Птицелов - Гриффит Рослин - Страница 10
- Предыдущая
- 10/49
- Следующая
Она холодно кивнула и поджала губы.
— Добрый вечер, мистер О'Рурк!
— Что вы здесь делаете?
Она моргнула и устремила на него твердый взгляд своих блестящих глаз с чуть приподнятыми уголками.
— Я приехала на заседание с тетей Федрой.
— Так вы обе здесь? — Теперь он припомнил, что Общество пригласило Федру иллюстрировать какую-то книгу, которую предполагает издать.
— Да, две женщины вторглись в сферу мужских интересов. Ведь Америка — свободная страна, мистер О'Рурк, хотя женщины в ней не имеют еще права голоса.
— Вашу тетю пригласили по делу, но вы…
— А у меня — не дело, а интерес к древности и к Средиземноморью, этот интерес возник еще в Италии, где я прожила два года. Италия — страна Средиземноморья с древней историей. — Слегка кивнув Лайэму, она закончила: — Ну, я иду на заседание, меня ждет тетя. Извините.
Он глядел, как она шла по коридору с мраморными стенами в библиотеку, где должно было состояться заседание.
— Проклятье! — Он снова вел себя с ней как идиот.
Лайэм вошел в большую комнату с высоким потолком, где уже сидели вокруг длинного стола красного дерева человек десять постоянных членов Общества и три женщины. На полированном столе стояли графины с шерри и подносы с рюмками.
Здороваясь с мужчинами, он не мог оторвать глаз от молодой женщины в золотистом шелковом платье с единственным украшением — серебряной брошью с мерцающим пурпурным камнем, фигура которой ярко выделялась на фоне книжных полок, уставленных томами в темных кожаных переплетах. На полках стояло также множество разнообразных античных статуэток, вазочек, украшений, коллекцией которых Рос-ситер очень гордился. Нет, решительно эта женщина преследует его, словно неотвязный кошмар! И — вот уж поистине на беду — она не только очень красивая, но к тому же уверенная в себе, волевая женщина и превосходный профессионал. Лайэм вынужден был одобрить ее эскизы и испытывал из-за этого какое-то чувство унижения. Конечно, хорошо, что он наладил отношения с отцом, но самолюбие Лайэма все-таки было задето.
Он с трудом заставил себя отвести глаза от Орелии. Доктор Росситер объявил заседание открытым. Лайэм давно был увлечен археологией и стремился принимать участие в экспедициях, раскопках. Незабываемую радость доставило ему посещение древних Микен в Греции два года назад и экспедиция, которая нашла черепки античных ваз в песках египетской пустыни. Сейчас он хотел бы участвовать в очередной экспедиции, планируемой Обществом, и поэтому с энтузиазмом участвовал в его работе.
Росситер в очках, поднятых на лоб, сверкая в свете канделябров блестящей лысиной, проверил по списку присутствующих и представил докладчика:
— Сегодня мы имеем удовольствие выслушать сообщение Джека Квигли, вернувшегося из Северной Африки.
Встал высокий багрово-румяный человек, сидевший рядом с Росситером. Задира и бахвал, Квигли не пользовался популярностью в ученом мире, хотя был образован, много путешествовал и знал несколько языков. Но в Обществе любителей археологии его слушали с большим вниманием.
Густой, громкий голос Квигли сразу заполнил помещение. Лохматая шевелюра и борода придавали ему сходство с дикарем.
— Я должен вам сообщить, джентльмены, что в раскопках около Фив в Египте мне выпала большая удача. Там я обнаружил нетронутое захоронение, и в нем — мумию превосходной сохранности.
Лайэм увидел, что на лицах у многих выразились интерес и зависть; да и он сам испытывал эти чувства.
По слухам, Квигли мог отдавать все свое время археологическим изысканиям в экзотических странах, потому что, женившись на богатой одинокой вдове, без зазрения совести тратил ее деньги.
— А золото в могиле было? — спросил Эрнест Вильямсон, новый член общества.
— В настоящее время я разбираю и классифицирую найденные в могиле предметы, — продолжал Квигли, как будто и не слышал вопроса…
— Нашли ли вы золото? — настойчиво повторил Вильямсон.
Квигли сердито нахмурил брови:
— Разве вы не знаете, что проклятые крестьяне разграбили ценности еще в давние времена. — Он сжал мощный кулак. — Попадись они мне сейчас, я бы им все кости переломал, но грабили все эти гробницы в прошлые века. — Археолог посмотрел на Вильямсона так, будто и ему охотно переломал бы кости.
«Этот человек агрессивен», — подумал Лайэм.
Вильямсон, удовлетворенный ответом, спокойно откинулся на спинку кресла.
Квигли рассказал о надписях на стенах склепа.
— Судя по характеру иероглифов, мумия принадлежит ко времени Нового Царства. — Он налил себе рюмку шерри и опрокинул ее одним глотком. — Тело довольно гибкое, забинтовано желтоватыми широкими лентами, пропитанными ароматными смолами.
— Вообще-то, это признак более поздней эпохи, — вставил Росситер. Как председатель Общества и личный друг Квигли он позволял себе делать замечания во время доклада. — Хотелось бы знать формулу, которую упоминает Геродот, тогда мы могли бы по химическому составу средств, используемых при бальзамировании, точнее датировать мумии.
— Это все пустяки, — отмахнулся Квигли. Он сел за стол, осушил свою рюмку вина, налил новую и тотчас с жадностью выпил. — Они вскрывали тело, вынимали все органы и затем тело высушивали. Вот и все, что нужно знать.
Росситер деликатно кашлянул.
— А я как хирург уверен, что все это делалось более тщательно, чем вы думаете. Египтяне вскрывали тело покойника с хирургической точностью, вынимали сердце, легкие и внутренности, которые помещались в отдельные урны. Потом тело подвергалось бальзамированию: его внутренние полости наполнялись травами, опилками и ароматными смолами. По некоторым источникам, тело после вскрытия и очистки оставляли на семьдесят дней в соленой воде. Мозг искусно удалялся проволокой через нос. Я как медик предполагаю, что отсутствие мозга способствовало ускорению процесса мумификации.
— Мумификация происходила благодаря особому климату Египта, жаркому и сухому, — загремел Квигли. — Это был основной фактор, а не бальзамирование и удаление органов.
— И все-таки очень важен был состав средств, применяемых при бальзамировании, — возразил Росситер. — Употреблялись сода, битум, бальзамические масла. Со временем египтяне улучшали состав — мумии Нового Царства сохранились лучше, чем Старого Царства, — те почернели и потрескались.
Желая положить конец описанию этих ужасных деталей, Лайэм задал вопрос:
— А что это за мумия, мистер Квигли?
— Мумия женщины, — ответил тот. — Знатной дамы по имени Птахнофрет. Ее имя и портрет были на крышке саркофага.
— Она была хорошенькая? — шутливо спросил доктор Кэннингхем, еще один член Общества — хирург.
— Какое имеет значение, красива она была или нет, — буркнул Квигли. — Как и другие женщины в те времена, она помалкивала — это лучшее качество для женщины.
Мэнсфилд кашлянул, и Лайэм подумал, что человек, который привел на собрание двух женщин, должен чувствовать себя неловко. Но этот странный молчун и тихоня не вступился за женщин, и Квигли продолжал с ожесточением:
— В сущности, древние рассматривали женщин как племенной скот… «И правильно делали» — как будто прозвучало непроизнесенное окончание фразы. Лайэму было известно, что Квигли третирует свою жену и фактически превратил ее в затворницу.
Кроме Федры и Орелии, за столом сидела, рядом с мужем, еще одна женщина — миссис Кэннингхэм. Она встала и с возмущением, но сдерживая себя, заявила:
— Я с вами не согласна, мистер Квигли, в Древнем Египте были царицы, известные в истории как мудрые правительницы. И если оставить в стороне бедных крестьянок, то египтянки никогда не представляли собой племенной скот.
— Ха! — воскликнул Квигли. — Царицы Древнего Египта — такие же племенные кобылы, как и все женщины. Только титулованные.
— Неужели вы назовете племенной кобылой и царицу Хатшепсут? — вступилась Федра. — Она построила прекраснейший храм в Дэр эль-Бахри. У нее была только одна дочь.
— Хатшепсут была вдова и узурпировала трон племянника, — заметил Квигли.
- Предыдущая
- 10/49
- Следующая
