Птицелов - Гриффит Рослин - Страница 47

• Предыдущая
• 47/49
• Следующая

— Я знал, что вы — не такая, как все! Не царица, а богиня! — восхитился Тео, подходя к ней. Глаза его горели желанием, он был охвачен безумием.

— Не двигайтесь! — тихо произнесла Орелия. Она знала, что должна действовать немедленно, но лекарства еще одурманивали ее. Она уже хотела спустить курок, но Тео схватил ее за запястье, рука разжалась, и пистолет отлетел к стене.

В это мгновение распахнулась дверь тоннеля, и мужской голос загремел:

— Отпусти ее, Мэнсфилд!

— Лайэм! — радостно выдохнула Орелия.

— Как вы сюда попали, черт вас побери! — Тео побелел от ярости, оттолкнув от себя Орелию, ринулся к столу и схватил тяжелый канделябр.

Лайэм был моложе и сильнее, но Орелия знала, что человек, охваченный безумием, обладает сверхъестественной силой, и в ужасе смотрела, как мужчины, словно в танце, медленно приближаются друг к другу Лайэм ударил Тео кулаком в грудь, тот пошатнулся, но успел опустить канделябр на голову молодого человека. Лайэм упал головой на стол, хотя сразу же выпрямился, Тео успел кинуться в одну из ниш и схватил что-то блестящее.

— Лайэм, у него нож! — крикнула Орелия.

Лайэм, преодолевая слабость, отскочил от рассвирепевшего маньяка, но Тео бросился за ним, и его рука с зажатым в ней ланцетом была уже у самого лица молодого человека.

«Боже мой, неужели Тео убьет Лайэма!» — Оглядываясь в поисках пистолета, Орелия судорожно думала, вправе ли лишать человека жизни. Да, она решила выстрелить, иначе Лайэм погибнет. И Тео не человек, это маньяк, чудовище. Он насиловал и убивал женщин. Он может убить ее, Орелию, и ее любимого.

— Бросьте нож, Мэнсфилд! — приказал Лайэм. — Тогда я обещаю только связать вас. Ведь все равно я справлюсь с вами!

— А я не обещаю оставить вас в живых! — Тео улыбался, глаза его сверкали сумасшедшим блеском.

Орелия подняла показавшийся ей тяжелым пистолет. Она держала его обеими руками, как учил ее Билл Коуди, навела его на Тео и прицелилась.

— Тео, остановитесь, или я буду стрелять! — пронзительно закричала она.

Но сумасшедший не слышал или не понимал, а лезвие было уже у самой груди Лайэма. Как раз в тот момент, когда Орелия нажала на курок, Лайэм схватил Тео, подставив себя под пулю. Его тело дернулось, и кровь выступила на белой рубашке.

— Лайэм! — застонала Орелия, охваченная ужасом. Он упал на пол.

Тео обернулся к Орелии, лицо его сияло торжеством.

— Я знал, что тебе не суждено покинуть меня!

Орелия рванулась к Лайэму, но Тео загородил ей путь.

Дрожащей рукой она достала из-под подвязки другой патрон.

— Оставьте меня!

— Не могу! Ты моя судьба, моя богиня.

Ей удалось укрыться за саркофагом и зарядить пистолет.

— Судьба, которая придется вам не по вкусу!

— Все, что исходит от тебя, покажется мне прекрасным, моя богиня!

В этот момент Орелия поняла, что Тео загнал ее в угол комнаты, и ей некуда отступать.

— Не подходите! — крикнула она, поднимая пистолет. Но он надвигался на нее, как будто не слыша ее криков; и Орелия выстрелила.

Он дернул плечом и прижал руку к груди; сквозь пальцы потекла кровь.

— О, молния из руки богини Немезиды поразила меня! Это высшее наслаждение! — И с безумной улыбкой он продолжал приближаться к ней. Орелия была в растерянности: пули кончились, она оглянулась в поисках другого оружия. Под рукой оказалась только корзина с закрытой крышкой. Она увидела, что Лайэм с трудом поднялся на ноги, а Тео был уже совсем близко, и, подняв корзину, она из всех сил швырнула в пего. Крышка отлетела, маленькая черная змейка ударилась о шею Тео. Отдирая ее руками, он пошатнулся.

— Даруй мне мир, золотая богиня! — прошептал он, и тело его упало на крышку саркофага убитой им Джины.

Орелия кинулась к Лайэму и обняла его, шепча:

— Дорогой, я чуть не убила тебя.

— Ты невредима? — спросил он взволнованно.

— Да, да, только он меня чем-то одурманил, я еще не совсем пришла в себя.

— Ты изумительная женщина, но, кажется, я тебе уже это говорил.

Она нежно прижалась к нему и сразу отпустила, помня о раненом плече.

— Какое ужасное безумие! — прошептала она, глядя на тело Тео.

— Да, что-то непостижимое, — сказал Лайэм, глядя на саркофаги в нишах. — Моя догадка правильна?

— Да, он убил их всех, — ответила она ровным голосом. Она чувствовала, что если заплачет, то не сможет остановиться. — Бедные беззащитные девочки! Страшная участь — стать жертвой такого чудовища.

Раздался шорох, оба вздрогнули.

— Змея, — прошептал Лайэм и, обняв Орелию за плечи, увлек ее в тоннель. В середине тоннеля они заметили еще одну дверь и, войдя в нее, оказались в конюшне, сквозь стены которой до них донесся страшный шум: стук копыт, мужские голоса.

Орелия выглянула в маленькое окошко и увидела нечто удивительное. По большому бульвару неслись всадники с Выставки Дикого Запада в Городке Увеселений. Во главе их — Билл Коуди, его длинные волосы развевались по ветру; бок о бок с ним скакали Энни Окли и индеец в уборе вождя. Пешеходы шарахались от них и укрывались в домах, жители глазели на Коуди и его спутников из окон. Вслед за конным отрядом появились всадники на пони и запряженный парой фургон.

Билл осадил своего коня прямо перед Лайэмом и Орелией, которые вышли, наконец, из пристройки.

— Я вижу, что мое подкрепление прибыло вовремя, — воскликнул Коуди. — Ну-ка живей, ребята! — он показал на Лайэма, его сейчас же подхватили под руки и увели на перевязку.

— А вы в порядке? — Коуди наклонился к Орелии. — Что там у вас вышло с Мэнсфилдом? Если он хоть волос тронул на вашей голове, я с него кожу сдеру!

Орелия улыбнулась Коуди.

— Я застрелила его, — сказала она и, только сейчас поняв, что произошло, повторила, глядя испуганно и недоуменно: — Я его уб-била…

Какие-то люди тесно окружили Коуди.

— Эй, Билл, что тут случилось? — спрашивали они.

Коуди сделал рукой широкий эффектный жест:

— Смотрите, парни, вот героиня дня. Я сам научил ее стрелять.

Орелия поняла, что «парни» были репортеры, а Коуди готов выступить со всем своим актерским размахом, в манере Баффало Билла, чтобы их имена появились в газетах.

Репортеры забросали Орелию вопросами.

— Сколько человек на вас напало?

— Почему на вас такой странный костюм?

— Кто ранил вашего парня?

Вдруг она почувствовала слабость, все поплыло перед глазами. Ей показалось, что целую вечность она вела сражение со злом, а теперь силы покинули ее.

Увидев дорогое лицо Федры, радостно улыбнулась ей и впервые в жизни упала в обморок.

«Героическая женщина раскапывает мумии»…

Федра с неприязнью смотрела на заголовки первой страницы воскресного приложения к «Чикаго тайме» и карикатуру, изображающую Орелию в древнеегипетском костюме с дымящимся пистолетом в руке. Вот уже два дня бульварные газеты обыгрывали эту тему.

— Когда они, наконец, уймутся! — с досадой воскликнула Федра.

— Когда появится новая сенсация, — спокойно возразил Син.

Услышав шум колес подъезжающей кареты, Федра, швырнула газету на пол.

— Это они! Файона с семьей! — радостно воскликнула она.

— А Лайэм где? — заворчал Син. — Я ведь ему велел не опаздывать.

— Ну, Син, не надо сердиться на мальчика. Он ведь ранен.

— Рана пустяковая, кость не задета… Твоя племянница — не первоклассный стрелок, — ухмыльнулся Син.

Федра ответила ему улыбкой — оба чувствовали и забавную сторону драматической ситуации.

— Влюбленная женщина способна на отчаянные поступки, запомни-ка это, — сказала она, целуя Сина, который сразу схватил ее и прижал к себе. Оба были несказанно рады, что молодая пара избежала страшной участи.

Зазвенел входной звонок, Федра вырвалась из крепких объятий Сина и подбежала к окну. У входа стояли Файона с детьми, Эптон и Мэриэль.

— Сейчас открою. — Мэри с необычным проворством побежала ко входу. — Я еще не так стара, чтобы разрешить хозяевам самим открывать двери.

• Предыдущая
• 47/49
• Следующая