Тайны русского народа. В поисках истоков Руси - Демин Валерий Никитич - Страница 86

Древние мыслители Запада и Востока учили о космической сущности музыки и ее влиянии на структуру Космоса. Стройная и последовательная теория о космической природе музыки существовала в Древнем Китае. В известном памятнике «Люйши чунцю» (III в. до н. э.) говорится о космогоническом процессе, порождающем первозвук, который возникает при образовании неба и земли, возникновении Космоса из Хаоса. При этом звук, или звуки, рождающиеся в самый момент космогенеза, а затем сопутствующие каждому новому циклу космического времени, гармоничны с момента своего зарождения, образуя мелодию и музыку. Телом же музыки является космический эфир.[235]

О музыкальной гармонии небесно-космических сфер учили пифагорейцы и средневековые чернокнижники. Величайший русский композитор конца XIX — начала ХХ веков Александр Николаевич Скрябин (1872–1915) считал, что музыка пронизана космическим звучанием и что посредством музыки человек способен проникнуть в глубочайшие тайники Космоса.

Это подтверждается и данными современной науки, согласно которым любые музыкальные инструменты являются голографическими воспроизводящими устройствами и через их посредство воспроизводится как общая голограмма Вселенной, так и ее отдельные голографические матрицы.[236] Другими словами, музыка напрямую связывает слушателей с Космосом и его гармонией.

Сказанное относится к сущности и ритмике танца. Известный английский физиолог и исследователь искусства Х. Эллис трактовал танец как часть космического целого и проявление общей гармонии Вселенной: «Мы совершенно правы, когда рассматриваем не только жизнь, но и всю Вселенную как танец». Танец, по Эллису, «это внутреннее и совершенно определенное проявление общего ритма, того самого общего ритма, которому подчиняется не только жизнь, но и вся Вселенная, если, конечно, можно позволить себе так именовать сумму тех космических влияний, которые доходят до нас из Вселенной».[237] К этому необходимо добавить, что всякий танец сопровождается мощным выделением энергии, и эти групповые или индивидуальные энергетические «всплески» напрямую корреспондируются с энергоинформационным полем Вселенной.

Итак, Космос и Жизнь нераздельны. А потому нераздельны жизнь и музыка, жизнь и песня. Когда говорят: душа или сердце поет, — подразумевается, что в этом песнопении проступают черты космической гармонии. Само понятие «музыкальный лад» несет космический отпечаток, ибо в русском языке и в древнерусском понимании понятия «лад» и «космос» тождественные. Тождественность Жизни и Космоса символизирует мировое древо. Следовательно, оно же символизирует неразрывность триады-кода «космос-жизнь-песня (музыка)». Недаром говорят: русская душа — как русская песня. Русская душа космична потому, что космична русская песня. И наоборот: русская песня космична потому, что космична русская душа.

Поклонение деревьям в далеком прошлом также было неотделимо от народной музыки, песнопений и обрядовых танцев. Отголоски некоторых из стародавних традиций сохранились и поныне: они живут, например, в украшении елок (изредка — и иных деревьев) на Рождество и Новый год.

Обычай украшать деревья и приносить им жертвы уходит своими корнями в доарийское прошлое и существовал у многих народов разных континентов. Древние руссы, например, поклонялись дубам, обвешивали их стрелами, кусочками хлеба и мяса. По свидетельству византийского императора Константина Багрянородного, на острове Хортица у днепровских порогов рос один из таких священных дубов — объект обязательного поклонения для русских, спускавшихся вниз по Днепру. Здесь, помимо даров, приносили в жертву живых петухов.[238] Известно также, что петух как провозвестник Солнца нередко само это дневное светило и олицетворял. Такое сугубо языческое представление сохранялось на протяжении многих тысячелетий и просочилось даже в христианскую литературу. В определенной мере об этом свидетельствует соловецкий апокриф XIV века «О всей твари», где поминается космическо-солнечный кур (петух) с головой до небес: «Есть кур, ему же глава до небеси, море до колена. Егда же солнце омывается в Кияне, тогда же Акиян всколебается и начнут волны кура бить по перью, — он же <…> речет кукареку».[239]

Вообще же петух — тотемно-магическая птица и несет двойную нагрузку — положительную и отрицательную. С одной стороны, его крик прогоняет нечистую силу и вредоносные ночные призраки; с другой стороны, петух сам может навлечь беду, если не соблюсти некоторые обязательные условия (например, нельзя долго держать одного и того же петуха, его обязательно нужно через год-другой зарезать, иначе непременно случится несчастье в доме (пожар), в семье (болезнь), с хозяином (смерть) и т. д.).

Священный дуб славян, кстати, сохранился до нынешних времен и является мемориальным памятником историко-культурного заповедника на острове Хортица. Что касается магической триады: «дуб-петух-небо», то она закодирована в известной русской сказке о петухе и жерновках (сборник Афанасьева, № 188). Обронил старик желудь, и вырос из него мгновенно до самого неба исполинский дуб. Влез старик по волшебному дубу на небо (олицетворяющему Вселенную), походил по нему и нашел петушка (возможно, в данном конкретном случае олицетворяющем Солнце). Петушок дарит старику волшебные жеровки, способные накормить кого угодно, а затем спасает их от похитителя. Сам петушок тоже волшебный: он и в огне не горит, и в воде не тонет.

Поклонение дубам — древнейшая индоевропейская традиция, распространенная повсеместно, где произрастали эти лесные великаны и долгожители. Из античной истории и поэзии хорошо известна священная дубрава Зевса Додонского. Додонский оракул был основан пришлыми пеласгами в Эпире на севере Балканского полуострова (почему Гомер и называет Зевса Пеласгийским), но вскоре приобрел всеэллинскую значимость.[240] О нем с величайшим почтением говорится в «Илиаде». Додонские жрецы предсказывали судьбу и предначертывали линию жизни по шелесту листьев священного дуба. Именно в покорности додонским прорицаниям упрекает скиталицу Ио Прометей в Эсхиловой трагедии:

Кстати, память о Додоне сохранилась и в русском фольклоре и его использовал Пушкин в «Сказке о золотом петушке», наименовав так злополучного царя. В действительности царь Додон — это более чем смутное и сильно видоизмененное воспоминание о былом владыке — Зевсе Додонском.

Но дуб — лишь одно из священных деревьев русского народа. Своеобразным символом России выступает белая береза. С березой связан и главный весенне-летний праздник. С момента введения на Руси христианства он приурочивается к Троице (пятидесятый день после Пасхи). Последняя (седьмая) неделя после Пасхи именовалась Семиком и на нее приходились так называемые зеленые святки. Именно этот краткий период характеризуется самым богатым циклом песен, игр, хороводов, гаданий, предсказаний. Одна из самых знаменитых русских народных песен «Во поле березонька стояла» с повтором:

относится именно к семикско-троицким хороводным песням. Их христианская номинация чисто условная. На самом деле это самый что ни на есть древнеязыческий праздник. «Березку заломати» требовалось для того, чтобы сломать (иногда ломалась только макушка) и принести в дом, украсить его снаружи и внутри. Или чтобы поставить на видном месте и украсить лентами, бусами, платками. Или походить с ней по улице. Устраивалась и трапеза, главным блюдом была яичница, она символизировала в неосознаваемой форме древние забытые представления о Космическом яйце и Солнце, которое символизировал желток.