Бархатная смерть - Робертс Нора - Страница 17

– Вернемся к сути. Я не вижу, как брак может остаться прочным, если хотя бы один из партнеров – если не оба! – вступает в интимную связь на стороне. Притом, что ни говори, а связь с лицензированным компаньоном все равно интимна. – Ева задумалась, перебирая в уме варианты, пока Рорк въезжал в ворота. – Допустим, девушка выходит замуж за парня, и вдруг оказывается, что он голубой, как августовское небо. Значит, у нее проблема. Может, она будет просто терпеть по всем тем причинам, что ты называл, – деньги, привычка, – а может, пойдет к профессионалу. Надо же ей где-то получить удовольствие! Но тогда что это: брак или просто условность?

– Ты забываешь, что есть еще и любовь. У тебя ограниченное представление о таких вещах. Тебе вообще свойственна некоторая узость взглядов.

Еве собственные взгляды не казались узкими. Они казались ей как раз правильными.

– Брак – это обещание. Ты сам так говорил. Отчасти благодаря этому ты сумел меня втянуть. Если одна из сторон нарушает обещание, весь договор летит к чертям.

– Даже если обе стороны согласны?

– Я не знаю. – Ева выбралась из машины. – Но я хочу послушать, как Ава Эндерс это объяснит.

Войдя в дом, они вместе поднялись наверх.

– Мне кажется, – начал Рорк, – если бы Ава хотела скрыть свои расчеты с Чарльзом, она могла бы платить наличными. И кстати, о Чарльзе: тебе не показалось, что он несколько рассеян сегодня? Его что-то беспокоило. И он был встревожен еще до того, как понял, зачем мы пришли.

– Да, пожалуй. Может, они с Луизой поссорились, хотя он сказал, что у них все в порядке.

– Было бы очень жаль. Они прекрасно смотрятся вместе.

Когда Ева направилась к себе в кабинет, Рорк схватил ее за руку и потянул к себе.

– В чем дело? У меня работа.

– У нас с тобой всегда есть работа. Сейчас уже почти полночь, а у тебя был очень длинный день.

– Я только хочу…

– И я хочу. Как раз подумываю, не заказать ли малинового варенья.

– Остряк-самоучка. Слушай, мне нужен еще час, чтобы…

– У меня свои виды на твой ближайший час. – Рорк начал теснить ее в спальню. – Это и есть тот самый обещанный компромисс. – Он нажал на пружинку замка на плечевой кобуре, которую Ева успела снова надеть перед поездкой к Чарльзу Монро.

– А может, я не в настроении?

– Ну, в таком случае… – Рорк провел пальцем по ее горлу, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Что ж, в таком случае, я полагаю, ты будешь скучать. Включить камин.

Он продолжал теснить ее к возвышению, на котором стояла кровать величиной с озеро, не сводя с нее глаз, пока кобура, а за ней и рубашка падали на пол.

– Осторожно, ступенька, – предупредил Рорк, когда они достигли возвышения. – И еще одна.

Потом он легонько толкнул ее, и она упала на спину.

– Что ж, придется мне просто лечь и вытерпеть все это.

– Ничего другого не остается. – Рорк поднял ее ногу и стащил ботинок.

– Только не обижайся, если я вздремну чуток.

– Конечно, какие обиды! – Рорк отбросил в сторону второй ботинок, провел руками вверх по ее ногам и улыбнулся: Ева вздрогнула, когда он задержал пальцы по пути к застежке на брюках. Он стянул с нее брюки и отбросил в сторону.

Ева притворно зевнула и прикрыла рот рукой:

– Извини.

Рорк поднял бровь. Не было в мире другой женщины, которая могла бы вот так бросить ему вызов, зажечь и рассмешить одновременно. Он стащил с себя свитер, сел на край кровати и принялся стаскивать туфли. Ева у него за спиной преувеличенно громко захрапела. Рорк ущипнул ее.

– Ой, извини. Я что, храпела?

Рорк выпрямился, расстегнул брюки и снял их.

– Можешь спать дальше, – сказал он, забравшись в постель и накрыв ее своим телом. – Это много времени не займет.

Ева засмеялась, но ее смех захлебнулся, когда его зубы укусили ее за грудь сквозь тонкую безрукавку.

– Ну ладно. – Ее голос вдруг охрип, пришлось прочистить горло кашлем. – Так и быть, уделю тебе пару минут.

– Что ж, буду тебе очень признателен.

Ни на секунду не теряя самообладания, Рорк втянул в рот ее сосок и одновременно провел кончиком пальца по внутренней стороне бедра.

Ева тихонько ахнула, и Рорк почувствовал, как сократились ее мышцы, потом до него донесся тихий стон, когда его палец скользнул под тонкую ткань ее трусиков. О, этот коварный палец! Он скользил взад-вперед, то приближаясь к влажному источнику ее тепла, то удаляясь… Он дразнил ее, пока ее сердце неслось галопом, а его безжалостный рот терзал ее грудь. И Ева – сильная, бесстрашная, волевая – превратилась в женщину, желавшую лишь одного – его.

Рорк нашел губами ее рот, овладел им, пока его руки доводили ее до неистовства.

И вот, когда она была уже на грани, он соскользнул с нее.

– Ну что ж, этого, пожалуй, хватит.

Ее тело источало протест.

Ева поднялась на локтях и оседлала его. Рорк был тверд, как скала, на его великолепном лице играла лукавая улыбка.

– Остряк-самоучка, – повторила Ева. Подняв руки, она через голову стянула безрукавку, наставила на него указательные пальцы и сделала вид, что стреляет. – Поработай ручками, приятель.

– Ну, если ты настаиваешь…

Рорк обхватил ее груди, провел пальцами по соскам. Ева уперлась руками в подушку и, наклонившись, припала к его рту. Его вкус… Она обожала пробовать его на вкус, ей это никогда не надоедало. Она никогда не насыщалась. Его губы сливались с ее губами, его язык скользил… Это было упоительно. Она могла бы часами, нет, целыми днями упиваться чарующей магией его поцелуев.

Ева уже задыхалась, ее кожа горела. Она оторвалась от него и опрокинулась на спину.

– Надеюсь, этого хватит.

С минуту они пролежали неподвижно, потом повернулись лицом друг к другу и оба, как по команде, улыбнулись. А затем совершили глубокое погружение.

Она смеялась, стонала, задыхалась, хихикала. Легкомысленное веселье придавало особую остроту и яркость темной страсти желания. Его руки были стремительны, ее рот был ненасытен. Они, не размыкая объятий, перекатывались по широкой постели, а холодные глаза звезд смотрели на них, не мигая, сквозь окно в потолке спальни.

Рорк увлек Еву за грань, и вопль наслаждения вырвался из ее груди. Вот это, думал он, это отчаянное и дерзкое слияние всегда будет для него источником неиссякаемой радости. Всегда будет питать и насыщать его. Даже пока они были слиты воедино и бездумная жажда страсти била лихорадкой их обоих, он успел ощутить чистую радость от того, что они нашли, нет, от того, что они сотворили вместе. Она была тем счастьем, которое он искал всю жизнь.

Ева не сводила с него глаз, в которых отражались отблески пламени в камине. Ее губы изогнулись в улыбке. Когда они вместе устремились за эту сияющую грань, его сердце ликовало.

Обессилевшая, с колотящимся сердцем, все еще чувствуя на себе его тяжесть, она вздохнула и сказала:

– Да, этого, безусловно, хватит.

Утром Ева жадно накачала себя кофе, чтобы пробудить усталый мозг, который без дозы кофеина не смог бы справиться даже с такое простой задачей, как одевание. Рорк, уже одетый и вполне бодрый («Как ему это удается?» – злилась Ева), просматривал биржевые сводки за кружкой кофе в рабочем уголке при спальне.

– Сегодня теплее, если тебе интересно.

Ева спросила из глубины гардеробной:

– Теплее, чем что?

– Чем ведьмина левая сиська.

Обдумывая этот ответ, Ева застегнула белую рубашку.

– Я сегодня с утра поработаю здесь, Пибоди ко мне подъедет. Отсюда удобнее добраться по тому адресу, где остановилась Ава. Ты знаешь некую Бриджит Плаудер?

– Светская дама, замужем за Питером Плаудером, архитектором. Он строит главным образом мосты и тоннели. Бриджит занимается благотворительностью, пользуется уважением в обществе. Это у нее остановилась наша вдова?

– Да. – Ева вышла из гардеробной и присела на край кровати, чтобы надеть ботинки, но замерла, заметив пристальный взгляд Рорка, устремленный на нее. – В чем дело? Это жакет. Это просто чертов жакет. Плевать я хотела, подходит он к этим брюкам или нет.