Бремя прошлого - Адлер Элизабет - Страница 49

• Предыдущая
• 49/111
• Следующая

Следующим утром Лилли постучала в дверь кабинета господина Адамса и спросила, не может ли она с ним поговорить. Она смотрела прямо ему в глаза, и господин Адамс ответил ей пристальным взглядом, как если бы увидел впервые. Но нет, это был уже второй раз.

– Это вы завязывали мне галстук, – вспомнил он.

– Верно, сэр. Я Лилли.

Он кивнул.

– Но ведь раньше наверху были две служанки? – в недоумении спросил он.

– Да, сэр! – В какой-то момент самообладание едва не изменило Лилли. Он мог уволить ее за то, что она собиралась сказать, но если он этого не сделает, тогда это наверняка сделает миссис Хулихен. Терять Лилли было нечего, и она рассказала ему обо всем.

– Вы сами видели, в каком состоянии она была вчера вечером, сэр, – закончила Лилли.

Джон Адамс закинул назад голову и рассмеялся.

– Только благодаря вашей проворности содержимое подноса не оказалось у меня на коленях! Хорошо, что вы молоды и так ловки, Лилли.

Он вздохнул, размышляя о непорядках в своем ухоженном доме. Потом с надеждой взглянул на Лилли.

– Вы говорите, что вы ирландка, но где же ваш ирландский акцент?

Он вертел между пальцами серебряный разрезной нож, не отрывая глаз от Лилли.

– Я воспитывалась в монастыре, сэр, – отвечала Лилли, пускаясь в очередную ложь. – И потеряла семью во время плавания через океан, – торопливо говорила она. – Пароход потерпел кораблекрушение под Нантакетом, и все утонули.

– Ах, мне очень жаль… – смущенно проговорил он. И быстро перешел к делу: – Я увольняю миссис Хулихен и повариху. Вы, Лилли, назначаетесь вместо нее экономкой с жалованьем пятьдесят долларов в месяц. Вам предстоит нанять новую кухарку и столько служанок, сколько нужно, чтобы содержать в порядке мой дом. Ведь на вас, Лилли, я могу положиться, не так ли?

Он улыбнулся своей новой экономке, и торжествующая Лилли залилась краской.

– Конечно, можете, сэр! – ответила она.

Она уверенным шагом вышла из кабинета хозяина, голова у нее кружилась при мысли о пятидесяти долларах в месяц. Это же целое состояние! И она знала, что это на десять долларов больше того, что получала миссис Хулихен. Она будет посылать двадцать пять долларов Шериданам на ребенка, и у нее будет оставаться еще двадцать пять. Она сможет, наконец, выбросить это серое ненавистное платье и купить себе приличную одежду, хорошее французское мыло, а может быть, даже и одеколон. И у нее будет собственная комната, с ванной. Она разделит ее с новой кухаркой, которую ей самой предстояло нанять. Ей больше не придется скрести ступеньки крыльца. Она будет почти хозяйкой в доме, ведь господин Адамс холостяк и постоянно бывает в разъездах. Эта мысль упрямо крутилась в ее голове, пока она быстрым шагом шла на кухню, куда почтальон только что доставил утреннюю почту.

Поверх всех писем и газет лежал конверт, адресованный ей. Письмо из Кониемейры. Адрес был выведен крупным почерком.

Хозяин Дэниела Мик Корриген был холостяком; но когда дела шли вяло и у него было время, чтобы предаться воспоминаниям, он не раз говорил Дэну, что это не значит, что у него никогда не было возлюбленной.

Мику было за шестьдесят. У него были клочковатые седые волосы и слезящиеся глаза, а выцветшее лицо было бледным от безрадостной жизни. Дэниел считал его неудачником, ставшим жертвой юношеской страсти, но Мик каждый день ставил свечку в церкви святого Стефана в память о своей утраченной любви. И без конца рассказывал свои истории любому, согласившемуся его слушать.

Мик, грустно покачивая головой, деловито отмерял муку в небольшие коричневые бумажные мешочки, загибая их края шишковатыми пальцами.

– По иронии судьбы я, подыхающий с голоду ирландский парень, сделал неплохой бизнес на продаже продуктов еще более голодным ирландцам.

На его помутневшие глаза навернулись слезы.

– Иногда, Дэниел, я спрашиваю себя, придет ли когда-нибудь этому конец? Когда я каждый день видел за окном лавки твое голодное лицо, это напоминало мне самого себя, – печально проговорил он.

Плотно натянув на голову плоскую шляпу, Мик схватил свою палку и заковылял к двери.

– Я вернусь в два часа, – бросил он, отправляясь в кабачок Хегэрти на углу Норс-стрит, где ежедневно встречался со своими закадычными друзьями за парой кружек, без конца вспоминая былые времена.

Дэниел взялся за тряпку и стал медленно протирать выщербленный сосновый прилавок. Добавив в бочонки сахар, чай и картофель, он уложил горкой куски карболового мыла, наполнявшие лавку резким запахом, пересчитал свечи и собрал рассыпавшиеся растопочные щепки.

Дэниел неотрывно думал о том, как было бы хорошо, если бы он делал все это для самого себя.

– Мы ничего не покупаем у коммивояжеров, – холодно встретил он вошедшего в лавку человека с ранцем на спине, уже снимавшего его на ходу, устало направляясь к конторке.

– Мне нужен стакан воды, – возразил тот. Вытащив красный носовой платок, он вытер им вспотевший лоб. – Я шел всю ночь и умираю от усталости. Проторговался до последнего пенни, и теперь мне нечем заплатить даже за еду.

Дэн подал ему стакан воды.

– И что же то за торговля, которая поставила тебя на край ранней могилы?

Незнакомец нагнулся и раскрыл свой ранец. Он извлек оттуда железные карманные часы и положил их на конторку.

– Я купил их двести штук, – мрачно проговорил он, – из конфискованных таможней. Их продавали по дешевке, и я подумал, что мне представился счастливый случай. Заплатил за каждые по пятьдесят центов, сто долларов за все. Я надеялся, что наверняка продам их по паре долларов в магазины, но просчитался. Никто не хочет их покупать. На это ушли все мои деньги, да и брата моей жены тоже; теперь я даже не могу вернуться домой, ведь он убьет меня за то, что я потерял все деньги.

Он с надеждой посмотрел на Дэниела:

– Не заинтересуетесь ли вы?

Дэн задумчиво взглянул на пришельца. Цифры с манящим знаком доллара пронеслись в его голове, словно звякнул кассовый аппарат, и он быстро ответил:

– Я куплю не одни часы. Возьму у тебя все за пятьдесят баксов.

– Пятьдесят баксов?

Незнакомец с негодованием взглянул на Дэна.

– Разве я не сказал вам только что, что заплатил за них сто?

Дэн, равнодушно пожав плечами, отвернулся и принялся стирать пыль с полок.

– Хотите – берите эти деньги, не хотите – дело ваше, – заметил он. – Так вы, по крайней мере, смогли бы обсудить ваши убытки с женой, вместо того чтобы подыхать с голоду здесь, на улицах Норт-Энда.

Неудачливый коммивояжер протянул Дэну руку.

– Пусть будет так, я согласен, – проговорил он, Дэн поколебался:

– Тебе придется подождать денег до вечера, но чтобы скрепить сделку, вот тебе четыре доллара в счет причитающегося.

В ожидании возвращения Мика Корригена Дэн раздумывал над своим планом. Как и у любого другого в Норт-Энде, у него не было пятидесяти долларов, но он подумал, что знает, где их взять. Когда строго в два часа вернулся Корриген, Дэн сказал ему, что у него срочное дело и что ему нужен час свободного времени. Сбросив белый передник продавца, он натянул куртку и слегка смочил свои рыжие кудри. Потом перекинул через плечо ранец и быстро зашагал по Приис-стрит.

Ирония судьбы была в том, что человек, к которому он направлялся, тоже был бакалейщиком. Мэтью Кини был ирландским «боссом» Норт-Энда и играл определенную роль в местной политической жизни. Он открыл свою бакалейную лавку лет двадцать пять назад и превратил ее в самый большой магазин в этом районе.

Дэн постучал в его дверь, и ему тут же предложили войти. Кини разговаривал с двумя мужчинами. Дэн опустил свой тяжелый ранец на пол и стоял, скрестив руки в терпеливом ожидании конца их разговора. Кини пожал руки своим собеседникам и повернулся к Дэниелу.

– Чем я могу быть тебе полезен, мальчик? – мягко спросил он.

Дэн вытащил из ранца карманные часы и принялся торопливо рассказывать, как ему повезло дешево приобрести их целую партию.

• Предыдущая
• 49/111
• Следующая