Выбери любимый жанр

Дочь есть дочь - Кристи Агата - Страница 8


Изменить размер шрифта:

8

Они не спеша двинулись к выходу, как вдруг Ричард Колдфилд на едином дыхании выпалил:

– Я бы хотел, если вы, конечно, еще не приглашены на ленч.., не примете ли вы мое приглашение.., если других дел у вас нет…

– Спасибо. С превеликим удовольствием. Дело в том, что моя домработница Эдит вошла в раж весенней уборки и категорически запретила мне приходить на ленч домой.

Ричард Колдфилд даже не улыбнулся. Но удивился до крайности.

– Так она командует вами?

– Эдит на привилегированном положении.

– Все равно слуг, понимаете ли, нельзя так портить.

«Он меня поучает», – с юмором подумала Энн. Но вслух произнесла очень мягко:

– Слуг, которых еще можно бы испортить, осталось не так уж и много. А Эдит не столько прислуга, сколько друг. Она уже много лет со мной.

– Понимаю, понимаю. – Он почувствовал, что Энн его поправила, но остался при своем мнении. Эта тактичная женщина явно находится под пятой деспотической прислуги. Она не из тех, кто умеет за себя постоять. Слишком мягкая и уступчивая по природе.

– Весенняя уборка? – поинтересовался он. – Не рановато ли – в это время года?

– Пожалуй. Вообще-то ее полагается делать в марте.

Но моя дочь уехала вчера на несколько недель в Швейцарию, поэтому убирать можно только сейчас. При ней у нас не дом, а проходной двор.

– Вы скучаете по ней, должно быть?

– Разумеется.

– В наше время девушки дома не засиживаются. Как я себе представляю, их тянет как можно скорее начать свою собственную жизнь.

– В наше время не больше, чем прежде. Так что ваше открытие несколько устарело.

– Ах вот как. День сегодня замечательный, правда?

Не хотите ли пройти через парк, или это для вас слишком утомительно?

– Ничуть. Я и сама только что собиралась это предложить.

Они пересекли Виктория-стрит и по узкому переулку вышли к станции метро Сент-Джеймс-Парк. Взгляд Колдфилда задержался на статуях работы Эпстайна.[9]

– Вы в них что-нибудь находите? Как можно подобные чучела называть произведениями искусства?

– По-моему, можно. Даже наверняка можно.

– Но ведь вам они не могут нравиться?

– Лично мне нет. Я по старинке люблю классику и все те направления в скульптуре, к которым привыкла с детских лет. Но это не означает, что у меня самый лучший вкус. По моему убеждению, человек должен уметь понимать новые формы изобразительного искусства. Да и музыки тоже.

– Музыка! По-вашему, это музыка!

– Не кажется ли вам, мистер Колдфилд, что вы слишком категоричны?

Резко повернув голову, он посмотрел ей прямо в глаза. Энн, покрасневшая и взволнованная, твердо встретила его взгляд.

– Категоричен? Может быть, может быть. Я полагаю, что у человека, после долгого отсутствия возвратившегося на родину, все, что не связано с его воспоминаниями, вызывает протест. – Внезапно он улыбнулся. – Придется вам мною заняться.

– Что вы, я и сама невероятно старомодна, – поспешно ответила Энн. Сэра часто смеется надо мной. Но я осознаю, как прискорбно, что.., ну как бы выразиться… что по мере приближения человека, прямо скажем, к старости он словно бы захлопывает свое сознание от всего нового. И становится не только скучным для окружающих, но и сам очень многое в жизни теряет.

Некоторое время Ричард шел молча.

– Смешно слушать, как вы, применительно к себе, рассуждаете о старости, – сказал он наконец. – Такой молодой женщины, как вы, я уже давно не встречал. Вы значительно моложе всех этих шумных девиц. Они на меня просто страх наводят.

– Да и на меня в какой-то мере тоже. Но я неизменно убеждаюсь в том, что они – существа добрые.

Наконец они достигли ворот Сент-Джеймсского парка. К этому времени солнце полностью вышло из-за облаков и стало почти тепло.

– Куда мы пойдем?

– Давайте посмотрим пеликанов.

С удовольствием наблюдая за птицами, они, не переставая, говорили об этих и других водоплавающих. Избавившийся от первоначального смущения, Ричард держался с мальчишеской непринужденностью и оказался очень приятным собеседником. Смеясь и болтая, они оба чувствовали себя как нельзя лучше в обществе друг друга.

– Может, присядем ненадолго? – предложил Ричард. – Если только вы не боитесь простудиться.

– Да нет, я одета тепло.

Усевшись на стулья, они продолжали любоваться водной гладью, своим нежным колоритом напоминавшей японские гравюры.

– Каким красивым бывает Лондон, – произнесла растроганная Энн. – Но не всегда это замечаешь.

– Для меня это просто открытие.

После минутного молчания Ричард произнес:

– Моя жена часто повторяла, что в Лондоне как нигде чувствуется приход весны. Набухшие зеленые почки, расцветающий миндаль, а позже – цветущая сирень гораздо выразительнее на фоне кирпича и каменных стен. За городом, говорила она, весна подступает постепенно и распространяется на такие большие пространства, что ее и не охватишь глазом. А в городском садике все происходит в течение одной ночи.

– Мне кажется, она была права.

Не глядя на Энн, Ричард с трудом выдавил из себя:

– Она умерла. Много лет назад.

– Я знаю. Мне говорил полковник Грант.

Ричард повернулся к ней.

– А он сказал вам, как она умерла?

– Да.

– С тех пор я живу с чувством вины. Меня неотступно преследует мысль, что я ее убил.

– Я вас понимаю. На вашем месте я чувствовала бы то же. Но ведь на самом деле все не так, и вы это знаете.

– Но это так.

– Нет, не так. С точки зрения вашей жены, да и любой женщины. Женщина сама осознает всю степень риска. И идет на него. Это заложено в ней, в ее любви. Она, не забывайте, хочет иметь ребенка. Ваша жена ведь хотела ребенка?

– Даже очень. Элин так радовалась, что у нас будет ребенок. Я тоже. Она была молодая здоровая девушка.

Никаких оснований для волнений не было.

И они снова помолчали.

– Какое несчастье, – промолвила Энн. – Мне так жаль!

– Но это было давным-давно.

– А ребенок тоже умер?

– Да. И знаете, в какой-то мере я даже этому рад.

Мне кажется, что я возненавидел бы бедную малютку. Ибо всегда помнил бы, какой ценой оплачена ее жизнь.

– Расскажите мне о вашей жене.

И, сидя под бледными лучами негреющего солнца, он стал рассказывать ей об Элин. О том, какой красивой она была, какой веселой. И о внезапно находивших на нее приступах отстраненности, тогда он недоумевал, о чем она думает и почему в этот миг так далека от него.

Вдруг он оборвал себя на полуслове и заметил с удивлением:

– Столько лет я об этом ни с кем не разговаривал.

А Энн лишь мягко подбодрила его:

– Продолжайте, пожалуйста.

Счастье оказалось коротким, слишком коротким. Ухаживал он за Элин три месяца, затем свадьба со всей обязательной суетой, против которой он возражал, но настояла ее мать. Медовый месяц они провели в автомобильной поездке по Франции – осматривали замки Луары.

– Стоило ей сесть в машину, как она почему-то начинала нервничать. Даже для храбрости держала руку у меня на колене. Не знаю, отчего на нее нападал такой страх – в автомобильную аварию ей попадать не случалось. Помолчав, он тихо добавил:

– После того, что произошло, потом, уже в Бирме, мне часто казалось, будто у меня на колене ее рука. Только представьте себе это, если сможете. В голове не укладывалось, что ее больше нет – совсем нет…

«Да, – подумала Энн, – очень точно сказано – именно что не укладывалось в голове». Так было и с ней после смерти Патрика. Ей все мерещилось, что он где-то тут, рядом, вблизи. Что он обязательно каким-то образом даст ей почувствовать свое присутствие. Не мог он уйти из жизни совсем, бесследно! Какая ужасная пропасть отделяет живых от мертвых!

Ричард между тем продолжал. Они с Элин зажили в маленьком домике, в тупике; рядом с зарослями под окнами рос куст сирени и грушевое дерево.

вернуться

9

Эпстайн Джекоб (1880 – 1959) – английский скульптор, родившийся в США.

8
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Кристи Агата - Дочь есть дочь Дочь есть дочь
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело