Колдунья - Гриффит Рослин - Страница 5

• Предыдущая
• 5/61
• Следующая

На такой прямой вопрос Фрэнсис могла бы и не отвечать откровенно, но она сказала:

— Возвращусь в Пенсильванию. Там моя семья.

Ее мать все равно заставила бы отца вернуть Фрэнсис.

— Кажется, вы не очень-то хотите этого.

Она кивнула головой:

— Когда несколько лет тому назад я уехала, мы с отцом поссорились.

Фрэнсис до сих пор не понимала отцовского подхода к религии. В школе она посещала церковную службу, однако она вовсе не собиралась соединить свою судьбу со служением Богу, так как пока не знала, насколько глубока ее вера. А отец ожидал от нее именно этого.

— Я могу понять этих отцов-глупцов, — говорил, нахмурившись, Нэйт, как будто какие-то воспоминания нахлынули на него. — Но вы уже подумали о своем будущем?

Ей не хотелось, чтобы он так настойчиво выспрашивал ее относительно будущего.

— Пожалуйста, не будем говорить об этом.

— Извините, — сказал он дружелюбно. — Я, конечно, не могу помочь вам, мисс Макдонэлл, но очень беспокоюсь за вас. Окружающий мир так жесток, и я всегда симпатизирую тем, кто не желает мириться с несправедливостью и косностью, правящими в этом мире. — Затем, вздохнув, он вдруг спросил: — А что вы думаете насчет замужества?

Этот вопрос ее почти рассмешил.

— Неужели я сказал какую-то нелепость?

— Если иметь в виду общепринятые правила в этом нашем косном мире, мистер Ганнон, мне ведь уже двадцать девять и в глазах общества я не кто иная, как старая дева. И даже когда я была моложе, я не очень-то нравилась мужчинам. Ко мне относились как к слишком заумной и прямолинейной леди. Уж не говоря о том, что меня мало кто понимал.

Он поднял брови от удивления:

— С какими же мужчинами вы были знакомы?

— О, это были миссионеры, служители церкви.

Он даже фыркнул:

— Теперь ясно, они, должно быть, были трусами и незрелыми юнцами.

Он взял ее руку в свои. Этот жест вызвал у нее необычное ощущение, ее предплечья покрылись гусиной кожей.

— Вы очень смелая и умная. У вас есть собственное мнение, и вы его не боитесь высказывать. Никто, кроме вас, не принял происхождения Луизы и не заступился за нее.

— Я лишь сделала то, что подсказывало мне мое сердце.

— Вы необыкновенная женщина.

Смутившись от этого комплимента, она опустила глаза:

— Ну что вы, спасибо.

Он подошел к ней ближе и прикоснулся рукой к ее подбородку.

— Вы намного лучше выглядите, чем вам кажется.

Она опять покрылась мурашками. Она никогда не стояла так близко к мужчине.

— Я… я не знаю, что и сказать.

— А ничего и не надо говорить. — Он пристально смотрел на нее. — Вы только слушайте меня. Как вы отнесетесь к тому, чтобы выйти за меня замуж и переехать в Нью-Мексико?

Она остолбенела. Она была ошарашена.

— Зам… замуж, я?

— А что в этом плохого?

— Ничего плохого в этом нет, мистер Ганнон, — говорила она поспешно, чтоб он не подумал, что он ей не нравится. — Однако… ну, мы же едва знаем друг друга, — сказала она. Он ведь за ней даже не ухаживал, как это обязательно полагается. К тому же она боялась, что он сделал ей предложение исключительно из чувства сострадания к ней, из добрых побуждений. — Вы, безусловно, великодушны, но ведь женитьба предполагает большую ответственность.

Он подошел к ней еще ближе:

— Вы считаете, наверное, что я делаю вам предложение из-за жалости?

Она именно так и думала, однако сказала:

— Возможно, что это так.

— Ну уж нет, тут вы ошибаетесь. Мне, конечно, нравится ваше мужество, храбрая и смелая душа. Не говоря уже о вашей образованности. Я всегда хотел иметь жену сильную духом, такую леди, которая хорошо и правильно разговаривала бы. Вы можете очень помочь мне в содержании моей гостиницы и ресторана в Санта-Фе. Ну так что вы скажете об этом?

Он смотрел на нее так, как ни один мужчина еще не смотрел на нее. И через секунду Фрэнсис уже мечтала о любви, представляя новый дом на этом захватывающем Западе, о котором она лишь слышала и читала. Конечно, именно мечтания и грезы подготовили ее ответ. К ее удивлению, он словно сам вырывался наружу:

— Я говорю вам «да».

Сказав это и не имея возможности изменить решение, она сразу же оказалась в объятиях Натана Ганнона.

— Прекрасно! Вы не пожалеете об этом, Фрэнсис. Ведь вас так зовут? Да? А меня можно называть просто Нэйт. Вот уж мы от души повеселимся, — сказал он и поцеловал ее.

Фрэнсис просто светилась от счастья. Она обняла его за шею и закрыла глаза, доверившись своей судьбе. Во время поцелуя усики Нэйта щекотали ее, в его дыхании она уловила незначительный запах коньяка и кофе. Тепло, исходившее от его тела, согревало ее. У нее все теперь будет: новый дом, мужчина, с которым она разделит горе и счастье. Если это сон, то она не хотела просыпаться.

Нью-Мексико

Глубокой беспокойной ночью она тихо встала, оторвала маленький кусочек ткани, которую хранила в сундуке, стоявшем у кровати. Зажав ткань, она крадучись проскользнула в коридор и пошла по нему, затем повернула в другую, большую комнату, пройдя ее, открыла дверь и вышла наружу.

Стареющая луна тускло светила. С юга дул ветер, покачивая сосны. Она подняла голову, как будто выжидая чего-то.

Не было смысла идти к нему сейчас. Едва найдя путь, который привел бы ее к силе и могуществу, она неожиданно обнаружила, что у нее есть враг.

Но она все же получит силу и могущество.

Закрыв наружную дверь, она пошла к огромному камину, растянувшемуся вдоль стены, пошевелила последние красные угольки, пока они не разогрелись.

Она улыбнулась и бросила в камин извилистую сосновую ветку:

— А это тебе для аппетита, братик.

Пристально вглядываясь в клочок ткани, который держала, она вытащила из кармана несколько иголок кактуса, длинных, острых, способных пустить кровь любому.

Она желала, чтобы они и ему пустили кровь.

Но она должна была набраться терпения.

— Кара! — прошипела она, воткнув одну из иголок в ткань, словно она была куском детского одеяльца, накрывавшего его, когда он был еще ребенком.

— Страх! — воткнула она вторую иголку, затем третью, четвертую. — Болезнь! Смерть!

Воткнув последнюю иголку, она кинула ткань в огонь, презрительно скривив рот, когда огонь сразу поглотил ткань.

В реальной жизни или в мире грез ее враг когда-нибудь пожалеет, что сопротивлялся ей.

Фрэнсис все никак не могла поверить в то, что едет на запад, в Нью-Мексико. Ей все казалось, что это сон.

После того как Натан Ганнон сделал ей предложение, они поженились на следующий же день утром, затем сели в поезд, который увез их в Чикаго. Здесь они остановились на два дня, сделали значительные покупки, а затем наконец-то провели свою брачную ночь в отеле. На левой руке Фрэнсис блестело золотое кольцо, и она была обладательницей нового дорогого гардероба на все случаи жизни.

Теперь она уже более не считалась застенчивой старой девой.

Обо всем этом она думала, сидя вместе с Нэйтом на бархатных сиденьях в вагоне-ресторане поезда, следовавшего по железной дороге Этчайзон-Топика и Санта-Фе. Она улыбалась опустив глаза, крепко сжимая руку Нэйта. Возможно, она пока еще застенчива и многого из того, что должна уметь делать, еще не знает. После некоторого дискомфорта, который она ощутила, впервые занимаясь с ним любовью, она обнаружила, что ей это очень нравится. Она могла заниматься любовью снова и снова, только не здесь, на полке пульмановского занавешенного вагона, а тогда, когда у них будет настоящая кровать.

— Может быть, ты хочешь десерт, дорогая? — спросил Нэйт, прервав ее размышления.

У столика стоял официант.

Фрэнсис улыбнулась ему, затем мужу.

— Нет, спасибо. Я очень наелась. Это блюдо из жареной антилопы — просто прелесть, — сказала она. Обед действительно был очень сытным — кроме жареного мяса, они попробовали настоящую пищу гурманов: чирка с гарниром из молодого картофеля и кукурузы. — Я не отказалась бы от кофе.

• Предыдущая
• 5/61
• Следующая