Сын Альбиона (Жена-дитя), (Жена-девочка) - Рид Томас Майн - Страница 13

• Предыдущая
• 13/77
• Следующая

— Кстати, сэр, — сказал один из собеседников, обращаясь к Суинтону, — если это не покажется слишком смелым, могу я попросить вас объяснить небольшое происшествие в бальном зале?

— А… о каком пуоисшествии вы говойите, мистеу Лукас?

— Довольно странное — перед первым вальсом. Черноволосая девушка с бриллиантовой диадемой, та самая, с которой вы танцевали весь вечер, — мне кажется, ее зовут мисс Гирдвуд. И тип с усами и эспаньолкой. Старая леди тоже, кажется, принимала в этом участие. Мы с другом случайно стояли поблизости и видели, что между вами произошло что-то вроде сцены. В чем дело?

— Сцена… О, да, да… Этот джентльмен хотел потанцевать с божественной куасавицей, но леди пйед почла вашего покоуного слугу. Вот и все, джентльмены, увейяю вас.

— Нам показалось, что между вами возникло маленькое напряжение. Нам так показалось.

— Но не мне. Кажется, пуоизошло небольшое недоуазумение между ним и молодой леди. Он говойил, что следующий танец за ним, но его не оказалось в кауточке леди. Я ничего общего не имел с этим джентльменом, даже не уазговайивал с ним.

— Но вы посмотрели на него, а он на вас. Мне показалось, что вы собираетесь решить этот вопрос между собой — потом.

— А… нет, он для этого меня достаточно знает.

— Значит, вы с ним были знакомы?

— Немного, очень немного — и очень давно.

— Может быть, в вашей стране? Он кажется англичанином.

— Нет, нисколько. Он пуоклятый ийландец.

Уши Мейнарда к этому времени покраснели.

— А кем он был в вашей стране? — спросил младший из новых знакомых мистера Суинтона, такой же любопытный, как старший.

— Кем он был? Да никем, никем.

— Никакого занятия, профессии?

— А, да. Когда я его знал, он был лейтенантом в пехотной части. Ну, конечно, не в лучшей из частей. Мы такого к себе никогда не пйиняли бы.

У Мейнарда начали дергаться пальцы.

— Конечно, нет, — продолжал «вельможа». — Я имею честь, господа, пйинадлежать к гваудии — конной гваудии ее величества!

— Он служил в нашей армии, участвовал в мексиканской кампании. Не знаете, почему он ушел с службы в Англии?

— Ну, джентльмены, я не хотел бы уаспуостуаняться на такие темы. Я обычно бываю очень остоуожен, понимаете?

— Конечно, вы совершенно правы, — согласился спрашивавший. — Мне только показалось странным, что офицер оставил службу в вашей армии и принял должность в нашей.

— Если бы я знал что-нибудь похвальное об этом джентльмене, — продолжал Суинтон, — я бы, конечно, с уадостью уассказал. К несчастью, я не знаю. Совсем напуотив!

Мышцы Мейнарда, особенно на правой руке, свело болезненной судорогой. Нужно еще совсем немного, чтобы он вмешался в разговор. Достаточно еще одного замечания — и, к несчастью для себя, мистер Суинтон его сделал.

— Пуавда в том, джентльмены, — продолжал он, по-видимому, под влиянием выпивки лишившись обычной осторожности, — что лейтенант Мейнауд — капитан Мейнауд, как, я слышал, он тепей себя называет, — был изгнан со службы в английской аймии. Таковы слухи, хотя я не стал бы за них уучаться.

— Это ложь! — воскликнул Мейнард, неожиданно срывая с руки кожаную перчатку и с размаху ударяя ею по лицу Суинтона. — Ложь, Дик Суинтон! И если вы не виноваты в ее рождении, то ответите за распространение. Таких слухов никогда не было, и вы отлично это знаете, негодяй!

Щеки Суинтона побелели, но это была бледность страха, а не гнева.

— А… вы здесь, Мейнауд! Ну… я ведь сказал… я сказал, что это не пуавда! А вы называете меня негодяем! И вы удайили меня пеучаткой!

— Готов повторить и слово и удар. И плюну вам в лицо, если вы не возьмете свои слова назад!

— Взять назад?

— Ну, достаточно! Даю вам возможность подумать. Мой номер 209, на четвертом этаже. Надеюсь, вы найдете друга, который согласится подняться ко мне. Моя карточка, сэр!

Дрожащими пальцами Суинтон взял предложенную карточку и отдал взамен свою. Бросив презрительный взгляд на него и его собеседников, Мейнард повернулся к стойке, хладнокровно закончил свою порцию и, не говоря ни слова, поднялся по лестнице.

— Вы с ним встретитесь? — спросил старший из собутыльников Суинтона. Впрочем, ввиду происшедшего вопрос мог показаться оскорбительным.

— О… конечно, конечно, — ответил гвардеец конной гвардии ее величества, не замечая нотки грубости. — Как, однако, неловко! — задумчиво продолжал он. — Я здесь чужой… у меня нет ни одного дууга…

— О, в этом не будет никаких затруднений, — прервал его Лукас, владелец ньюфаундленда. — Я с удовольствием буду вашим секундантом.

Человек, предложивший свои услуги, был самым отъявленным трусом, во всем отеле не нашлось бы второго такого, включая самого Суинтона. У него были причины участвовать в дуэли с капитаном Мейнардом. Но гораздо безопасней выступать в роли секунданта, и никто не понимал этого лучше, чем Луис Лукас.

Не впервые будет он выступать в таком качестве. Дважды играл он подобную роль и потому пользовался некоторой известностью, которую по ошибке смешивали с храбростью. На самом деле он был настоящим трусом и, хотя воспоминание о предыдущей встрече с капитаном Мейнардом вызывало у него злость, он ничего не предпринял. Ссора Мейнарда с Суинтоном давала возможность отомстить и одновременно оставаться в безопасности.

— Либо я, либо этот мой друг, — добавил Лукас.

— С удовольствием, — подтвердил тот.

— Спасибо, джентльмены, буагодайю вас обоих! Вы чйезвычайно добуы! Но, — продолжал неуверенно Суинтон, — мне неловко пользоваться вашей помощью в этой непйиятности. У меня есть несколько стауых товайищей в Канаде, они там служат со своими частями. Я им телегуафиуую. А этот тип подождет. Давайте оставим эту тему и еще выпьем.

Все это было сказало с внешним спокойствием. Но на самом деле Суинтон пытался выиграть время и разработать какой-нибудь план, который помог бы ему не вызывать Мейнарда.

Если немного выждать, это может получиться. Но если дело перейдет в чужие руки, у него не будет выхода — только драться.

Такие мысли быстро мелькали в сознании мистера Суинтона, пока готовилась свежая выпивка.

И когда стакан коснулся его губ, они были сухими и побелевшими, а в последующем разговоре мистер Суинтон участвовал с отсутствующим видом, который говорил о серьезной тревоге.

Только очень много выпив, он вернул себе видимость храбрости. Но час спустя, когда он, спотыкаясь, поднимался к себе по лестнице, даже пары алкоголя не могли затмить воспоминание о встрече с «пуоклятым ийландцем»!

Оказавшись у себя в номере, он отбросил всякое сходство с вельможей. И отказался от речи с акцентом. Теперь говорил он как простой человек, к тому же пьяный. Речь его была адресована лакею, который не спал в ожидании хозяина.

Считалось, что слуга спит в маленькой прихожей. Последовавший диалог можно было бы назвать конфиденциальным. И случайно услышавший его человек очень удивился бы.

— Ты оставил меня на всю ночь! — хозяйским тоном сказал лакей.

— Ти… ик… ты говоришь правду, Фрэнк. Ночь… не очень хорошая. Напротив — отвратительная ночь!

— О чем ты, пьяница?

— О чем? О чем… О том, что игра кончена! Черт побери! Какой был отличный шанс! Никогда такого не было. Миллион долларов! И все погибло — из-за этого проклятого типа!

— Какого типа?

— Я его встретил там… внизу… на балу. Давай еще выпьем! Выпьем… и еще…

— Нельзя ли немного пояснее? В чем дело?

— В чем дело? В чем?… Ик… В нем!

— В ком в нем?

— В ком… в ком… в Мейнарде! Ты ведь знаешь Мейнарда? Он служил в тридцатой… в тридцатой… Не помню номер его части. Неважно. Он здесь… этот проклятый щенок!

— Мейнард здесь! — воскликнул лакей тоном, очень необычным для слуги.

— Конечно! Верно, как день, говорю тебе! И готов все испортить, посмеяться надо мной!

— Ты уверен, что это он?

— Уверен… уверен… Еще бы! Он мне дал хорошее основание поверить… будь он проклят!

— Ты говорил с ним?

• Предыдущая
• 13/77
• Следующая