Планета лысого брюнета - Етоев Александр Васильевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/17
• Следующая

Уля ни во что такое не верила. Даже когда старенький дядя Петя, копая свою картошку, выкопал однажды лопатой ржавую, старинную кость.

У Ульяны была своя, особая причина приходить на пустырь. Здесь жил ее одинокий друг, гипсовый мальчик на проволочной ноге. Стоял он на бетонной подставке как раз напротив трансформаторной будки и хмурыми осенними вечерами слушал, как за железной дверью воют взаперти трансформаторы. В остальное время суток и года он или глядел на звезды и слушал их далекие голоса, или вспоминал о своем тяжелом послевоенном детстве.

– Привет, – сказала Уля приятелю, – как дела?

– Еще один кусок отвалился, – ответил мальчик на проволочной ноге. – Скоро от меня совсем ничего не останется, одна ржавая железная проволока. Тогда дядя Петя сдаст меня на металлолом, а на вырученные деньги купит пугало с бубенчиками и трещоткой в магазине «Товары для огородника».

– Ну что ты, – сказала Уля, – никуда тебя дядя Петя не сдаст, дядя Петя добрый, у дяди Пети картошка. И потом – ты же мой друг, я тебя в обиду не дам. Ты еще сто лет проживешь.

– Я только с виду школьник, потому что я местами из гипса, а местами из шлакобетона, сверху покрытого серебрянкой. Серебрянка это такая краска, только она давно слезла – от времени, от погоды, – ведь последний раз меня красили в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, к двадцать второму апреля, на день рождения дедушки Ленина. Знаешь такого дедушку?

Уля такого дедушку знала. И рассказы мальчика на проволочной ноге слышала много раз. Но Уля, хоть и была супердевочка, к друзьям относилась вежливо и старалась их никогда не перебивать.

– Я же не всегда был из гипса, я ведь тоже когда-то бегал, прыгал в длину, катался на коньках, ходил на лыжах, стрелял в тире, соревновался в перетягивании каната, играл на скрипке, вышивал крестиком, колол на даче дрова и вообще любил трудиться на свежем воздухе и в свободное от учебы время занимался физкультурой и спортом. И вот однажды во время летних школьных каникул я попал в плен на подземную американо-фашистскую военную базу на Южном Урале… – Мальчик на проволочной ноге вздохнул – он вздыхал всякий раз, когда доходил до этого печального места. Уля вздохнула тоже, чтобы вздохом поддержать своего гипсового товарища. – Но сегодня я расскажу другое. Сегодня я расскажу тебе сказку. Мне ее мама рассказывала, когда я был маленький. – Мальчик улыбнулся и начал: – Жили-были дед и баба…

В этот момент череп с перекрещенными костями, нарисованный на двери трансформаторной будки, чтобы отпугивать охотников за цветными металлами, состроил Уле жуткую пиратскую рожу и высунул костлявый язык.

«Лысый! – Уля мгновенно узнала и рожу, и язык. – Тот, что спрашивал у меня про Фыркалово! Как на фотографии, будто вылитый!»

– …Не золотое – простое, – мальчик на проволочной ноге уже закончил рассказывать свою сказку. – А сейчас я тебе расскажу про отважного капитана Гаттераса, который ценой невероятных трудностей и лишений поднялся выше восемьдесят второго градуса северной широты и достиг Северного полюса.

– Можно про Гаттераса после? – Череп с костями не давал Ульяне сосредоточиться. Красная электрическая молния входила черепу ровно в правый висок и выходила из его левой скулы, но ухмыляющаяся костяная физиономия, похоже, этому была только рада. – Послушай, – спросила Уля у мальчика на проволочной ноге, – тебе никогда не попадался на глаза такой дяденька… – Ульяна описала какой.

– Лысый? – переспросил мальчик на проволочной ноге.

– Лысый, – кивнула Уля.

– Брюнет? – Мальчик на проволочной ноге внимательно посмотрел на будку.

– Брюнет, – подтвердила Уля, потом задумалась: «Если лысый, то почему брюнет?» Но раз сказала, значит, сказала – пусть он будет лысым брюнетом, так интереснее. Лысых много, а лысых брюнетов мало – может, даже вообще в природе не существует.

– Попадался, – ответил мальчик на проволочной ноге. – Он возле трансформаторной будки чуть ли не каждую ночь околачивается.

– Что же ты мне сразу ничего не сказал? – отчего-то разволновалась Уля. Очень уж не давал ей покоя этот лысый, который, оказывается, еще и брюнет.

– Ну, во-первых, ты меня об этом не спрашивала, – с легкой обидой в голосе заметил мальчик на проволочной ноге. – А во-вторых, вон какой кусок у меня от головы отвалился, поэтому я забывчивый.

– Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть, – спохватилась Уля, понимая, что была не права. – А лысый брюнет – он просто так околачивается или что-то здесь делает?

– Лысый брюнет залезает в будку, запирает за собой железную дверь и чем-то там, за дверью, бренчит. Потом выходит.

Уля вспомнила старинную кость, которую откопал дядя Петя. Про бандитское логово она тоже вспомнила.

– Все понятно, – сказала Уля. – А ты не слышал, чтобы кто-нибудь за дверью кричал или звал на помощь?

– Нет, ни разу, – ответил мальчик на проволочной ноге.

– Значит, вставляют кляп, – подумала Уля вслух. Она сделала шаг по направлению к трансформаторной будке, но тут из-за спины супердевочки послышался хрипловатый голос:

– Стой, близко не подходи! А вдруг там излучение излучает!

Это был дядя Петя, Ульянин сосед по дому. Тот самый, который держал на пустыре огород и выращивал там картошку. Они жили в одной парадной, но дядя Петя этажом выше.

Мальчик на проволочной ноге тут же превратился в окаменелость.

– Что же ты, гипсовая твоя башка, не предупреждаешь несовершеннолетнюю молодежь о том, что в будке высокое напряжение! – Дядя Петя погрозил ему пальцем. – А ты, – он погрозил пальцем Уле, – не видишь, что ли, знаки предупреждения? Вон череп с молнией и костями. Вон надпись: «Не подходи – убьет!» Супердевочка называется! Ты о родителях сначала подумай, перед тем как под напряжение лезть.

– Я не лезла, – сказала Уля.

– Еще бы, – дядя Петя поежился. – Если бы ты туда полезла, я бы сейчас с тобой не разговаривал.

– Дедушка Петя… – Уля слегка помялась, прежде чем задала вопрос. – А правда, что когда-то в трансформаторной будке было бандитское логово?

– Брехня. Сколько лет здесь живу, ни разу ни одного бандита не видел. И потом, бандиты – народ трусливый. Они только маленьких не боятся и милиционеров. А электрического тока они боятся пуще крокодилов и змей. Тем более, там не просто ток, там – высокое напряжение! – Дядя Петя протер усы и разгладил складку на рукаве рубашки. Рубашка у дяди Пети была особенная – со сменными отстяжными подмышками и пятилетним запасом воротничков. Он ее купил в Военторге, была она офицерского образца, и дядя Петя ею очень гордился. Усмехнувшись, дядя Петя сказал: – Уж я-то в электрическом деле собаку съел. За две минуты с закрытыми глазами разбираю и собираю электроутюг. Меня раньше вся страна знала. Я на Адмиралтейском судостроительном заводе работал бригадиром электросварщиков и лично возглавлял движение «Смерть заклепке!». Это еще до войны было, я ж ветеран. Мы котлы сваривали методом стыковой сварки, экономили на времени и металле. Металла много никогда не бывает, ты это знай, – особенно если наша страна стремится догнать и перегнать в технике судостроения передовые капиталистические страны, такие как Англия и Америка.

Уля кивнула. Дядя Петя прокашлялся.

– О чем это я? – спросил он, почесывая ямку на подбородке.

– О металле, – подсказала ему Ульяна. – Что много его никогда не бывает.

– Ну да, – нахмурился дядя Петя. – Понимаешь, какое дело – сегодня утром пошел на кухню, хотел приготовить завтрак, сунулся – в доме ни одного ножа. Колбасу даже нечем было порезать – ел прямо так, с куска. – Дядя Петя нахмурился еще больше. – В обед варю на плите картошку, хочу взять вилку, чтобы потыкать – сварилась или еще пусть чуть-чуть поварится, – глядь, а вилки тоже того – тю-тю! Нету, в общем, в буфете вилок! Что, думаю, за холера? Ну, понятно, – если там серебро, золото или даже цветной металл – за него хоть деньги платят теперь хорошие! А здесь, тьфу, ерунда какая-то – ножи и вилки из нержавейки! Вот ты – умная, ты мне скажи: кому понадобился мой железный утиль? Не внук же, Федька, их, понимаешь, стыбзил?

• Предыдущая
• 3/17
• Следующая