Джентльмен с Медвежьей речки - Говард Роберт Ирвин - Страница 56

• Предыдущая
• 56/64
• Следующая

– Что ты намерен делать? – сдвинув брови, спросил папаша, на которого моя речь произвела впечатление.

– Поеду в Бизоний Хвост. Не оставаться же дома, чтобы Глория Макгроу всякий раз доводила меня до помешательства своими насмешками. Удивительно, что она до сих пор не заглянула поиздеваться надо мной.

– У тебя же нет денег.

– Не беда, – говорю, – заработаю. Неважно как, но деньги достану. Уеду немедленно. Не хочу ждать, пока Глория навалится на меня со своим сарказмом.

И как только смыл с себя копоть, так сразу и отправился в Бизоний Хвост, одолжив у Гарфильда стетсоновскую шляпу. А чтобы, мой лысый кумпол не пугал людей, нахлобучил ее на голову поглубже.

Закат застал меня в нескольких милях от таверны, где я завтракал, и не успел еще погаснуть последний луч, как меня окликнул какой-то субъект весьма необычной наружности.

Это был долговязый неуклюжий парень ростом с меня, но весом не более ста фунтов. Руки высовывались из рукавов фута на три, из воротника торчала журавлиная шея с огромным кадыком, а над головой вместо нормальной стетсоновской шляпы возвышалась черная труба. На плечах незнакомца висело длиннополое пальто, штанины болтались пониже башмаков, но что меня сразило, так это его посадка: стремена были так коротки, что он, раскачиваясь, сидел в седле буквой N – колени едва не задевали плеч! Вообще, более странной личности я в жизни не встречал. Заметив его, Капитан Кидд издал презрительное фырканье и пожелал лягнуть престарелого гнедого в брюхо, однако я не позволил.

Но вот костлявое привидение открыло рот:

– Не вы ли будете, – заговорило оно, – Брекенридж Элкинс – гроза медведей и кугуаров в обширных просторах гор Гумбольдта?

– Ну, я Брекенридж Элкинс, – ответил я с подозрением на подвох.

– Значит, угадал! – ухмыльнулся тот. – Я проделал длинный путь ради этой встречи, Элкинс. Послушайте-ка, мой рыкающий гризли с горных хребтов: на небе может сиять только одно солнце, и только один чемпион может быть в штате Невада. Это я!

– Да неужто? – огрызнулся я, издалека почуяв запах схватки. – Должен вам сказать, мистер, что насчет одного солнца и чемпиона я понимаю точно также. Для крупных ставок вы слишком уж сухопары и долговязы, но я не намерен отказывать вам в драке, раз вы явились за этим издалека. Слезайте с лошади, и я с превеликим удовольствием сделаю из вас отбивную! Нет ничего приятнее, чем вспахать несколько акров родной земли носом заезжего нахала, засеять его костями, а потроха развесить гирляндами по окрестным вершинам. Я к вашим услугам, мистер!

А он и отвечает:

– Вы ошибаетесь, мой язвительный друг. Я не имею в виду физический бой. Бесспорно, в драке вас не одолеть. Нет-нет, мистер Элкинс, поберегите вашу энергию для окрестных медведей и медвежатников. Мой вызов совершенно иного сорта! Напрягите память, мой великолепный орангутанг, у славы длинные ноги. Я Джадкинс Бездонное Брюхо, и мой талант в том, что я пью, не пьянея. От дубрав виргинского побережья залива, – продолжал ораторствовать он, – до прожаренных на солнце бочек, из того же дуба в Монтане я еще не встречал никого, кто в поединке со мной не упился бы вдрызг за время от восхода до заката. Меня вызывали на состязание знаменитейшие пьяницы гор и прерий, и все они, пропитавшись ромом, кончали бесславным поражением. И вот как-то раз, за много миль отсюда, я услышал ваше имя. Люди судачили о том влиянии, какое вы имеете на жителей округа, например, с какой легкостью меняете им черты характеров и физиономий, но сильнее всего они восхваляли ваши успехи по части истребления кукурузной водки. Итак, я пришел, чтобы бросить к вашим ногам перчатку.

– Ах так, – говорю я, начиная прозревать. – Значит, вам хочется устроить поединок, кто кого перепьет?

– Хочется – слишком слабо сказано, мой увесистый друг, – ответила эта жердина в цилиндре. – Я требую поединка!

– Тогда вперед, в Бизоний Хвост, – предложил я. – Там постоянно околачиваются достойные джентльмены, готовые ставить по крупному.

– К черту презренный металл! – скривился на мою мысль Джадкинс. – Я – виртуоз стакана, мой массивный друг, и я плюю на деньги. Незапятнанная репутация – вот что волнует меня превыше всего.

– Ну, тогда, – я впервые столкнулся с таким щепетильным подходом к столь заурядному делу, как выпивка, – здесь рядом, на Мустанговом потоке, есть таверна. Может быть, там…

– Чтоб ей сгореть! – отрезал он. – Мой объемный друг, я презираю низкопробные забегаловки и дешевые таверны, где высокое искусство пития обращают в вульгарный балаган. Есть тут неподалеку одно местечко, где найдется все необходимое. За мной!

Он свернул с тропы, и примерно с милю я продирался за его лошадью сквозь куста, пока мы не выехали к небольшой пещере в утесе, узкий вход в которую прикрывали густые заросли. Он забрался в пещеру и тут же вылез, сжимая в руке горлышко галлонового кувшина с водкой.

– У меня в этой пещерке припрятан добрый запасец горячительного, – довольно объявил он. – Это надежное укромное местечко, куда никто не заглядывает. Здесь нам никто не помешает выяснить отношения, мой мускулистый самец с головой в кулачок!

– А на что будем, спорить? – спросил я, рассматривая свой кулачище. – У меня с собой ни цента. Вообще-то, я собирался в Бизоний Хвост поискать там какую-нибудь поденщину, чтобы сколотить деньжат на начальную ставку в покере, но …

– А как насчет того, чтобы продать гигантское животное, на котором вы ездите? – И он метнул в меня пронзительный взгляд.

– Ни за что!– воскликнул я и для вящей убедительности показал ему предмет, с которым он сравнивал мою голову.

– А я и не настаиваю, – ответил тот. – Черт с ними, со ставками. Пусть это будет дело чести, славы и ничего более! Да свершится воля Божья!

И мы начали. Сначала он сделал глоток, потом я, потом снова он, и едва я приложился к горлышку в четвертый раз, как кувшин показал дно и ему пришлось снова лезть в дыру. Так же быстро мы покончили и со вторым кувшином, и с третьим. Запасы Джадкинса, похоже, были неисчерпаемы. После десятого кувшина я проникся уверенностью, что он доставил их сюда не иначе как с помощью каравана вьючных мулов. Я никогда прежде не видел, чтобы человек лакал водку в таких количествах, как лакал ее этот обтянутый кожей скелет. Я не спускал с него глаз, но всякий раз, сделав глоток, он опускал кувшин, и по бегающему вверх-вниз кадыку я убеждался – игра ведется честно. По мере того как мы закачивали в себя все больше и больше жидкости, его живот раздувался и в конце концов достиг совершенно немыслимых размеров. Вид его на фоне общей крайней худобы вызывал смех. Пальто на животе натянулось до предела. Еще кувшин – и во все стороны пулями брызнули пуговицы. Я вам не стану говорить, сколько мы выпили все равно не поверите; скажу лишь, что к полуночи полянка перед пещерой сплошь была усеяна пустой посудой, а руки Джадкинса до того натрудились, что он едва шевелил пальцами. Луна, поляна, деревья – все уже вертелось вокруг меня в дикой пляске, а мой соперник даже не спотыкался. Правда, вид у Бездонного Брюха был бледный и изнуренный, а однажды до меня долетело: «Никогда бы не поверил, если бы не видел собственными глазами!», но все это мало помогало делу – он продолжал дуть водку, будто простую воду. Разумеется, я от него не отставал, потому как не мог же я допустить, чтобы какой-то проходимец, само воплощение нелепости, заткнул бы меня за пояс по части честного единоборства. Его живот раздувался все сильнее, и я уже не на шутку стал опасаться, что вот сейчас тот лопнет и окатит меня с головы до ног водкой или что там еще могло быть.

Прошло еще какое-то время, и вновь я слышу, как Джадкинс, отворотясь в сторону, бормочет: «Черт знает что такое! Да это и не человек вовсе! Остался последний кувшин, если и он этого медведя не свалит, то дело дрянь, значит, его ничем не прошибешь.»

До меня так и не дошло, что он имел в виду, а он протянул мне кувшин и сладеньким таким голоском спрашивает:

– Ну как, мой бездонный друг, найдется еще местечко?

• Предыдущая
• 56/64
• Следующая