Дочь Господня - Устименко Татьяна Ивановна - Страница 61

От неожиданности моя ладонь разжалась, и клинок бесшумно упал на заваленный бумагами пол. Прежде чем я успела прийти в себя и нагнуться, нарядный незнакомец одним незаметным для глаза движением преодолел разделяющее нас расстояние, поднял Кото и с любопытством повертел его в руках.

– Замечательный клинок! – он протянул мне мой кэн безупречно корректно, рукоятью вперед. – В нем чувствуется древняя и сильная энергетика, ничуть не ослабевшая за века. Светлая, кстати. Будь моя аура чуть слабее, я бы мог получить весьма чувствительный ожог… – почти бесцветные глаза незнакомца смотрели на меня по-отечески заботливо. – Я напугал тебя, девочка?

– Ну вот еще! – самоуверенно фыркнула я, вкладывая Кото в ножны и поправляя кожаный оби. Руки мои немного дрожали от волнения, но я постаралась не выказывать слабость и, наверное, даже казалась смешной, важно надувая щеки и напуская на себя вид непобедимого самурая. – Я старости не боюсь, я ее уважаю…

Мужчина иронично прищурился:

– И такую тоже? – внезапно его тонкогубый рот широко раскрылся, превращаясь в бездонную черную пасть, из которой выпирали два острых клыка.

– Матерь Божья! – с придыханием выкрикнула я, отшатываясь и осеняя себя крестным знамением. – Так вы стригой?

Незнакомец удовлетворенно оперся на отделанную инкрустацией трость, странным образом появившуюся в его морщинистых руках. Я едва удержалась от желания протереть глаза. Даю голову на отсечение, еще мгновение назад его ладони оставались абсолютно пустыми. Откуда же взялась эта шикарная палка? Не из воздуха же он ее достал?

– Это не фокус, – мужчина любовно погладил золотой набалдашник в форме волчьей головы. – Я безнадежно стар, дорогая девочка. Мои ноги давно уже стали слишком ненадежной опорой. А магия Темного отца по-прежнему со мной… Проклятая подагра! – он медленно подошел к обшарпанному креслу и с громким вздохом облегчения опустился на сиденье, обтянутое потрескавшимся дерматином. – Садись и ты, Дочь Господня, нам предстоит долгий разговор.

Я послушно плюхнулась на грубый трехногий табурет, оказавшись на уровне, сильно уступающем высоте кресла. Теперь я смотрела на незнакомца снизу вверх, смахивая на прилежную ученицу, трепетно внимающую лекции заботливого учителя. Мужчина протянул длинные пальцы, заканчивающиеся, к моему ужасу, острыми черными, загнутыми внутрь когтями, и осторожно приподнял мой подбородок. Холодные подушечки деликатно и едва уловимо скользнули по носу, скулам, щекам… Мужчина сухо рассмеялся:

– Глаза отнюдь не являются самым надежным органом чувств! Они склонны обманывать нас и вводить в заблуждение.

– А что не обманывает никогда? – заинтересованно спросила я, будучи не в силах оторваться от созерцания его умного, благородного лица.

– Сердце! – поучительно изрек незнакомец. – Верь ему всегда. А еще интуиции, обоснованным доводам разума и воздействию энергетического поля. Вот, например, у тебя оно очень харизматично выражено, с явными задатками лидера и бойца. Яркий солнечный свет, ничем не искаженный и не запятнанный. Идеальный непроницаемый доспех для Божьего воина…

– Вы стригой – порождение Тьмы! – возмущенно перебила я. – Но так легко говорите о Боге, словно… – я замялась, тщетно пытаясь подобрать точную формулировку для своих противоречивых эмоций, – словно он все равно присутствует в вашей душе.

– Дорогая, ты слышала о «Совершенных»? – вопросом на вопрос ответил незнакомец.

– Конечно! – всплеснула руками я. – Кто же не слышал о легендарных катарах! Их называли еретиками, преследовали и убивали, но я не считаю их виновными в чем-то предосудительном…

– Почему? – поощрил меня мужчина.

– Почему? – я ненадолго задумалась. – Они тоже верили в Господа нашего Иисуса Христа, просто утверждали, что для общения с Богом людям не нужны священники и церкви. Для этого нужны лишь искренняя вера и желание творить добро. Бог един и обитает в различных местах – в пустыне и на море, в небе и на земле, в костеле и мечети, в синагоге и храме… Он имеет десятки имен, но это не меняет ни его сущности, ни его роли. Бог обитает в нашей душе!

Мужчина откинулся на спинку кресла и рассмеялся серебристым, журчащим, будто весенний ручеек, смехом:

– Да ты же настоящая альбигойка, дорогая моя девочка! – изуродованная распухшими суставами ладонь бережно прошлась по моим распущенным волосам. Я доверчиво потерлась об нее щекой, прекрасно понимая – этот странный не-человек, принадлежащий Тьме, несет бессмертный заряд тепла и света.

– Меня нужно сжечь? – провокационно спросила я, вызывая его на откровенность.

Незнакомец рассмеялся еще заливистее:

– Если бы этот разговор состоялся лет семьсот назад, то да – твои шансы попасть на костер инквизиции были бы весьма велики. Но ведь ангелы не горят…

– И Дети Тьмы тоже? – нахально спросила я.

Мужчина хмыкнул:

– Тамплиеров причислили к сонму адских порождений и сожгли. Сотни и тысячи катаров превратились в прах. Но можно ли так просто убить, уничтожить магистра стригоев, тулузского рыцаря Гонтора де Пюи?

Я потрясенно ахнула. А впрочем, именно чего-то такого я подсознательно и ожидала. Уж слишком он не походил на обычного смертного. Он был сверхчеловечески умен, проницателен и владел темной магией…

– Я читала о вас в запрещенных книгах! – хвастливо заявила я. – Существует легенда о том, что вы, вместе с горсткой отважных соратников, пережили резню в крепости Монсегюр и спаслись!

– И твой предок тоже! – довольно улыбнулся де Пюи. – Мой верный друг и родной кузен, знаменитый лангедокский менестрель Жерар ле Руак, одновременно со мной испивший из Атонора и ставший стригоем, одним из патриархов нашего рода. Именно от него ты унаследовала и редкостный дар стихосложения, и каплю проклятой крови катаров.

Я сдавленно пискнула.

– Кстати, это я прислал сообщение на твой мобильный телефон! – совсем добил меня стригой.

Я с грохотом свалилась с неустойчивой табуретки…

А великий магистр продолжал неторопливо рассказывать.

– Мы понимали, что обречены. Войска Симона де Монфора плотно обложили стены Монсегюра, поклявшись не щадить никого. Немногочисленные защитники крепости готовились принять свой последний бой. Но Грааль – священная Чаша Христова не должен был попасть в запятнанные кровью руки этого чересчур ретивого католика. Мы собирались передать его истинным рыцарям веры – самоотверженным и бескорыстным тамплиерам. В те годы орден еще не ударился в ростовщичество и, пожалуй – являлся образцовым примером настоящего божьего войска, чистого и плотью и помыслами. Мы решились доверить им величайшую реликвию нашего мира. На рассвете решающего дня штурма четверо смельчаков вышли через тайный подкоп, ведущий за пределы осажденного Монсегюра, и вынесли сверток с Граалем и некоторыми другими христианскими святынями. Они направлялись в Неаполь. Среди них был и юный сын моего верного Жерара – Эмвель. Рыжеволосый Эмвель ле Руак, бард и певец, наделенный редкостным по красоте голосом, имеющий облик молодого ангела и умеющий слагать проникновенные псалмы и баллады. О, его стихи таили удивительную силу, заставляя рыдать от восхищения и умиления каждого, кто услышал их хотя бы единожды. Говорят даже, что этот несравненный дар шел от самого Господа, радующегося стойкости веры Эмвеля и его преданности нашему делу. Бард принял обеты катаров, заслужил посвящение в «Совершенные» и по праву считался сладкоголосым певцом Господним. Беглецам удалось спастись и достигнуть замка тамплиеров. Впоследствии Эмвель сам стал рыцарем Христовым, женился на итальянской девице благородного происхождения и положил начало роду дель-Васто, истинных благочестивых христиан, последним отпрыском которого оказалась ты, моя дорогая девочка. Мы же приняли уготованную нам участь и вверились Темному отцу, испив из Атонора – сосуда Тьмы. Так мы стали стригоями. Нынешняя Повелительница стригоев происходит из моей ветви, вы с ней обе несете наследие катарской крови, являясь сестрами по духу и родовым корням…