассказ об экспериментах признанием, что они похоронили эту счастливую надежду, показав, что плавно преодолено может быть почти любое различие между двумя фигурами. Видимое изменение не представляет собой чувствительный инструмент для измерения подобия (AMP, 46 и далее).

Очевидно, термин "видимое движение" является слишком узким для масштабов исследования Колерса, рассмотревшего видимые изменения многих родов: в позиции, в форме, в размере или в любых двух или всех трех из них. В некоторых экспериментах последовательные показы накладывались друг на друга так, что видимое изменение влекло рост или уменьшение, или деформацию, или их некоторую комбинацию без движения целой фигуры. В то время как изменение в форме часто может считаться ведущим к движению частей, это не обязательно так для роста или уменьшения. Более того, даже термин «изменение» слишком узок, чтобы покрыть случаи, когда показы одной и той же фигуры накладываются в точности; здесь заполнение интервала с целью дать одну постоянную фигуру приводит скорее к стабильности, чем к изменению. В основе всех этих случаев лежит одно общее явление — перцептуальное соединение или дополнение, которое строит объединенное целое, фиксированное или двигающееся, устойчивое или изменяющееся.