Птицелов - Гриффит Рослин - Страница 37

• Предыдущая
• 37/49
• Следующая

Возмущенная его тоном, она сразу пришла в себя:

— Мы просто друзья. Между нами ничего нет. Я тебе сто раз говорила, что я и Билл дружны с незапамятных времен.

— И я увидел, как ты стоишь, прижавшись к нему, и гладишь его по щеке! Что-то слишком горячая дружба…

— Дурацкая ревность! Слушать тебя не хочу…— Она резко повернулась и проследовала в гостиную. Син шел за ней. Федра кипела от гнева, накопившегося за дни, когда он не приходил. И придя, видите ли, набрасывается на нее с упреками. — Билл зашел случайно, а ты ходишь ко мне уже год.

— Но ты же отказываешься выйти за меня замуж!

— У меня есть причина.

— Но почему ты не расскажешь мне — в чем же эта причина?

Да, она должна рассказать ему — и не в силах этого сделать. Если не рассказать ему, что она замужем, — он уйдет от нее окончательно и не вернется. Но если рассказать — он поступит точно так же.

— Федра, — умолял Син, — скажи мне, из-за чего ты не хочешь стать моей женой.

— Из-за другого мужчины…— вымолвила она с трудом.

— Из-за этого распроклятого Коуди!

— Я твердила тебе, что с Биллом мы просто друзья! Это — другой человек. Его зовут Фернандо Де Варга.

— Никогда не слышал ни о каких Де Варга в Чикаго! Кто он такой?

— Он из Калифорнии. Это… мой муж.

Син побледнел и схватился за грудь. Федра поглядела на него с испугом — ведь у него больное сердце!

— Когда же ты вышла замуж за этого человека? — успокоившись, спросил Син.

— Тридцать лет назад. Я влюбилась в него как безумная. Когда ослепление страсти прошло, я ушла от него и с тех пор ничего не знаю о Фернандо.

— И когда же ты от него ушла?

— В. тот же год, что мы поженились.

Син молчал так долго, что Федру начала бить дрожь. В его глазах появился обвиняющий блеск, и Федра решила, что он уйдет от нее. Но, наконец, он заговорил с ней, и голос его был неожиданно мягким:

— Почему ты не рассказала мне?

Она чуть не заплакала и пробормотала:

— Думаешь, это было легко сделать?

— Трудно сказать правду человеку, который тебя любит?

Опустив голову, она прошептала:

— Потому что я тоже полюбила тебя и боялась потерять… Ты должен простить меня, Син.

Он схватил ее в объятия и загремел:

— Дурочка, за что простить? И разве нельзя освободиться от брака?

— Я послала телеграмму Фернандо, — всхлипывая, сказала Федра, — прошу его аннулировать наш брак, если это будет возможно. — Син нежно прижал ее к себе, и она хотела бы навсегда остаться в его объятиях. — Он может потребовать развода на том основании, что я —бездетная жена. Или как-нибудь еще. Я боялась пробовать, боялась получить окончательный отказ. А может быть, так и будет. Он не согласится!

Она снова заплакала. Син, нежно обнимая ее, переполненный любовью к этой женщине, произнес:

— Ну и пусть! Ты все равно выйдешь замуж за меня!

— Это невозможно, я замужем… Скрыть не удастся, племянницы знают о моем браке с Фернандо. Так что предлагать такое — просто безумие. Ты совсем голову потерял.

Но она была счастлива, что он потерял голову, что не возмутился, когда она раскрыла свою тайну, и не отвернулся от нее.

Как будто читая ее мысли, Син нежно сказал:

— Ты боялась потерять меня, если я узнаю, что ты замужем?

— Да!

— Но как же нам быть? По-моему, будем жить по-прежнему во грехе, ведь я люблю тебя и верю в твою любовь и верность!

— Ты можешь мне верить, я полюбила тебя навсегда. И по-прежнему не буду считаться с моей семьей и обществом — я не в силах отказаться от тебя.

— Как я тосковал без тебя все эти дни! — И Син запечатлел на губах Федры страстный поцелуй и прижал ее к себе. — Я хочу тебя! — прошептал он.

— Но мы не одни в доме, Орелия наверху в своей комнате, и сейчас к ней должен приехать Лайэм.

— Все равно, я хочу тебя! Ночью мы тоже будем вместе — я останусь дома один, Лайэм собирается провести ночь в своем доме. Но я не могу ждать ночи! — И он увлек ее на софу.

Когда Лайэм подъехал к дому Кинсэйдов, уже стемнело, но он узнал карету своего отца у подъезда. Решив не тревожить примирившуюся парочку, привязал свою лошадь в сторонку к дереву и хотел вызвать Орелию из дома, бросая камушки в окно. Он тихо прокрался к дому, но, подойдя к двери, сразу услышал голоса.

— Син, не надо, увидят!

— Кто увидит в темноте?

Лайэм осторожно отступил за угол дома, и молча стоял, слушая счастливые вздохи любовников.

— Ну а теперь мы проведем всю ночь в моем доме! До самого утра! — воскликнул Син. Он быстро сошел с лестницы, неся Федру на руках, и усадил ее в карету. — Я не могу поверить, любовь моя, что целую ночь проведу с тобою, — услышал Лайэм голос отца.

Прижавшись к стене дома, Лайэм подождал, пока стук копыт замер в конце улицы, и хотел уже позвонить в дверной звонок, как вдруг услышал какой-то шум, шевеление вблизи каретного сарая — шорох листьев, неясный звук движений человека или животного. Но это были не Фред или Мэри — в освещенное окно Лайэм увидел их, они ужинали за накрытым столом в своей комнатке. Лайэм прислушался — ему показалось, что за сарай к цементному мусоросжигатслю кто-то пробежал. Худая фигура согнулась над цементным баком, глубоко засунув в него голову. Услышав шаги Лайэма, человек сразу выпрямился; это был подросток лет тринадцати. Но Лайэму показалось, что в темноте в этот миг скользнула и другая фигура взрослого человека… А может быть, и померещилось…

— Ничего плохого не делаю, — забормотал парнишка.

— Где ты живешь — здесь, в окрестностях?

Лайэм хотел убедиться, действительно ли в темноте промелькнула и еще одна фигура.

— Я ночую где попало, живу один, родных нет. Я голоден, вот и все.

— Голоден?

Значит, мальчишка рылся в отбросах в поисках объедков. Лайэм видел, что он действительно был худ, как проволока, кожа обтягивала скулы давно не мытого лица с запавшими глазами. «Да, город полон беспризорных голодных детей», — мрачно подумал он.

— Вы меня сдадите полицейским?

— Нет, — вздохнул Лайэм, — вовсе не собираюсь. Я дам тебе денег, чтобы ты купил еды и наелся как следует.

Держа парнишку за шиворот одной рукой, другой он вытащил из кармана кошелек. Увидев, как блеснули глаза подростка, он резко предупредил:

— Эй, не вздумай удирать!

— Я не вор!

Лайэм отпустил его воротник. Беспризорник встряхнулся, не сводя глаз с Лайэма, который высыпал на свою ладонь кучу монет: серебряную четвертьдолларовую с изображением памятника Свободы, несколько никелей и медных пенсов. Лайэм протянул монеты мальчику.

— Это все мне? Да ты, видно, сбрендил, дяденька!

— Как тебя зовут?

— Фрэнки. А за что ты мне все это даешь?

— Даю на еду и на трамвай. Дам тебе адрес, захочешь —поезжай, получишь работу.

— Сказал же я тебе, что я не вор! Знаю, что за работенка от меня нужна! Не ты первый хочешь меня захороводить!

— Вот и ошибаешься, — спокойно урезонивал его Лайэм. — По этому адресу — мой новый дом. Там еще много строительного мусора во дворе, его убирать надо. Обратишься к сторожу, скажешь, что я тебя послал. А когда все будет расчищено, старший садовник даст тебе работу по саду.

Фрэнки, крепко зажав в руке монеты, припустился бежать. Лайэм задумчиво смотрел ему вслед — наверное, он никогда больше и не увидит этого парнишку. Ну что ж, хоть один день тот будет сыт. Нищета, темное марево которой является фоном ослепительного Белого Городка, необорима. Что может сделать он, Лайэм? Только расширять строительство и нанимать побольше рабочих…

Погруженный в свои мысли, Лайэм обошел дом и снова оказался у главного входа. Поднявшись на первую ступеньку, он неожиданно услышал знакомый женский голос:

— Ни с места! — и увидел Орелию, которая стояла на лестнице, направив на него маленький пистолет.

Лайэма охватил испуг — вдруг она выстрелит, она не видит его, он еще находится в тени.

— Орелия, это я, Лайэм, — быстро сказал он, пытаясь сохранить спокойствие.

• Предыдущая
• 37/49
• Следующая