Комната ужасов – 2 - Грей Майкл - Страница 8

• Предыдущая
• 8/39
• Следующая

Крохотные частички эмоций просачивались туда. Лакомые ломтики страха и радости, малюсенькие смерти всасывались невидимой воронкой. Через эту же воронку шло наружу излучение. Через единственную отдушину в стенках металлической фляги, достаточную, однако, для поддержания Его жизни, для раздразнивания ненасытного Его аппетита. Но был и аппетит другого свойства, тот проявлялся раз в тысячелетие. Оно созревало, вступали в действие определенные железы. Чуть побольше пищи, всего несколько капелек страдания, маленький глоток горячей крови, немного живой плоти, и возникла бы новая потребность – спаривания, а затем и размножения.

Ему[1] не требуется для этого подобное существо. Годится любая особь мужского пола. Монстр возьмет семя и изменит его – упростит состав ДНК до требуемого уровня. Оно вырабатывает энзимы, которые могут растворять тонкие ячеистые стенки клеточной мембраны, не нарушая внутреннего генетического кода. Мужские гены передадутся отложенным яйцам. После этого Ему потребуется второе существо, предпочтительно женского пола, для имплантации гибридного семени.

Отпрыск будет сочетать лучшие способности к выживанию, полученные от Него, и характерные черты выбранной особи.

Судя по легендам, Его предки уже были известны человечеству. Их называли «суккубами» или «инкубами», исчадиями ада. Оно существовало в разнообразных формах, названий было много.

Постепенно Оно выбиралось из тюрьмы. Ночь. Время снов. Оно наводило конус своего воздействия на спящего. Легчайшее прикосновение – и сон сможет обратиться в…

Филогенез этого существа несколько необычен. Много-много лет тому назад в приливных бассейнах моря, которого уже несколько миллионов лет не существует, обитали существа, сочетавшие признаки как растений, так и животных. По виду они напоминали морской огурец.

Жизненный цикл этих существ делился на два отличающихся периода. В течение первого существа были подвижными. Но двигались они не сами. Их переносили приливы и прибрежные течения. Пищей им служили планктон и водоросли, а защитой от хищников – целый арсенал тошнотворных запахов.

На определенном этапе развития Оно закреплялось на какой-либо поверхности и оставалось там на всю жизнь. В этой фазе Оно завлекало добычу с помощью фермионов, воспроизводя запахи некоторых существ из своего окружения. Добыча подплывала, подползала или скатывалась прямо Ему в брюхо. Причем в этот период спобность защищать себя, выпуская химические вещества, которые вызывали как отвращение, так и страх, сохранялась.

Будучи неподвижным, Оно размножалось, подманивая маленьких рыб и покрывая их бока своим семенем. Затем, если ни о чем не подозревающая жертва не оказывалась уже покрытой семенем его собрата, рыбки отгонялись. В противном случае Оно пожирало жертву. Этот процесс выглядел бы так, говоря современным языком, как если бы переносящая пыльцу пчела была бы съедена вторым по счету опыляемым цветком.

В процессе пищеварения сперматозоиды, покрывавшие его рыбу-носителя, всасывались Его пищеварительными органами и переносились оттуда к органам размножения. Можно сказать, что именно Ему мы обязаны изобретением орального секса.

Для того чтобы Оно не расщепляло живую сперму, Его пищеварительные энзимы умели распознавать и выделять семя вида.

Прошло несколько сот тысяч лет. В результате мутации, при которой пищеварительные энзимы потеряли способность отличать собственную сперму от чужой, чужое семя стало обрабатываться так же, как свое. Фактически Оно оплодотворялось семенем разных видов живых существ.

Большая часть потомства этих чудовищ оказывалась нежизнеспособной, но иногда гибрид сочетал способности к выживанию от обоих родителей и «расцветал». Как правило, новый вид терял способность спариваться с другими видами и оставался неизменным. Изредка эта способность сохранялась. Таких потомков следует относить к потомкам по прямой. Некоторые биологи полагают, что такого рода процесс насильственной мутации являлся жизненно важным компонентом эволюции.

Способность к скрещиванию была генетически связана со способностью вырабатывать фермионы привлекательности и отвращения, поэтому, каким бы причудливым и отталкивающим ни получался отпрыск, он всегда мог найти себе пару. На каком-то этапе Оно научилось сочетать действие фермионов и слабого электромагнитного поля – то, что мы можем идентифицировать как примитивную форму телепатии.

Одна из теорий гласит, что эта способность приобретена от той же бабочки или мотылька, от которых Оно унаследовало жизненный цикл чешуекрылых.

Одна из ветвей отличалась гигантизмом в результате спаривания с примитивными головоногими и породила легендарную Сциллу. Представители другой, более развитой и жизнеспособной ветви, у которых определенные особенности млекопитающего и рыбы сочетались с базовыми способностями привлекать и отталкивать, стали известны как «русалки» или «сирены».

Большая часть линий Его эволюции прервалась во время ледниковых периодов, но именно в эти периоды, предположительно при спаривании с неизвестным млекопитающим, у выживших особей появилась способность впадать в спячку. Данная особенность на генном уровне обуславливалась механизмом работы желез, который вводил в развитие организма стадию куколки. Таким образом, последующие поколения приобрели способность прятаться в кокон и замедлять процессы жизнедеятельности в своем организме.

Так, впрочем, происходило не каждый раз, а только в тех случаях, когда окружающая среда несла несомненную угрозу.

Бэрру снился старый, плохой сон. На этот раз понятный. Понятный и логичный, таким реальным и таким логичным он еще никогда не был.

Бэрра направляли в «ТЭХ». В Тель-эль-Хабир. Это было странно: что делать водолазу в пустыне?

Гражданское платье. Ему предстоит миновать места, где ношение формы могло вызвать осложнения. Между двумя полетами в Рим получены новые задания, диспозиции. Из Рима в Афины, из Афин на Кипр. Восемь часов в аэропорту Никосии в ожидании связного, затем – в бешеном темпе в Лимасоль. Спеши и жди. Так уж повелось у военных с незапамятных времен.

Зима тысяча девятьсот шестьдесят четвертого оставила на Кипре свежие следы. Весна с осенью – редкие гости на острове. В один прекрасный мартовский или апрельский день лето накидывает на остров одеяло жары, и зной стоит месяцев шесть. В это лето казалось что остров мучается под двумя, а потом и под тремя одеялами. Лето выдалось тяжкое. В июне температура колебалась между сотней по Фаренгейту «прохладной» ночью и ста десятью сухим, как в печке, полднем. Ночь с запахом пота в Лимасоле, оттуда на «лендровере» в Фамагусту, ту, что англичане упорно называют Фамагией. Передышка в Фамагусте, в маленькой коричневой комнатке, прохлада лишь от скрипучего вентилятора под потолком при ста четырех градусах, а в качестве развлечения – итальянское издание «Ридерс Дайджест». Увеличил свой итальянский словарный запас в течение сорока восьми часов, после чего вернувшийся «лендровер» доставил Бэрра на Транзитную базу Британской Армии – «Уэйновский карантин».

«Уэйновский карантин» – бараки, палатки и колючая проволока, жара и вонь гальюнов траншейного типа, переполненных четырехлетним запасом дизентерий и поносов. Два дня добровольного запора до боли в прямой кишке. И никаких «Ридерс Дайджест» – ни на каком языке.

Капрал в выцветшем от пота хаки приехал за ним на открытом грузовике. Новое назначение – Тыловой ГШСВСВС. Тыловой Генеральный Штаб Средневосточных Сухопутных Вооруженных Сил. Место называлось Епископи.

Капрал швырнул Бэрру на кровать сверток.

– Давай-ка, залезай в маскировку хренову.

Блеклые штаны из хаки были длинны и сидели мешком. Рубашка жала в груди и в плечах. Ни погон, ни знаков отличия, ничего.

– Как тебе эта дерюга, а? Ничего-о. Нормалек. Скидавай очки черные. Черные очки бабы носят. И гомики. Ты ж не пидер, а?

Капрал Ярдли показал Бэрру, как складывать, точнее уродовать, берет, чтоб он лучше защищал от прямых солнечных лучей. Ранец Бэрра полетел в кузов. Они отправились.

• Предыдущая
• 8/39
• Следующая