Каникулы строгого режима - Крестовый Федор - Страница 47

Во-вторых, информация Татьяны Павловны не оказалась газетной уткой. На окраине Тихомирска, в тайге, действительно нашли задушенную и ограбленную женщину. Никто в городе не сомневается, что ее убили беглецы. Еще на них хотят повесить нападение на часового в местной воинской части – там оглушили часового и отобрали автомат с двумя рожками. Мать Сергея, Надежда Михайловна, осторожно поинтересовалась, до конца ли сын уверен в честном облике своих приятелей. К ним в квартиру все-таки нагрянули гости из отдела собственной безопасности и как бы невзначай произвели основательный обыск. Но ничего не нашли, а матушка даже на перекрестном допросе не выдала страшной тайны. Одно успокаивает: розыск беглецов носит больше бумажный характер – приданные силы добросовестно пропивают командировочные и дальше двора общежития-гостиницы редко куда выходят. И сюда точно не приедут.

Педагоги попросили сообщника привезти новые бритвенные станки и сменное белье. Иначе вонь от нестиранных тельняшек скоро начнет привлекать голодных волков, а дети начнут прятаться под кровати.

С Татьяной Павловной Виктор Сергеевич по-прежнему вел себя, как скромный школяр, боясь оказывать какие-либо знаки внимания. Общались они в основном на темы поведения Арсения и погоды. Хотя, как показалось воспитателю, она проявляла к нему определенный интерес. И не только по производственной линии. Впрочем, Сумрак плохо разбирался в женщинах, а ее улыбки могли означать все что угодно. Он пока так и не решился выяснять, что там у Татьяны Павловны с личной жизнью. Парадокс, но любой вариант ответа его бы не устроил. Будь она несвободна, он бы здорово переживал, а будь свободна – переживал бы еще больше, ведь у его чувств к ней никаких перспектив. Был третий вариант – не попадаться маме Арсения на глаза и каленым железом выжечь ее из сердца. Но не получалось. Больше второе, чем первое. Да еще Евгений Дмитриевич со своими ужимками. Как начнет к ней подкатывать, так и хочется ему хук справа зарядить. Про букетик в бутылочке тоже у нее не уточнял. Через неделю, кстати, в комнатке появился новый. Мало того, под бутылкой лежало вырезанное из тетрадного листа раскрашенное розовым фломастером сердечко. И опять не удалось засечь дарителя. Вожатый в засаде сидеть отказался, мол, хватит – за десять лет насиделся. Поклялся, что к подарку никакого отношения не имеет. Если бы, не дай бог, влюбился бы в напарника, так бы прямо и заявил, а не подкидывал ему на шконку букетики и сердечки.

– Слушай, – как-то раз после отбоя стеснительно обратился к нему воспитатель, – у меня вопрос один… Личный. Только между нами.

– Задавайте, Виктор Сергеевич. Отвечу с удовольствием, если смогу.

Помявшись, Сумрак наконец решился:

– Как сейчас… В общем, как за женщинами ухаживают?

– Чего, запал, что ли, на кого?

– Пока нет, но на воле пригодится.

– Понятно. За то время, пока вы, уважаемый Виктор Сергеевич, находились в местах лишения свободы и воевали в Чечне, отношения между полами существенно упростились. Это раньше там цветочки, конфетки, песни под луной… А нынче в вашем возрасте женщин не соблазняют. Их покупают. Как на рынке. Но покупать вам, как я знаю, не на что. Поэтому попробуйте на халяву. Подходишь к дамочке, спрашиваешь, не помешаешь ли? Если разрешит, подсаживаешься и… все.

– Что «все»?

– Предлагаешь заняться любовью. Можно, конечно, пару анекдотов рассказать, поюморить, а лучше книжку какую-нибудь обсудить или кино. Для верности. Если не разрешит присесть, значит – пролет. Ну а разрешит – считай, повезло.

– Хорош глумиться! Я серьезно спрашиваю!

– А я серьезно и отвечаю! Двадцать первый век на дворе. Компьютерные технологии. Сейчас по Интернету девок клеят.

Воспользоваться советом напарника Виктор Сергеевич сумел только отчасти. Возвращаясь из столовой, заметил Татьяну Павловну. Она сидела на траве, постелив полотенце, и читала какую-то книгу.

– Не помешаю? – волнуясь, произнес «пристрелочную» фразу Виктор Сергеевич.

– Ой, Виктор Сергеевич… Нет, конечно. Присаживайтесь.

Сумароков опустился рядом.

«А не заняться ли нам любовью?»

– Хорошая погода.

– Замечательная, – согласилась воспитатель первого отряда.

Его опять начало клинить, и только неимоверным усилием воли он сумел взять себя в руки. И то не до конца.

– Что читаем?

– Ошо, «Вопросы воспитания». Не читали?

– Ну как же… Давно, правда… Еще в педучилище.

– Надо же… И как вы к нему относитесь?

– К Ошо? Хорошо… Читать можно. Хотя, по мне, Сенека круче.

– Интересно… Вот послушайте, что я сейчас нашла… – Татьяна Павловна опустила глаза на страницу: – «Весь наш образ воспитания детей направлен на то, чтобы сделать их рабами – рабами политических идеологий, социальных идеологий, религиозных идеологий. Мы не даем детям ни малейшего шанса думать самим, искать свое собственное видение»… Или вот еще: «Вы учите детей вещам, которых не знаете сами». По-моему, это очень верно. Посмотрите, мы приучаем их жить строго по режиму, потом они будут так же приучать своих детей… А в итоге – психологическое рабство.

– Без режима нельзя, – Виктор Сергеевич на несколько сантиметров пододвинулся к воспитательнице, – бардак.

– Конечно. Но нельзя расписывать все по минутам. Дети к этому быстро привыкают и отучаются жить и думать самостоятельно… Разве не так?

«Не дай бог, Татьяна Павловна вам на зону попасть с такими мыслями! Сгноят вместе с вашим Ушу, или как там его…»

– Да, наверное, – вслух сказал воспитатель и решил воспользоваться вторым советом вожатого: поюморить: – Я вот тоже на днях детям книжку читал. Про Курочку Рябу. В детстве читал и не задумывался. А тут вдруг задумался. Пурга полная! Кура рожает яйцо из золота. Пенсионеры, вместо того чтобы загнать его подороже, начинают бить. Оно не бьется. Тут несется мышь. Машет хвостом и разбивает. Это какой же должен быть хвост?.. Но суть не в том. Старые в истерике. А спрашивается, почему? За что боролись, на то и напоролись. Сами же разбить мечтали. А курица вообще фокусница, человеческим языком база… говорит. Так и так, рожу́ вам еще яйцо. Я вот спрашиваю, какой смысл в этой истории?

Татьяна Павловна улыбнулась. Виктор Сергеевич расценил это как хороший знак и пододвинулся еще чуть-чуть. Уже можно и руку на плечо положить.

– А этот сказочник нерусский, как его – Андерсен, – продолжал блистать познаниями воодушевленный педагог, – ему вообще в дурке место. Я чуть не оборжался. Короче, одна мамаша баловала дочку. Дочка оборзела, бросала в лужу хлеб, чтобы не испачкать свои красные башмачки. Но тут пришел Справедливый топорик и отрубил девочке ножки.

– Господи, неужели у него есть такая сказка?! – ужаснулась Татьяна Павловна.

– Могу принести, у нас в ха… на яхте лежит.

– Кошмар! Вообще-то Андерсен был очень несчастным человеком. Одиноким. Всю жизнь искал единственную и неповторимую женщину, но так и не нашел. Тут и не такое сочинишь.

– Просто тогда не было интерната.

– Какого интерната?

– Ну, этого, компьютерного…

Татьяна Павловна рассмеялась. Нет, в Викторе Сергеевиче что-то определенно есть. Внешне серьезный, но в душе очень ироничный человек. Хорошее сочетание. Да и симпатичный, даже с повязкой на глазу. Мужественное лицо, как у Джорджа Клуни. Чувствуется, много повидал в жизни. Одна Чечня, наверное, чего стоит.

– Вообще вы с Евгением Дмитриевичем молодцы.

– Почему?

– Взяли шестой отряд. Зинаида Андреевна мне предлагала, но я отказалась, несмотря на то что сын там. Не смогла бы. Это ж самый неуправляемый возраст. С моими хоть по-взрослому поговорить можно…

– Ну, с нашими тоже… Смотря как разговаривать, – воспитатель прикинул, что словесная артподготовка прошла успешно и можно идти в атаку. Книжки и кино оставим на потом.

Он практически вплотную приблизился к ничего не подозревающей женщине. «Ну, давай, не дрейфь! Ты же не пионер сопливый! Ты настоящий, крутой мужик! Все делают это, чем ты хуже?! Это же просто, очень просто!»