Мода на чужих мужей - Романова Галина Владимировна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/56
• Следующая

Да не станет он влезать, но себе к столу новогоднему что-нибудь эдакое сделает непременно. Он тут же так решил про себя, сердито шурша пакетами с детскими подарками. И к матери не поедет, хотя та и звала. Там снова наверняка будет ее подруга с цепкими глазищами. Снова поднимется разговор про Леночку. А то еще, чего доброго, удумают, саму Леночку притащат. Развлекай ее потом весь остаток ночи!

Нет, он лучше дома, один. Друзья все разобраны. У кого семьи, у кого любовь. Некоторым дежурство выпало. Вот и станет он слушать бой курантов в одиночестве.

Это он так думал, пока Ольга на своей машине к дому не подъехала. Тосковал, жалел себя – старого холостяка, и утешал одновременно, что лучше уж один, чем вместе с кем попало, с Леночкой какой-то там, к примеру.

А вот как только Лаврентьева Ольга Николаевна к дому подкатила и выбралась наружу, и принялась таскать с заднего сиденья увесистые пакеты с продуктами, явно купленными к новогоднему застолью, так мысли его приняли несколько иное направление. Начал мечтать, да замечтался до такого, что себя увидел за ее столом в единственно волшебную ночь в году. Ну, или ее за своим. Они вдвоем, напротив друг друга за столом, который Ольга накроет удивительно красивой скатертью, разложит приборы, расставит бокалы в строгой последовательности, о которой Ростов представления не имел. Но она-то должна знать! Вот пускай и делает как надо. И вилки, и ножи, и ложки тоже пускай раскладывает, потому что знает, в какую сторону лезвие должно быть повернуто и какой по счету десертная вилка должна сбоку от тарелки лежать. А он тем временем блюдо ей то шикарное приготовит, рецепт которого запомнил. Внесет в комнату под одобрительные негромкие аплодисменты, поставит в центр стола и…

Поднималась она до невозможности медленно. Ростов в своих мечтаниях уже и время десерта миновал, и до самого главного добрался, а Ольги все не было и не было. Тогда он и стал ей орать сверху, перепугавшись непонятно чего. Она ответила, и они еще минуты две-три вели переговоры, совсем не заботясь, что их могут услышать. Главное – друг друга слышали, а все остальное…

Так она снова пропала куда-то! Может, нетерпение его так подстегивало, может, она вообще остановилась, чтобы дать отдых уставшим от пакетов рукам? Нет, надо было пойти ей навстречу и помочь дотащить покупки, а не стоять столбом и не ждать, пока темнота растягивает мгновения в долгие минуты и часы, будто они резиновые.

Темнота вообще творит вокруг непонятно что! Давит, тяготит, делает ожидание невозможным. Кажется, что там, за окном, время несется куда как стремительнее. А темнота его будто тормозит, будто незаметно так удерживает за самый кончик часовых стрелок вкрадчивой черной лапой.

Тот момент, когда Ольга вскрикнула, он едва не пропустил. Снова размечтался, как сейчас возьмет из ее рук пакеты, как они войдут домой, как станут говорить о чем-нибудь приятном. О деле можно потом, оно очень неприятно и точно вернет ее к болезненным воспоминаниям. Это подождет. А сначала можно поговорить о приближающемся празднике, к примеру. О планах спросить, об отсутствии оных у себя намекнуть. А там, глядишь, и…

И вот тогда-то она и вскрикнула, и он тут же перепугался насмерть. Она ведь могла просто оступиться, удариться коленкой о перила или зацепиться пакетом за что-нибудь или просто-напросто струсить, оттого и вскрикнуть. И не обратил бы Ростов на этот вскрик внимания, окликнул бы ее тут же, чтобы узнать, в чем там дело, не заметь он минутой раньше человека, что вышел из подъезда. Не просто вышел, а выбежал. Поднял воротник короткой куртки повыше, оглянулся пару раз и неторопливо двинулся в направлении к проспекту.

Если Ростову и показалось что-то в его облике знакомым, то он не придал этому значения, потому что размечтался непотребно. А вот когда Ольга вскрикнула, тогда он и рванул вниз, не особо заботясь, что может упасть и переломать ноги.

Спасибо зажигалке, спасибо ей, родимой! Судьбе-провидице спасибо, что не заставила зажигалку эту вместе с телефоном на подоконнике в рабочем кабинете оставить, а настояла положить ее в карман. Иначе не заметил бы он Ольги, пробежал бы мимо вдогонку за мерзавцем.

Она лежала вдоль стены под окном навытяжку. Это он специально ее так уложил, тут же догадался Ростов, хватая Ольгу за плечи и чуть приподнимая с пола. И пакеты намеренно аккуратно в угол поставил, чтобы никто в темноте о них не споткнулся и не забил тревогу раньше времени.

– Сволочь! – прошептал с надрывом Ростов и тут же заорал, что есть мочи: – Оля!!! Оля, ты меня слышишь?! Что с тобой, Оля?! Эй, кто-нибудь!!!

Где-то выше открылась дверь, и сердитый мужской голос поинтересовался:

– Что, так и будешь орать всю ночь, придурок?

– Срочно вызывайте «Скорую»! – приказал Ростов и, еще не зная, что стряслось на самом деле, добавил: – Здесь женщина! Раненая женщина! Срочно «Скорую», а мне надо догнать преступника!!!

– А-а-а милицию не надо?! – переполошился мужчина, настежь распахнув дверь, чтобы хоть как-то разжижить непроглядную подъездную темень.

– Я сам милиция, это потом… Хотя и милицию вызывайте! И давай сюда, мужик, посмотри за ней! Мне надо его догнать… И врачей!!! Вызывай срочно врачей!!!

Он мчался вниз, уже совершенно забыв, какой неуютной была темнота. Кажется, кого-то едва не сшиб на ступеньках на первом этаже, даже извиняться не было времени. Ростов побежал дальше.

И увидел его! Увидел, узнал и догнал. Он уже даже не бежал, а настигал мразь огромными прыжками. Обезумевшим от боли зверем он летел на него, зная, что, если с Ольгой какая-то страшная беда, он просто порвет гаду горло. Вцепится в хрящ, подающий воздух всему организму, сдавит его и не выпустит уже ни за что! Если только…

– Ты чё, мужик, охренел?!

Тот еще не знал, кто свалил его мордой в сугроб и рухнул сзади, потому и сопротивление его было слабым и неосознанным. Он еще не знал, кто лихорадочно шарит по его карманам и добирается до его носков и ботинок. Но когда хрипло потребовали отдать нож, он запаниковал.

– Какой нож, мужик, ты чё, охренел?! – Он попытался сбросить с себя тяжелое тело, вдавившее его в снег, но ничего не вышло. – Какой нож?! Ты кто вообще?!

Ростов скороговоркой представился – через каждое слово мат, боясь при этом смотреть на свои руки. Они были в крови! В Ольгиной крови! Это уже на улице он рассмотрел, не поняв сначала, с чего это пальцы у него мокрые и липкие. Некогда было соображать, пока орал на жильца подъезда, и бежал вниз по лестнице, толкал кого-то, и потом по улице скачками, скачками. Рассмотрел, когда пистолет в затылок этому гаду ткнул. Рассмотрел и перепугался так, что судорогой челюсти свело.

– Ты, сука, Ольгу сейчас в подъезде ножом?! Ты, паскуда??? Куда нож подевал??? Я тебя рвать на части стану, падла!!! Если с ней что, я тебя…

– Проворонил, стало быть, мент, малышку. – Напружинившееся под его коленом тело преступника вдруг обмякло, и тот едва слышно захихикал: – А я ведь предупреждал!

– Кого, кого ты предупреждал, падла?! – Ростов вцепился в воротник и потянул на себя с такой силой, что тот захрипел. – Нож куда подевал, говори, или мозги тебе сейчас вышибу и скажу, что убит при попытке к бегству!!!

– А чего это мне бежать? Мне бежать некуда и не от кого, – спокойно возразил мужчина и для убедительности широко распластал по снегу руки с растопыренными пальцами. – Я перед законом чист, аки стекло! Срок свой отмотал, как положено, и не вышел за ворота, пока звонок не прозвенел. А что ты на меня повесить пытаешься, начальник, то не мои проблемы.

– Что ты делал в ее подъезде?! – заорал ему в самое ухо Ростов, понимая, насколько он беспомощен перед уголовником.

Доказать его причастность к нападению на Ольгу будет сложно. В темноте она, конечно же, никого не видела. Кто и как на нее напал, вряд ли успела понять, если вообще…

– За что ты ее, сволочь, за что?! – простонал Ростов, выдернул из брюк мужчины ремень, спутал ему руки и, сползая с его спины, упал коленями в снег. – Она к празднику готовилась, а ты ее… Ножом! За что?! За то, что она догадалась, что ты ее подругу порезал?

• Предыдущая
• 49/56
• Следующая