Непроторенная Дорога - Пек Морган Скотт - Страница 20

Второе широко распространенное заблуждение относительно любви состоит в том, что любовь — это зависимость. С этим заблуждением психотерапевтам приходится иметь дело ежедневно. Его драматические проявления особенно часто наблюдаются у лиц, склонных к угрозам и попыткам самоубийства или испытывающих глубокую депрессию вследствие разлуки либо размолвки с возлюбленным или супругом. Такие лица обычно говорят: «Я не хочу жить. Я не могу жить без моего мужа (жены, возлюбленного, возлюбленной), ведь я так люблю его (ее)». Нередко я отвечаю: «Вы ошибаетесь; вы не любите вашего мужа (жену, возлюбленного, возлюбленную)», — и слышу сердитый вопрос: «Что вы такое говорите? Я же только что сказала (сказал) вам, что не могу жить без него (нее)». Тогда я стараюсь объяснить: «То, что вы мне описали, — не любовь, а паразитизм. Если для вашего выживания необходим другой человек, значит, вы паразитируете на этом человеке. В ваших отношениях нет выбора, нет свободы. Это не любовь, а необходимость. Любовь означает возможность свободного выбора. Двое любят друг друга, если они вполне способны обойтись друг без друга, но выбрали совместную жизнь».

Я определяю зависимость как неспособность испытывать полноту жизни и правильно действовать без опеки и заботы со стороны партнера. Зависимость у физически здоровых людей — патология; она всегда указывает на какой-то умственный дефект, болезнь. Но ее необходимо отличать от потребности и чувства зависимости. У всех нас есть потребность зависимости и чувство зависимости — даже когда мы стараемся их не показывать. Каждому хочется, чтобы с ним нянчились, чтобы его пичкали, чтобы о нем заботился кто-то более сильный да еще и по-настоящему благожелательный. Как бы ни были сами вы сильны, заботливы и ответственны, — загляните в себя спокойно и внимательно: вы обнаружите, что и вам хочется хотя бы изредка быть объектом чьих-то забот. Каждый человек, каким бы взрослым и зрелым он ни был, всегда ищет и желал бы иметь в своей жизни некую образцовую личность с материнскими и/или отцовскими функциями. Но эти желания и чувства у большинства людей не являются доминирующими и не определяют развитие их индивидуальной жизни. Если же они управляют вашей жизнью и диктуют само качество вашего существования, то, значит, у вас — не просто чувство зависимости или потребность зависимости; у вас — зависимость. Выражаясь строго, человек, чья потребность зависимости настолько сильна, что фактически управляет его жизнью, психически нездоров, и мы в таких случаях ставим диагноз «пассивная зависимость личности». Вероятно, это самое распространенное психическое нарушение.

Люди, страдающие такими нарушениями, т. е. пассивно зависимые люди, столь интенсивно стараются быть любимыми, что у них не остается сил, чтобы любить. Они подобны голодающим, которые постоянно и всюду клянчат еду и никогда не имеют ее вдосталь, чтобы поделиться с другими. Словно таится в них некая пустота, бездонная яма, которую невозможно наполнить. У них никогда не бывает ощущения завершенности, наполненности; наоборот, постоянно бьется мысль: «Какой-то части меня мне не хватает». Они плохо переносят одиночество. Из-за такой неполноты они по-настоящему не ощущают себя как личность; фактически, они определяют, идентифицируют себя только через отношения с другими людьми.

Тридцатилетний штамповальщик пришел ко мне в крайне подавленном состоянии через три дня после того, как от него ушла жена, забрав с собой обоих детей. До этого она уже трижды собиралась оставить его ввиду полного отсутствия с его стороны какого бы то ни было внимания к ней и к детям. Каждый раз он умолял ее остаться, обещая перемениться, но перемена каждый раз длилась не больше одного дня; на этот раз жена привела угрозу в исполнение. Он не спал две ночи, дрожал от тревоги, слезы струились по его лицу, и он серьезно думал о самоубийстве.

— Я не могу жить без своей семьи, — говорил он, рыдая. — Я так люблю их всех.

— Странно, — сказал я ему. — Вы подтвердили, что жалобы вашей жены справедливы, что вы никогда ничего для нее не делаете, что приходите домой, когда вам захочется, что ни сексуально, ни эмоционально женой не интересуетесь, что с детьми целыми месяцами даже не разговариваете, не говоря уже о совместных вылазках или играх. У вас нет никаких отношений ни с кем из вашей семьи — почему же вы так подавлены потерей того, чего никогда не существовало?

— Неужели вы не понимаете? — отвечал он. — Я теперь ничто. Ничто. У меня нет жены. У меня нет детей. Я не знаю, кто я такой. Я мог не заботиться о них, но я должен любить их. Без них я ничто.

Учитывая его подавленное состояние — он потерял чувство собственной личности, которое ему давала семья, — я назначил ему следующий прием через два дня. Я не ожидал особого улучшения. Но он влетел в кабинет, широко улыбаясь, и радостно объявил:

— У меня полный порядок!

— Вы снова вместе с семьей? — спросил я.

— О, нет, — отвечал счастливец, — я о них даже не слышал с тех пор, как побывал у вас. Дело в том, что вчера вечером я познакомился в баре с девушкой, и она сказала, что я ей очень нравлюсь. Она тоже разошлась с мужем. Сегодня у нас с ней свидание. Я теперь снова чувствую себя человеком. И, видимо, мне больше нет нужды ходить к вам.

Такая способность к быстрой перемене состояния характерна для пассивно зависимых личностей. Для них не имеет значения, от кого зависеть, — лишь бы зависеть. Соответственно, и их отношения, при всей драматической видимости, отличаются удивительной пустотой. Сильное чувство внутренней пустоты и потребность ее заполнить приводят к тому, что такие люди не способны выдерживать паузу.

Красивая, шикарная и, в определенном смысле, очень здоровая молодая женщина за период от семнадцати до двадцати одного года сменила почти неисчислимое количество сексуальных партнеров. Один неудачник следовал за другим, и неизменно эти мужчины уступали ей и по интеллекту, и по другим способностям. Вся беда состояла в том, что ей не хватало терпения подыскать себе подходящего человека или хотя бы выбрать лучшего из осаждавших ее претендентов. Не проходило и двадцати четырех часов после очередной размолвки, как она подбирала где-нибудь в баре первого встречного, а на следующий сеанс психотерапии приходила с обычной своей хвалебной песенкой:

— Я знаю, что он безработный и слишком много пьет, но главное не это, а то, что он очень талантлив, а еще — он так внимателен ко мне… Я уверена, что эта связь будет прочной.

Но связь ни разу не была и не могла быть прочной, и не только потому, что выбор был неудачным, но и потому, что вскоре она начинала, как обычно, «виснуть» на партнере, требуя все новых и новых доказательств его страсти, не отходя от него ни на шаг, отказываясь оставаться в одиночестве. «Это потому, что я люблю тебя так сильно, что не выношу разлуки с тобой», — говорила она ему; но рано или поздно он чувствовал западню и удушье, ему некуда было спрятаться от ее «любви». И тогда происходил взрыв, их связь заканчивалась, а на следующий день начинался новый цикл.

Прервать эту цикличность женщина смогла только после трехлетней психотерапии; за это время она оценила собственный интеллект и другие положительные качества, осознала свою пустоту и голод и научилась отличать их от настоящей любви, поняла, каким образом этот голод толкал ее к поиску и поддержанию связей, для нее же разрушительных; она смирилась с необходимостью строжайшей дисциплины в отношении своего голода, если она хочет реализовать собственные возможности.

В формулировке диагноза слово «пассивный» употребляется в сочетании со словом «зависимый», поскольку эти пациенты воспринимают и мыслят себя исключительно в контексте того, что для них делают другие, при этом совершенно забывая, что же делают они сами. Однажды, работая с группой из пяти одиноких пассивно зависимых пациентов, я попросил их рассказать, какими они хотели бы видеть себя через пять лет. Каждый по-своему, они выразили одну и ту же мечту: «Мне хочется быть в браке с кем-нибудь, кто действительно заботился бы обо мне». Никто из них и словом не обмолвился о перспективной работе, о создании произведения искусства, об общественной деятельности, о положении, которое позволило бы любить или хотя бы родить детей. Понятие труда, усилия не входило в сферу их ежедневных мечтаний — им представлялось исключительно пассивное, ничем не обремененное состояние, когда о них заботятся.