Шпоры на кроссовках - Верещагин Олег Николаевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

– Чего? – не понял Колька, успевший плоожить ногу на ногу. – Как я сижу?

– Как варвар, – пояснил Антонин. – Убери ногу с ноги.

– Ага, – Кольке стало смешно, но он сел как раньше. – Пить хочется. И есть.

– Поедим у моря, перед тем, как переправляться… А пить – вон там должен быть родник, видишь, какая зеленая трава? И кусты гуще, чем вокруг…

– Слушай, а где твоя семья? – поинтересовался Колка, положив меч на колени и проведя по выпуклому ребру пальцем.

– Отец и двое старших братьев – в нашем флоте… Мать и младшая сестра – не знаю. Наверное, на Саламине. Это островок напротив Афин. Если мидяне разобьют наш флот, то они возьмут Саламин, а потом убьют всех… Мать. наверное, думает, что я погиб у Еврипа, – Антонин вздохнул тяжело и поднялся: – Пойдем, что сидеть.

– Пошли, – Колька тоже поднялся. – Антонин, а у вас есть рабы?

– Пятеро, – отозвался эллин, оправляя низ хитона. – А у твоего отца нет?

– А… – Колька замялся, но Антонин, похоже, не ждал ответа. Он весело сказал:

– Ахой, а вот и вода! – он зачем-то сорвал бледно-лиловый цветок и, ускорив шаг, двинулся к источнику.

Когда Колька подошел, Антонин, бормоча что-то, клал цветок возле выбивавшейся из-под камня струи. Немного постоял и припал к ней губами, потом подставил под струю затылок и спину:

– Ахх, хорошо! – эллинский мальчишка намочил хитон и повторил:

– Двинулись?…

…С хребта начиналась тропинка вниз. В розовой дымке виднелся за проливом город – дальше, чем до этого. Но даже на таком расстоянии можно было различать десятки кораблей, неподвижно замерших у городских стен над берегом.

– Мидяне, – пробормотал Антонин. – Я надеялся, что боги не допустят этого; теперь в Халкис попасть будет труднее. Да и не выстоит он долго…

– Пойдешь к своим? – пробормотал Антонин. – Колька ощутил невольную дрожь при мысли о том, что предстоит сделать. Антонин упрямо мотнул светлыми волосами:

– Пойду с тобой, Николай. Как-нибудь проберемся. На своей земле – не на чужой… а на море – тем более.

– Гляди, – Колька вытянул руку вниз, где за рощами горели дома небольшой деревушки. – Они и на этом берегу.

– Это не корабельщики, – Антонин понизил голос. – Кто-то перевалил через хребет раньше нас… Надо быть очень осторожными.

– Давай так, – предложил Колька, – я пойду вниз шагов сто, посмотри и послушаю. Если никого нет – подам сигнал. Ты…

– Я дойду до тебя, пройду шагов сто, присяду, тоже посмотрю и позову тебя, – подхвати Антонин, – и так по очереди пойдем… Так ходят воины на границах, мне рассказывали братья. Давай так.

– Я пошел, жди, – и Колька, стараясь держаться в тени кустов, зашагал по тропке, размышляя, что спецназ куда старше, чем он думал. Хотя – что удивительного? В древности ведь так и воевали – в лесах, в засадах, кто кого выследит и пересидит. А значит, древние люди и были настоящими спецназовцами…

– Николай, я настоятельно советую вернуться.

Здравствуйте. Плановый визит. Колька даже не стал оборачиваться на голос, но Кащей зудел за спиной, как комар:

– Николай, вам не может везти до бесконечности. Вы сейчас направляетесь в город, который на днях падет. Это исторический факт. Вы знаете, что творится в осажденных городах? И как вы собираетесь оттуда выбираться? Хорошо, если щит там. А если нет?

Колька перестал обращать внимание на голос, с удовольствием отметив, что в нем появляются нотки паники. Ага, заменжевался отрицательный персонаж! То ли еще будет!

Он присел возле поворота тропы и довольно долго вслушивался и вглядывался. Не обнаружив опасности, поднял руку и покрутил ей в воздухе.

Антонин проскочил мимо него бегом, но тут же сменил бег на крадущийся шаг и пропал за поворотом. Прошло пятнадцать минут – по часам – прежде чем Колька услышал уханье совы и сообразил, что сигнал ему…

…На убитых наткнулся Антонин, и Колька обрадовался этому. Хмурый эллин в очередной раз дождался Кольку возле измятого кустарника, в котором виднелись тела и сказал:

– Можно не опасаться. Никого тут больше нет. Там, – он указал рукой, – убитые, из деревни, наверное. Семнадцать человек. И следы мидян. Они ограбили и ушли дальше.

– В деревню не пойдем? – спросил Колька. Антонин вздохнул:

– Пойдем. У берега могли остаться лодки.

Лодок оказалось несколько. Их не испортили – судя по всему, к берегу никто не подходил. Повеселевший Антонин пояснил, что мидяне и почти все другие народы, которых они привели с собой, боятся большой воды и даже рек. Даже флот у мидян из финикийских, египетских кораблей, и греческих тоже.

– Есть предатели-олигархи, которым Царь Царей обещал отдать власть в наших землях, – добавил Антонин, – есть эллины из Азии – этих пригнали силой. Фемистокл велел в удобных бухтах написать на камнях обращения к ним, чтобы не воевали за мидян и переходили к нам.

– Олигархи – не Березовский с Гусинским? – пошутил Колька. Антонин честно задумался и ответил:

– Нет, таких не помню. Может, и они есть.

– Антонин, – продолжал прикалываться Колька, – а ты демократ?

– Конечно, – слегка удивился Антонин, укладывая в лодку весла, найденные здесь же. – Я ведь афинянин и сын кормчего. А ты?… Ах, да у вас ведь есть царь Александр, значит, нет демократии…

– Хороший, между прочим, мужик, – вступился за своего царя новоявленный македонянин.

– Мужик? – переспросил Антонин. – Вообще-то неплохой, наверное, раз нам помогает, хоть и тайно… Ну вот, все готово, можно отплывать. Но лучше подождем темноты. Пошли в сарай, перекусим и отдохнет. Ты грести умеешь?

…Припасов оказалось на одни раз. В деревне целых домов почти не осталось, и мальчишки не испытывали особого желания по ним шарить. Антонин признался, лежа на груде рыболовных сетей, что на ночь тут не остался бы ни за что – сколько погибло и лежало без погребения людей!

Колька с ним согласился. Молча, правда. Он лежал на тех же сетях и думал, что завтра, начнется шестой день из отпущенных четырнадцати. Если все будет хорошо, завтра же он и третью из пяти вещей достанет… И все-таки какое-то неопределенное беспокойство помучиловало мальчишку. Колька никак не мог сообразить, почему, и лениво спросил Антонина:

– У тебя девчонка есть?

– Вот еще, – фыркнул эллин. – С ними скучно. Одни сплетни и визг, а мозгов ни крохи. Я и жениться-то собираюсь не раньше тридцати, а до тех пор хватит других дел.

– А меня ждет, – не покривил душой Колька. В сарае уже стало почти темно, и разговаривать сделалось легче.

– Из богатой семьи? – деловито спросил Антонин.

– Из знатной – точно, – снова чистую правду сказал Колька. – Вообще ты зря так про них. Они разные бывают. И умные тоже.

– Это еще хуже, – отрезал Антонин. – Конечно, есть гетеры. Они и умные, и красивые, и умеют много. Но нам про это еще рано думать, да и стоят они дорого.

Колька не очень-то помнил, кто такие гетеры. Точнее, не помнил совсем, а выяснять не стал. Антонин же спросил:

– Как ты думаешь, зачем бог велел тебе идти в Халкис?

– Не знаю, – честно ответил Колька. Честно – если учесть, что никакой бог ему ничего не велел. – А ты зачем со мной пошел?

– Иногда это лучшее, что можно придумать – быть рядом с человеком, к которому обращался бог, – объяснил Антонин.

И тут Колька понял, почему ему было не по себе. Потому что он соврал Антонину, и эта ложь наверняка будет стоит эллину жизни! Кащей-то не врал – эти мидяне возьмут Халкис. Колька найдет щит – и унесется из Греции. Антонин – разделит судьбу жителей города…

То есть погибнет.

Колька крепко зажмурился. И так, с закрытыми глазами, сказал:

– Антонин, я тебя обманул. Я не македонянин. Я…

…Эллинский мальчишка стал первым, кому Колька рассказал правду. Когда закончил говорить – уже стемнело, в чернильном мраке сарая поблескивали глаза Антонина, да слышалось его сдержанное дыхание.

Он поверил. Как и все его современники и соотечественники, Антонин жил в мире преданий о богах, сходивших на землю, чтобы жить рядом с людьми, о героях, побеждавших чудовищ и спускавшихся в загробный мир за любимыми… Человеку, оставившему, прежде чем пить, цветок у родника в дар нимфе, его хозяйке, не оставляло никакого труда поверить в пришельца из далеких времен и земель, ищущего волшебный щит, чтобы сразиться со злым волшебником.

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая