Черная кошка - Серова Марина Сергеевна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/10
• Следующая

Есть!

Несомненно, вынутая мною тетрадь отражала прибытие и выбытие воспитанников в самый первый год существования этого заведения. Разумеется, эти данные меня интересовали мало. Вытащив самую крайнюю, последнюю из тетрадей, я стала просматривать записи, начиная с января прошлого года. Чтобы как-нибудь невзначай чего-нибудь не упустить, я взяла период несколько с запасом, хотя на это, конечно, требовалось больше времени.

Впрочем, записей оказалось не так уж много. Похоже, заведующая не врала. Пролистав несколько страниц назад и просмотрев даты, я обнаружила, что «прибытия» и «выбытия» происходят как бы волнами – в некий период времени поступает достаточно большая группа воспитанников, и потом, до следующей даты, проходит достаточно много времени. Это тоже подтверждало слова заведующей о том, что они набирают новых воспитанников по мере выпуска старших групп. Случаи поступления детей между этими «волнами», если верить журналу, были довольно редкими, и Насти Колобковой среди них не значилось.

Что ж, с этим все ясно. Если только этот детский дом не занимается тайной продажей младенцев на органы и не ведет еще каких-нибудь дополнительных секретных списков, то делать мне здесь больше нечего.

Посмотрев на часы, я обнаружила, что уже превысила отведенный себе лимит на целых пять минут, и поняла, что мне необходимо в спешном порядке ретироваться.

Поставив тетрадь на место, я выскользнула из кабинета и, немного повозившись, закрыла дверь, которая и изнутри, и снаружи запиралась ключом. Дверь из секретарской просто захлопывалась и, несомненно, для меня в этом заключалась большая удача, поскольку лишь только я оказалась в коридоре, как тут же услышала чьи-то голоса.

Чтобы не попасться на глаза тому, кто вот-вот должен был показаться из-за угла в коридоре, мне пришлось бежать. Нырнув в небольшую нишу с окном, я услышала щелканье замка и поняла, что это вернулась секретарша в сопровождении каких-то своих подружек. Если бы мне пришлось и дверь предбанника запирать с помощью пилочки и булавки, меня, конечно, обнаружили бы.

Довольная, что все так удачно обошлось, я стояла в нише и ждала звонка с урока, чтобы в толпе мои перемещения и выход из здания не привлекли большого внимания.

Ждать мне пришлось недолго. Звонок прозвенел, коридоры наполнились шумом и людьми, и я могла спокойно удалиться.

Последний из адресов, которые дал мне Кирьянов, был проверен, и это снова ничего не дало. Что ж, надеюсь, Кире повезет больше.

В общем-то, я и сама более склонна была думать, что Настя, самая обыкновенная девочка из малюсенькой деревушки, скорее всего, попала именно в государственный, а не в частный детский дом. Во-первых, частное заведение есть частное заведение, и даже если это детский дом, как-то сомнительно, что воспитанников туда так и берут – прямо с улицы. А во-вторых, поскольку частные заведения менее зависимы от разнарядок и имеют возможность выбирать, то, как верно подметила заведующая детского дома на Лесной, он будут стараться принимать детей младшего возраста. А Насте уже больше. Возраст для быстрой адаптации не очень подходящий.

За этими размышлениями я незаметно доехала до дома.

Было уже около шести часов вечера – время, когда не только стандартный рабочий день, но и ненормированный день подполковника милиции Кирьянова должен был уже заканчиваться.

С минуты на минуту я ждала звонка. Он и прозвенел очень скоро.

– Ну что, Татьяна, как твои успехи? – бодрым голосом, не предвещавшим никаких плохих новостей, спросил Киря.

– Успехи не великие. Объехала все твои адреса, везде пусто. На Лесной даже имела случай самолично просмотреть списки прибывших и убывших…

– Тебе и списки показали?

– Ну… в общем… в каком-то смысле. И вообще, дело не в списках, а в том, что никакая Настя Колобкова в них не значится. Так что либо сотрудники этих детских домов имеют какие-то очень веские причины скрывать ее присутствие там, либо… либо ее там просто нет. Поэтому я надеюсь, что сам ты сможешь рассказать о своих успехах что-нибудь более интересное.

В трубке возникла небольшая пауза, после которой я услышала следующее:

– Увы, о своих успехах могу тебе рассказать то же самое. Настя Колобкова не зарегистрирована ни в одном из наших тарасовских государственных детских домов.

Признаюсь, эта новость оказалась для меня полной неожиданностью. Как бы там ни было, но, даже учитывая вполне реальную возможность того, что нехорошие предчувствия Николая Семенова могут оправдаться, я все-таки больше склонялась к тому, что основная их часть продиктована эмоциями. Узнал, что маленькая девочка, дочь близкого ему человека, осталась совсем одна, узнал, что ей грозит большое наследство, на которое положили глаз другие люди, да к тому же еще и не сумел найти ее с первого захода, – вот и расстроился.

Я была почти уверена, что наши с Кирей совместные усилия помогут разрешить проблему в самое ближайшее время. Но этого не произошло.

– Что ты молчишь? – раздалось в телефонной трубке.

– Думаю.

– А что тут думать, на это уже времени нет. Коля-то, похоже, оказался прав. Если эта самая Эльвира или какие-нибудь ее агенты (учитывая, что сама она уже довольно долго живет за границей и от местных порядков отвыкла, агентов нельзя исключать), в общем, если кто-то действительно охотится за девочкой, мы должны торопиться. Точнее – ты. Я, сама понимаешь, тут немного могу. Ведь официально расследование не начато. И, увы, не может быть начато, пока…

– Труп не найдут?

– Типун тебе на язык! Смотри, перед Николаем что-нибудь вроде этого не ляпни. Его тогда вообще инфаркт тюкнет.

– Не ляпну, – угрюмо буркнула я, пытаясь сообразить, что же мне сейчас нужно сделать. – Значит, так. Сейчас я отзвонюсь этому твоему Николаю, и если он согласен, то, видимо, придется начать расследование…

– Разумеется, он будет согласен! Ты, главное, не медли. Завтра же, прямо с утра…

– Учить меня будешь?

– Ладно, не заводись. Беспокоюсь же… Самой-то тебе неужели все равно?

– Не все равно. Поэтому и нечего указывать мне, что делать.

Положив трубку, я позвонила Семенову не сразу, а только после того, как выкурила сигаретку-другую и придумала, как представить дело таким образом, чтобы его и в самом деле не «тюкнул» инфаркт.

– Вполне возможно, что мы пошли по неверному пути из-за неточности информации, – успокаивающе говорила я. – Вы вообще откуда получили сведения о том, что Настя в детском доме?

– От соседей.

– Ну вот видите! Вполне возможно, что они что-нибудь перепутали или просто не знали подробностей… Завтра я сама съезжу туда и постараюсь разузнать все более точно. Но… это будет означать, что я начала расследование, поэтому… мне потребуется небольшой аванс.

– Разумеется, Татьяна, что за вопрос. Главное – найдите ее.

– Тогда, если вам удобно, мы могли бы встретиться завтра утром, часов, скажем, в девять. Или даже в восемь. Ведь чем раньше я начну действовать, тем быстрее получу результаты.

– Да, хорошо, в восемь меня вполне устроит.

– Ну что ж, прекрасно. Еще один вопрос. Вы смогли связаться со своим другом в Финляндии?

– Да, я говорил с ним. Объяснил ситуацию. Он сказал, что узнает, что можно сделать, но надежды на успех мало. Все-таки содержание завещаний – это сугубо частная, так сказать, интимная информация, и адвокаты делятся ею очень неохотно. Точнее сказать, вообще предпочитают не делиться. Ведь если кто-то узнает, что они не соблюдают условий конфиденциальности, контору можно будет закрывать. Единственная надежда здесь на то, что завещание уже официально оглашено и для родственников не является тайной. Но в том-то и дело, что мы-то – не родственники… В общем, не знаю, будем надеяться на то, что ему удастся уговорить их, этих адвокатов. Между прочим, прежде чем начать уговаривать, их еще предстоит найти. Ведь не одна же единственная там адвокатская контора… Я дал ему кое-какие наводки, надеюсь, это поможет.

• Предыдущая
• 9/10
• Следующая