Чудные зерна: сибирские сказы - Галкин Владимир Степанович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая

Пошли все к Игнату, а тот и впрямь у крыльца лежит — лоб расшибленный. Мужики только руками развели:

— Эк его угораздило!

Ну, да по Игнату печалиться некому. Зарыли скоренько. Наследников не нашлось, меж сиротами добро его поделили.

А Пётр так с Катериною и остался. Двор постоялый, коней добрых держали — всей округе на зависть. Потом у них ребятишки пошли, а Парфишка был при них, дядьковал.

Ямщиковы ребятишки, почитай, с рожденья при лошадях, у каждого парня на щеках пушок ещё пробивается, а уж пол-Сибири изъезжено. А как совсем в пору войдет, так и сбруя и конь для него готовые.

У Катерины и Петра Крутояровых первенца Митяем звали. Справный ямщик получился, девчата заглядывались; Пётр и решил: «Отделять пора». Жеребчика вырастил, да хворь на того напала, прирезать пришлось.

Вот как-то по первому снегу отправились они на ярмарку. В конном ряду Пётр друзей-приятелей из села повстречал, те и сговорили:

— Айда в трактир, пропустим по маленькой.

Пётр отдал деньга сыну:

— Ты, Митенька, сам поприглядывай, в конях не хуже меня разумеешь, который поглянется, тот и твой. А я — мигом.

Парень стал ходить, прицениваться. Кони один другого краше: вороные, чалые, каурые. Однако смотрит — резвости нет. Вдруг приметил, народ столпился. Подошел, удивился: старик конька продает, а тот невелик да космат. Мужики похохатывают:

— Гляди, какой недородок! И кто на такого обзарится?

Зубы поскалят да уходят, на их место другие встают. Так. и Митяй поглядел и сказал:

— Ишь косматый какой! Поди, Косматкою кличут?

Старин за его слова ухватился:

— Угадал, милой, Косматка и есть, — Парня-то за руку, и ближе к коню подтащил: — Ты не смотри, что он неказист, в беге зато равных нет!

Митяй сам видит — конек пофыркивает, ногой оземь бьёт, из-под чуба глазом косит. А старик дальше нахваливает да рассказывает:

— Я конька ентого у татарина в дар получил. По степи летом шатался, на речку набрёл, гляжу, недалече табунок пасётся. Табунщик на водопой лошадок погнал, сам с коня долой и — к реке. Нагнулся да оступился, в омуток плюхнулся. Хоть от берега рядом, а барахтается, кричит по-своему — плавать-то не умел. Я кинулся, вызволил нехристя. Он потом из табунка конька ентого выловил и мне отдал. Да только пешему-то сподручней бродяжить — хлопот меньше. Зима на носу, а кормить чем? А ты купляй, купляй, мил человек. Конек шибко злой! И беру-то немного.

Митяй руку к коню протянул, хотел репей из космы выдрать, да тот зубами чуть за руку не хватил. Отдёрнул Митяй руку да и выложил старику деньги. А тут и отец с приятелями объявился! Увидали они Митяеву покупку, Петра но спине похлопывают, похохатывают:

— Надо же, Митяй твой урода купил!

Крутояров и сам руками развёл:

— Опростоволосился, да что сделаешь.— И еыну-то говорит: — Вместо Каурого впрягай своего Косматку. Поглядим, как он санки потянет.

Стал парень конька запрягать, а тот всё зубы, будто волк, скалит. Ну, Митяй ухватил его за космы и, как отец-то учил, пошептал заговор на ухо да хлеба сунул ломоть. Мужики-то ухмыляются:

— Не в коня овёс!

Дождались, когда парень Косматку впряжёт, и своих коней вожжами хлестнули:

— Догоняй-ка, Митяй! — И ускакали.

Отец вслед за ними погнал Каурого. А Митяй Косматке ещё хлебца дал, прыгнул в сани, пустил конька лёгкой рысью. Косматка и побежал резво, хоть мужицких коней не догоняет, но из виду не упускает. Вскоре те по одному заприхрамывали, с ноги сбились. А Косматка только пофыркивает да по сторонам косится. На полпути до села догнал мужицких коней и сам хвост показал. В село прикатил первый.

Бабы топоток услыхали, выскочили. Думали — мужья прибыли, а тут… Батюшки! Косматый конёк запряжен в сани. В них Митяй Крутояров, а рядом Пётр на Кауром. Ну, и прыснули:

— Страшной-то какой!

Да глядят — мужья на взмыленных лошадях прискакали, разъехались по дворам, женам и обсказали, что, мол, крутояровский Косматушка наших рысачков обскакал.

На другую неделю случилось в дальнюю деревню обозы везти. Сбились мужики в поезд, и Митяй на Косматке с ними. А ему-то в сани поболе других нагрузили и последним в поезд поставили. Косматка поперву поотстал от других, да только с полпути опять у ямщицких коней с удил пена закапала. А Косматушка пофыркивает, тянет и ходу не сбавляет. Вскоре всех обошел к первым в поезде оказался.

— Вот тебе и мал конек! — удивляются ямщики. — Вот те и Косматка чудной! Он и в беге ровен и в тяге силен!

С тех пор стали просить Петра Крутоярова:

— Позволь нам твоего Косматушку к кобылкам нашим сводить. От такого конька жеребчики крепкие будут.

Однако Пётр на сына указывал:

— Его конь, его и спрашивайте.

У Митяя хоть злой памяти не было, а всё ж обидно. Ярых насмешников заприметил — отказывал поперву. А один-то, Ипат Булдыгин, что громче всех хохотал, сам просить не стал: буду, мол, еще молодому кланяться. Однако потомство хорошее от кобылиц получить охота, у него целый десяток был. И задумал Косматку тайком увести.

Летом-то мужики коней от кобылок отдельно пасли, к ночи на озёрные луга выпускали, что сразу за кладбищем простирались. Трава там сочная!

Вот прокрался мужик к табуну, углядел Косматку — тот поодаль пасся — пополз к нему. Да Косматка почуял, всхрапывать стол: он Митяю только давался, да и то, сколь парень хлебом его не кормил, а всё ж зубами нет-нет, да ухватить попыатается. Только Булдыгин подошёл, Косматка, будто пес цепной, за плечо его ухватил. Мужик аж наземь упал. Косматка давай его копытами топтать. Ребята, что в ночном у костра сидели, услышали, испугались — как-никак, кладбище близко — и рассказку вспомнили, будто старик-мертвец в полночь из могилы встаёт, по лугам бродит…

— Видать, кого-то из нас караулит!

Утром взрослым всё рассказали: так, мол, и так, да хорошо — Косматка вовремя нас разбудил. Мы перекрестились да шибче костер разложили. Мужики затылки почесали:

— Что за страхи таки? Что за нечистая сила?!

— Кабы волк, так других лошадей всполошил.

Ну, и надумали — самим в ночное сысподтиху сходить. Игнат не знал про то, решил на другую ночь всё же Косматку добыть, хлебца с собой прихватил. Идёт по лугу, крадучись, да конёк опять запохрапывал, копытом о землю забил. Услыхали мужики, на коней, вскочили, Игната окружили:

— Вот кто коней пужал! А может, и конокрадом заделался?!

Схватили, привели в село. За конокрадство тогда не миловали, не убьют коли, так живого места не оставят, а то возьмут за руки, за ноги и на землю со всего маху посадят — стрясут нутро, всю жизнь будет маяться, а то и помрёт вскорости.

Видит Игнат, какое дело-то приключилось, он и покаялся, дескать, Косматку только к кобылкам сводить хотел, а просить да кланяться гонор-то не позволил. И при народе у Митяя прощения попросил.

А Косматка потом долго еще по тракту грузы возил, ямщиков удивлял своей тягою. Люди-то говорили — это после него в наших краях коньки-косматушки появились.

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая