Гарем - Грассо Патриция - Страница 51

• Предыдущая
• 51/81
• Следующая

– Она самая противная из женщин, каких я знаю, – заявил Омар.

– Противней, чем я?

– Ты просто невежественна. Ты незнакома с нашей культурой.

– Вероятно, – пробормотала Эстер. А потом спросила, как бы невзначай: – Малик сказал, что я обошлась Халиду в целое состояние. Что это значит?

– Принц уплатил кучу денег, чтобы оставить тебя за собой. Что это было за зрелище! – Омар шумно вздохнул. – Приглашенные на аукцион гости сцепились из-за тебя, аж искры летели. С каждым повышением цены принц мрачнел, а под конец стал просто страшен лицом. Как только ты упала в обморок, Халид-бек вскочил на помост, накинул на тебя яшмак и поднял на руки. Он так закричал, что стены дрогнули, и прекратил торги. Тут все заворчали, недовольные тем, что понесли расходы, потратились на дорогу, но он предложил каждому выбрать себе любую другую женщину по вкусу. Конечно, за его счет. А потом он доставил тебя сюда, уложил в кровать, а сам отправился к имаму. И в ту же ночь ты стала принцессой по закону. Ну что ты скажешь?

– А зачем он хлопотал о женитьбе? Ведь я уже была его рабыней?

– Принц обожает тебя.

– Трудно в это поверить. Твой рассказ похож на сказку. Я нуждаюсь в твоем совете. Омар.

– Давать тебе советы – одна из моих обязанностей.

– Тогда посоветуй, как мне лучше обращаться с принцем. Уксус или мед должен источать мой язык?

– Только мед, – без колебаний ответил евнух. В круг его многочисленных обязанностей также входило поддержание мира в доме хозяина. – Теперь повернись, пожалуйста.

Эстер легла на спину. Омар набрал побольше бальзама из алоэ в ладони и принялся массировать ей бедра, живот и груди. Очевидно, что госпожа его уже приспособилась к своей новой жизни. Месяц назад европейская стеснительность воспротивилась бы столь интимной процедуре.

– Ты знаешь какого-нибудь католического священника?

– Священника? – переспросил Омар. – Нет, не знаю, а зачем он тебе?

– Неважно, я просто спросила. А скажи, почему женщины должны укрывать лица?

– Вид женского личика искушает мужчину посягнуть на чужую собственность.

– Какую собственность?

– Жена – собственность мужчины. Ты принадлежишь принцу. Без его позволения ни один мужчина не смеет глядеть на твое лицо. Твоя красота предназначена только для удовольствия принца.

– А красота принца предназначена мне одной?

– Ты считаешь принца красавцем? – удивился Омар.

– А ты нет?

– Если б не шрам, принц Халид был бы, пожалуй, красив, – с некоторым сомнением высказался евнух.

– Его шрам придает ему особый шарм.

Омар с удовлетворением воспринял заявление госпожи. Как только она заполучит в свое чрево королевское семя, его благосостояние обеспечено.

Он помог ей встать и облачиться в новый кафтан, а потом препроводил юную жену в спальню супруга.

Чтобы уберечься от осенней прохлады, бронзовую жаровню заранее наполнили раскаленными углями. От зажженных во множестве свечей на стенах плясали причудливые тени.

Стол был заставлен блюдами в уже хорошо знакомом Эстер наборе. При виде еды у нее потекли слюнки. За исключением одного пирожного у нее с самого завтрака ничего не побывало во рту. Однако ее разочаровал весьма скудный выбор закусок – опять оливки, орехи, козий сыр, лепешки, графин с розовой водой.

– Это и есть наш ужин?

– Горячее я подам, когда явится принц.

– Ты любишь яичные белки? – неожиданно поинтересовалась Эстер.

– Яичные белки? – Ее вопрос почему-то поставил евнуха в тупик.

– Да. Ты ешь их?

Омар насторожился, подозревая в вопросе какой-то подвох, но положение разрядил принц. С еще влажными после мытья волосами он ворвался в спальню, сияя улыбкой, и евнух поспешил удалиться.

– Пока подадут ужин, давай прогуляемся в саду. Эстер охотно оперлась на его руку, и они чинно ступили в освещенный факелами чудесный сад. Вечерний воздух был прохладен. Эстер пробрала дрожь, и тут же Халид прижал ее к себе и согрел теплом своего тела. Она глубоко вдохнула благоуханный воздух.

– Как запахи разных цветов соединяются, становятся единым ароматом! Какое это волшебство! – Она не удержалась от восторженного восклицания.

– А мы, соединившись, становимся единым существом. И это тоже волшебство!

От таких слов Эстер залилась румянцем.

– Когда мы вернемся в Девичью Башню, я покажу тебе мой сад, все его уголки. Он более красив, чем этот, потому что я там садовник.

– Ты не отличаешься скромностью, – поддразнила Эстер мужа.

Халид пожал плечами. Он обратил ее внимание на пурпурный с золотом звездообразный цветок.

– Эта астра отгоняет злых духов. По крайней мере так утверждали древние греки.

– А это что? – Эстер указала на фиолетовый цветок, под тяжестью которого изогнулся стебель.

– Зеркало Венеры. Согласно легенде Венера обладала магическим зеркалом. Кто бы ни посмотрелся в него, превращался в красавца. Однажды рассеянная богиня потеряла зеркало. Бедный пастушок нашел его и не пожелал с ним расстаться. Когда Купидон пытался отнять зеркало у мальчишки, оно разбилось на множество крохотных осколков. И там, где на землю попадал кусочек волшебного зеркала, вырастал этот цветок.

– Как красиво, – сказала Эстер, любуясь и цветком, и мужчиной, рассказавшим ей эту легенду. Халид шагнул к соседнему цветку.

– А вот стрела Купидона. Из этих темноглазых цветов готовят возбуждающий любовную страсть настой.

Эстер улыбнулась. Они сделали круг по саду и задержались на террасе, куда выходила дверь спальни. Не хотелось покидать ласковые объятия южной ночи.

– А по какой причине твоя мать ведет себя так злобно? – вдруг спросила Эстер.

– Что заставило тебя задать этот вопрос? – удивился Халид. – Не думаю, что она тебя сильно напугала.

– Мне просто любопытно.

– Несмотря на роскошь, которая ее окружает, она несчастная женщина. Ей бы родиться мужчиной и быть султаном. Она хитрее и честолюбивее Селима и способна править великой империей. Однако ей предназначено жить взаперти и прятать лицо под чадрой.

– Та же участь уготована и мне?

– Ты, малышка, разнишься с ней как день и ночь. Жажда власти у тебя отсутствует. Михрима обладает душой воина, заключенной по прихоти природы в женскую плоть. И, как я понимаю, она лишена материнского инстинкта. Кроме того, смерть отняла у нее мужа, сына и дочь.

– Как умер твой отец?

– Казнен по приказу султана.

– Твой дядя казнил брата своей сестры?

– Нет. Это мой дед казнил своего зятя.

– О боже!

– Это тебя удивляет? Странно. Разве из-за политики не убивают и в твоей Англии?

– На протяжении моей жизни такого не случалось.

– Ты еще ребенок. Тебе лишь семнадцать. Но оставим дела давно минувших дней. Самое ужасное, что мои близкие погибли из-за Форжера.

– Ты собираешься его убить?

Халид сжал ее личико в ладонях, повернул к себе.

– А ты о нем печешься?

– Если Форжер виновен, пусть умрет! Он удовлетворился ее ответом. Неважно, так ли она думала на самом деле.

– Ты одобряешь месть?

– Я бы отомстила за смерть отца, если б смогла. Халиду не хотелось, чтобы ее мысли вновь вернулись к тому, как погиб ее отец.

– Почему ты была так враждебна к Михриме?

– Это она была враждебно настроена. С самого начала.

– Нет, Дикий Цветок, – возразил Халид. – Едва ты вошла в комнату, я ощутил в тебе злобу. Хотел бы я знать, что у тебя на сердце.

– А я не желаю ранить твои чувства.

Он поцеловал ее в лоб и заглянул ей в глаза. Халид мог вполне утонуть в зеленых глубинах озер, такими были ее глаза.

– Ты оберегаешь мои чувства? – спросил он тихо.

– Да, именно так я и сказала.

– Там, где замешана моя мать, мои чувства никак т. будут затронуты. Я обещаю.

– В ночь моего бегства я пробиралась по саду. Услышав голоса, я спряталась за кустом. Проходя мимо, твоя мать очень плохо отзывалась о тебе.

– Как?

– Неважно. Каждый ребенок имеет право на беззаветную любовь матери. Я не могу уважать женщину, которая говорит плохое о своем сыне.

• Предыдущая
• 51/81
• Следующая