Последняя Империя - Сартинов Евгений Петрович - Страница 64

Артюхов прослужил в армии уже год и, как говорят старшины, "службу понял". Все его действия были заторможены до степени, приближенной к лунатизму. Фельдшер употреблял для всех своих действий ровно столько сил, чтобы окончательно не уснуть и в то же время хоть как-то способствовать продвижению очереди. Если бы зашел кто из начальства, он бы мгновенно начал двигаться в три раза быстрее, а выражение сонной скуки в глазах сменилось бы упоительным рвением. Но единственный врач гарнизона уехал в ближайший город с летчиком, повредившим при аварийной посадке позвоночник, так что на сегодня медбрату работы хватало на весь день.

— Следующий! — крикнул Артюхов, и из-за белой простыни, навешенной на дверной проем, показался очередной солдат. В отличие от предыдущих вояк этот был в парадной форме и при всех значках. Увидев его, фельдшер обрадовался. Сергей Литвинов был земляком и погодком Артюхова.

— Привет, Леха! — сказал он, подавая руку медику.

— О, Серега! Ты чего так вырядился?

— В отпуск еду! — довольно улыбнулся Литвинов.

— Везет! — с завистью сказал Артюхов. Они не только были из одного города, а даже выросли в одном дворе, и хотя не были большими друзьями, но приятельствовали. Фельдшер невольно представил себе до боли знакомый городской двор с покосившейся беседкой, ржавой в это время года горкой, с двумя березками в окружении пирамидальных тополей.

— А меня не пустили, — со вздохом сказал он. — Попозже, говорят, поедешь, зимой. Слушай, а как же это ты умудрился? Пока не переболеешь с прививкой, тебя никто не отпустит!

— Вот в том-то и дело! Я сказал комбату, что еще позавчера укололся. Он проверять не стал, на слово поверил. Слушай, Леха, — Сергей опасливо оглянулся на дверь и, пригнувшись, шепнул на ухо земляку: — Не делай мне прививку.

— Ты чего, с ума сошел! Знаешь, с этим как строго? Батя тут стращал всех трибуналом. Аж пистолет вытаскивал!

— Я знаю, но ты прикинь: мне в дорогу, а тут эту дрянь вколют! Я как раз по пути домой и свалюсь. Мне через полчаса выезжать.

Артюхов прикинул в уме, выходило, что Серега прав. Прихватит его как раз на полпути. Реакция на прививку была сильнейшая, некоторые теряли сознание, у других на время просто отнимались ноги. А отпускник продолжал давить на психику земляка:

— А там, дома? Ни выпить, ни закусить. Хрен ли это, а не отпуск!

— Ты на чем едешь-то?

— На попутке. «Урал» послали в Пензу за запчастями, ну и как раз подкинет меня. Лех, какая там нахрен болезнь?! У нас же никого больных не было, до Чечни сто километров, какая тут в п… болезнь?!

— Без штампа тебя не выпустят, — заметил Алексей.

— Вот и стукни его. А приеду, вколешь мне эту заразу задним числом. Лех, я тебе лично литр привезу. Хоть водяры, хоть самогонки.

Артюхов сразу оживился:

— Тети Машиной, на изюме?

— Ну да!

Последний очаг сопротивления в душе фельдшера был сломлен бесповоротно.

— Ладно, давай билет.

Стукнув печать, он сказал:

— К моим зайди, расскажи, как я тут.

— Обязательно! Лех, литр за мной!

И счастливый отпускник выбежал на улицу. Вскоре Артюхов услышал тяжелый рев грузовика.

"Серега поехал, — подумал он. — Через несколько часов будет дома".

Он снова вспомнил родной двор, представил себе, как товарищ поднимается по лестнице на второй этаж, открывает дверь… Но чувство тревожной неуверенности так и не покидало его до самого вечера.

Та ночь в городской больнице мало чем отличалась от десятков и сотен предыдущих ночей. Небольшой, сорокатысячный городок Николаевск исправно поставлял обычное число пациентов для дежурных врачей. Привезли пьяного парня с ножевым ранением. Он дико матерился, пытался сорвать бинты, наложенные на густо исписанный татуировками торс, порывался сбежать и замочить какого-то Резвана.

Чуть позже в приемный покой внесли сбитого ночным лихачом велосипедиста. Судя по густому перегару, он вряд ли видел роковую машину и умер в лифте, не доехав до операционной.

Не успели врачи и медсестры перевести дух, только разлили в чашки чай, как распахнулась дверь и с шумом и грохотом в небольшую комнату приемного покоя ввалилась целая толпа народу. Дежурный врач, невысокий, полноватый брюнет, нахмурил брови. За прошедшие после окончания мединститута два года Владимир Ханкеев достаточно втянулся в рутинную жизнь горбольницы, так что удивить его чем-то было трудно. С досадой отставив чашку, он поднялся из-за стола и решительно шагнул вперед. Сначала он не сразу понял, кто из этих людей пострадавший, определил лишь одно — все они пьяны.

— Андрюха, да держи ты его, не отпускай.

— Куда вы его прете, мать вашу, сюда давай!

— Куда сюда, наверх его надо!

— Тихо! — заорал Ханкеев и только тут увидел в толпе больного.

Высокий, обнаженный по пояс русоволосый парень повис на плечах двух очень похожих на него парней. Закатившиеся глаза, крупные капли пота и открытый рот сразу подсказали доктору, что дело плохо.

"Алкогольная кома, почти наверняка", — с ходу поставил он диагноз.

— Кладите его на кушетку, — все тем же строгим голосом велел врач. — И все вон отсюда, остаются только близкие родственники.

— Мы все… тут родственники, братаны, — с запинкой начал объяснять один из носильщиков, неуверенным жестом ткнув себя пальцами в грудь. — Серега наш брат, мне и Пашке родной… остальным двоюродный.

Поморщившись от противного запаха самогонного перегара, Ханкеев потрогал лоб пациента и отдернул руку.

— С ума сойти, градусов сорок, — пробормотал он и крикнул в сторону ординаторской: — Лена, дай градусник!

Медсестра принесла градусник, Ханкеев в это время уже прослушивал пациента в стетоскоп. На лице его было написано явное недоумение.

— Откуда он приехал? — спросил врач двух снова ввалившихся в приемный покой "братанов".

— С Кавказа, откуда же еще! — как само собой разумеющееся сказал один из них.

— Он же солдат, в отпуск приехал, — пояснил второй брат.

— Он не в Чечне был? — спросил Ханкеев, и в душе его захолодил страх.

— Ну да, в летунах.

— Где его военный билет?

— А хрен его знает, дома, наверное.

— Адрес!

— Да здесь вот, за углом, Севастопольская, пять, квартира девять.

Ханкеев только два дня назад прошел инструктаж по поводу новой кавказской заразы, и в памяти были еще свежи симптомы этой жуткой болезни.

— Давно это с ним? — врач кивнул в сторону кушетки.

— Да часа два… нет, три… — по очереди начали припоминать парни.

— Плясал вместе со всеми, и бац, упал!

— Думали так, с перепоя, отнесли в спальню, а потом хватились, с ним совсем плохо…

— Горячий, одежду рвет…

Ханкеев тем временем набирал номер инфекционной больницы.

— Багрянцев, ты сегодня дежуришь? Слушай, помнишь собирали нас два дня назад по поводу той дряни? Ну вот, есть похожий клиент. Да, солдат, приехал в отпуск, буквально сегодня. Симптомы стопроцентные, температура… — медсестра подала ему градусник. — Сорок два, похоже на отек легких.

Через пятнадцать минут к воротам городской больницы подрулил "уазик".

— Где он? — с порога спросил высокий седой человек в белом халате, главврач инфекционки Куликов. Вместе с ним приехал и однокурсник Ханкеева Багрянцев. Завязав предохранительные маски, они уже втроем склонились над больным.

— А это что? — спросил Куликов, чуть поворачивая голову солдата и показывая на легкий синяк рядом с ухом.

— Может, подрался с кем? — предположил Ханкеев. Ему никак не хотелось верить в свой же уже поставленный диагноз.

— А вот еще, — заметил Багрянцев, поднимая руку больного и показывая на более отчетливое пятно под мышкой.

— Да, похоже, все ясно.

Они отошли в сторону. Пока Куликов просматривал данные на солдата, Багрянцев принес большой круглый кофр.

— У нас есть сто доз вакцины, сначала вкатим ее себе, не дело будет, если мы свалимся в первую очередь. Сережа, сделай всем уколы, а я пока подниму на ноги городское начальство, военкомат и позвоню в областной центр.