Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной - Етоев Александр Васильевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/19
• Следующая

Но звезда была натурой непоэтической и бессмысленным порывам не поддавалась, да и не было у нее порывов, одни инстинкты – хватать и в рот.

Вот и место на городской окраине, бледно-серое здание школы, вот и маленькая озоновая дыра, что проделал для звезды этот прихвостень.

«Где ты сам-то, урод хвостатый?! Ну же, лапоть, уже пора! Сколько можно истязать мой желудок!»

Энтропия устала ждать. Не найдя Аэрозоля с часами, она выпустила тонкую ниточку никому невидимого луча.

Аэрозоль кристализовался из ниоткуда. Как безумный чертик из табакерки, он возник на площадке сцены, прокатился перед публикой колесом и уселся в позе дохлого лотоса. В своем сером подвытершемся пальто он похож был на мышиного короля из упраздненного мышиного королевства. Противогаза на мошеннике больше не было. Зато были жаростойкие рукавицы, похожие на рачьи клешни, – ими, если вы еще помните, он собирался защитить свои руки от перегрева, когда часики заработают.

– Что, ботаники, снежка захотели? – прошептал Аэрозоль громким шепотом заранее отрепетированную фразу. – Будет вам снежок, как же, ждите! И снежок, и лимузин в шашечку. Много, правда, придется ждать – пока рак на саксофоне не заиграет.

Все, кто только что любовался елкой, повернули головы в его сторону. Вечерина Леонардовна с возмущением, остальные с удивлением и растерянностью.

– Этот с вами? – обернувшись к студентам, повторила она прежний вопрос.

Те, конечно же, такого не знали.

Вечерина Леонардовна Делпогорло ткнула пальцем в «безбилетного пассажира».

– Это что еще за левая самодеятельность! – Она сделала решительное лицо. – Роль злодея по сюжету не предусмотрена. Так что, как там вас, господин хороший, быстро встали и покинули помещение. Вова, Вова, Владимир Батькович! – позвала она из вестибюля охранника. – На репетицию проник посторонний! Эй, товарищ, не знаю имени, вы что, ждете когда вас выведут? Педалируете общественное терпение? Моментально покиньте зал!

– Ухти-тухти я покину ваш зальчик! – Аэрозоль переменил позу лотоса на позу пальмы в привокзальном буфете.

– То есть как это? – опешила завуч от такого неуправляемого упрямства.

– А вот так это, – ответил Аэрозоль. – Не покину ваш зал, хоть тресни. Эй, старуха, – обратился он к Ляле Хлюпиной, – получилась маленькая накладочка. Энтропивица-то уже над нами. Так что вот тебе мой расчет, ты уволена без выходного пособия.

– Да молчала я на тебя в тряпочку, если ты такой конь облезлый, – авиабомбой взорвалась Хлюпина, осыпав ангела осколками оскорблений. – Заузелую вот в чертов узел и повешу на прищепку сушиться. Плюс устрою подсветку под правым глазом, это уж к врачу не ходить.

– Знаем-знаем, перед кем мы тут пыжимся. – Ангел хитро посмотрел на нее. – Санта-Клашечка, милашечка, обнимашечка. Мисс Вселенная в масштабе микроба. Видишь часики? – Он вынул клепсидры.

Санта-Клаус весь спружинился, но сдержался – не метнулся к негодяю на сцену, не желая раньше времени рисковать.

«Здесь не в бане, – понимал Санта-Клаус, – шайками злодея не закидаешь».

А злодей между тем все ёрничал, все оттягивал решающую секунду, не откнопывал на крышечке кнопочку, не пускал в часы невидимый луч.

«Злись, старушка, – подзуживал он помощницу, – больше злости, вернее будет. Месть должна иметь научную базу, без малейшего намека на дилетанство. Чтобы ангелам земным и небесным вышел полный натуральный кердык».

Дело в том, что дополнительной составляющей его тщательно продуманной авантюры был, условно говоря, компонент под названием аккумулятор злости. Мало было разжижить время поеданием вареных часов, надо было напитать атмосферу концентратом человеческой злости – для того он и выбрал Хлюпину как идеальный для этого экземпляр.

– Видишь часики? – повторил злодей. – Вот сейчас я откноплю кнопочку и впущу сюда черный луч. Звезда выпьет на Земле время, и настанет сплошная склякоть. Только ты за свое ничтожество не получишь ни капли молодости и будешь вечно ходить в старухах.

– Пень трухлявый, сам ты старуха. – Ляля Хлюпина угрожающе усмехнулась. – Я теперь королева сцены, я теперь сама по себе и не нуждаюсь в твоих потных услугах. – Она сжала свои желтые кулачки. – Вот сейчас как гвоздану промеж зыркал!

– Фас, Каштанка, ату, вперед! – Ангел бодро поманил рукавицей.

Ляля Хлюпина, трепеща от гнева, уже готова была броситься на обидчика.

Санта-Клаус придержал ее за плечо.

«Начинаем операцию по захвату», – передал он Уле по Нетунету.

Вслух же, громко хохотнув на весь зал, обратился к самоуверенному нахалу:

– Помнится, на курсе дедов-морозов вы ходили в отпетых двоечниках. Даже посох не способны были держать как надо. Вот уж ни за что не поверю, что при ваших-то нулевых способностях вы сумеете совладать с часами. Вы с игрушкой надувной вряд ли справитесь, что уж говорить про клепсидры.

– Я? С игрушкой? – возмутился Аэрозоль.

– Вы! С игрушкой! – подтвердил Санта-Клаус.

И сейчас же из-за задника сцены появилось надувное животное непонятной полосатой породы.

– Вот, извольте! – с победным видом Санта-Клаус показал на игрушку. – Докажите на простейшем примере, что вы хоть что-то в этой жизни умеете.

– Издеваетесь? – воскликнул Аэрозоль и не занятой часами рукой схватил с пола надувного котенка.

– Ой, пожалуйста, не протыкайте меня иголкой! – умоляюще пропищал котенок.

– Вот уж нет, – усмехнулся ангел и умудрился, не выпуская часов, отцепить от пальто булавку. – Как раз это я с удовольствием и проделаю. И точно так же, как из этой игрушки вытечет наружу весь воздух, ровно через десять секунд испарится с планеты время. И тебе, новогодний клоун, не останется ничего другого, как поменять свой карнавальный наряд на одежду разгребателя слякоти.

Понятно, что последняя фраза относилась непосредственно к Санта-Клаусу.

Произнеся эту напыщенную тираду, Аэрозоль острием булавки проткнул резиновую кожу игрушки. Весьма нетрудно себе представить последствия столь опрометчивого поступка. Нехитрый тети Сонин подарок сработал, как описывалось в инструкции. Струя слезоточивого газа облаком распространилась вокруг злодея. Он отбросил игрушку в сторону и рукавицей закрыл лицо. Часы-клепсидры он из руки не выпустил.

Супердевочка, оставив свое укрытие, уже бежала обезвреживать негодяя. Санта-Клаус со скоростью метеора мчался к сцене со стороны зала. Не хватило им секунды, не более. В часах-клепсидрах что-то щелкнуло едва слышно, и будто тонкая невидимая струна зазвенела, распространяя в воздухе неуловимое навязчивое дрожание.

– Не успели, – выдохнул Санта-Клаус, в сердцах срывая с головы свой колпак.

Маленький колокольчик на колпаке звякнул гулко и печально, как колокол.

Борода у Санта-Клауса потемнела, и впервые супердевочка не увидела на лице его привычной улыбки.

Черная блудница-звезда дотянулась своим щупальцем до планеты.

А стоявшего на сцене Аэрозоля буквально распирало от гордости. Хамоватый победитель был счастлив – наконец-то его мстительная мечта облекалась чешуей и щетиной.

– Что, несчастные пожиратели кислорода, протютюкали свое золотое времечко? – хохотал он все безумней и яростней. – Поздно рыпаться, забудьте коньки и санки, лыжи, горки, всю эту чепуху! Новый год отменяется навсегда! Наступает эра слякоти и простуды! Там и здесь, на небе и на земле!

Он смеялся, он брызгал смехом, щелки глаз на его лице обрастали обезьяньими складками, губы вывернулись наизнанку, набухли, лоб сложился и выдвинулся вперед.

Санта-Клаус даже свистнул от изумления, когда на месте шишковатого носа образовалось нечто сплющенное, размытое, что-то среднее между нюхалкой поросенка и простуженной носопыркой бобика.

Была харя, а вышло рыло, но и это бы еще ничего. Потому что следующим этапом этой странной и нелепой метаморфозы стало быстрое обрастание рыла рыжеватым волосяным покровом. Когда из кожи полезла шерсть, первоклассницы, стоявшие кучкой, стали прятаться одна за другую.

• Предыдущая
• 17/19
• Следующая