Шут и император - Гордон Алан - Страница 12

• Предыдущая
• 12/61
• Следующая

Слегка запыхавшись, Виола тащила свои пожитки.

— Как хорошо было лениво покачиваться на спине лошади, — проворчала она. — И вдруг без всякой подготовки такая беготня. Я, похоже, почти разучилась ходить после нашего долгого путешествия в седле. Мои бедные ноги не простят мне такого обращения. А я не прощу тебя.

— Взгляни-ка лучше вперед, ученик, — предложил я.

Она подняла голову и увидела, как лучи заходящего солнца отражаются от многочисленных куполов и шпилей, а изобилие золотой фольги, полированного порфира и десятков разных оттенков мрамора придавали этому зрелищу поистине божественное великолепие.

— Ладно, я тебя прощаю, — прошептала она. Там, где встречались улицы, идущие от Регийских и Романских ворот, появился небольшой район, где сосредоточились таверны и гостиницы, стремящиеся завлечь усталых странников, прежде чем иные злачные заведения громадного города по-свойски расправятся с ними. В центре этого средоточия и расположился «Красный петух», гостиница с сомнительной репутацией, но безупречной кухней и, что еще более важно, с прекрасным винным погребом. Мы подошли к двухэтажному кирпичному зданию, второй этаж которого слегка нависал над улочкой. Вид красной закругленной черепичной крыши напоминал петушиный гребень, благодаря чему гостиница и получила свое название.

Вечерняя трапеза, преимущественно состоявшая из горячительных напитков, уже шла полным ходом, поскольку здешние постояльцы, отдыхающие от праведных дневных трудов, еще не успели тайком ускользнуть обратно в город ради неправедной ночной наживы. При нашем появлении общий гул голосов, равномерно заполнявший помещение, стал немного тише. Клавдий, как мною было с одобрением отмечено, принял отнюдь не свирепый, а нарочито любезный вид. Самые опасные типы — это те, кто скрывает свою истинную натуру, и осторожные оценивающие взгляды собравшихся в трактире подтвердили мою правоту.

Мое шутовское обличье, как обычно, возбудило интерес, замешанный на предвкушении веселого представления. По крайней мере, я надеялся, что они ждут именно его, хотя, возможно, это нашептало мне на ушко мое собственное тщеславие.

Содержателем заведения был высокий тип со шрамом, сползшим со щеки на шею, и с большими руками, явно привыкшими к кулачным дракам. Я перехватил его взгляд, и он двинулся в нашем направлении.

— Выпивку желаете или еще чего надо? — проскрежетал он.

По-гречески он говорил свободно, но с акцентом непонятного происхождения.

— Выпивку, ужин и жилье, любезный. Ты, как я догадываюсь, заправляешь этим заведением.

— Верно. Зовут меня Симоном. Вы вместе?

— Да. Мое имя Фесте, а это мой слуга, Клавдий. Почем тут у вас нынче самая хорошая комната?

— Самая хорошая уже занята. Поэтому есть только просто хорошая. Вы оба можете поселиться на втором этаже в последней комнате по правой стороне. Придется, конечно, потесниться на одной постели. Долго ли вы собираетесь гостить у нас?

Я улыбнулся.

— Зависит от того, как нас примут.

— Тогда платите за две недели вперед. Пока.

Вздохнув, я расстался с парой монет.

— Клавдий, — небрежно бросил я. — Отволоки-ка наши пожитки наверх. А я пока познакомлюсь с нашими новыми соседями.

Ох, каким же возмущенным взглядом обжег меня мой новоявленный слуга! Бормоча ругательства в мой адрес, Виола нагрузила на себя еще и мои сумки и, пошатываясь, поползла вверх по лестнице.

— До чего же трудно в наши дни стало найти услужливого помощника, — с легкой грустью произнес я, глядя в потолок, и по залу прокатились тихие смешки.

Найдя на одной скамье два места для нас с Клавдием, я заказал себе добрую порцию заливного из телячьей ноги и ломоть темного хлеба, чтобы собрать остатки. Видимо, это действительно было заливное из телячьей ноги. Во всяком случае, желе точно было, и в нем обнаружилось несколько кусочков мяса. Зато вино оказалось сладким и густым, почти как сироп. И оно было восхитительно.

— Сирийское, не так ли? — крикнул я трактирщику, перекрывая гомон голосов.

— Да ты знаток! — отозвался он. — С холмов Крак-де-Шевалье, где доблестные рыцари-госпитальеры защищают нас от неверных. Праведные христиане возделывают отличные виноградники. Ты там бывал?

— Пока нет, но это вино является достойным аргументом в пользу моего паломничества в те края.

Присоединившись к нам, Клавдий с аппетитом приступил к ужину.

— А ты знаешь толк в винах, шут, — произнес низкий голос.

Я оторвался от кружки и увидел напротив меня за столом обладателя этого баса в монашеском облачении. В тени капюшона виднелся лишь острый подбородок.

— Мне довелось немного попутешествовать, — ответил я. — Дураки ведь живут впроголодь, от трапезы до трапезы и от попойки до попойки. Жизнь приучает их наслаждаться такими событиями, потому что на ужин порой бывают лишь воспоминания о былых кутежах.

— Так чем же ты зарабатываешь себе на хлеб? Развлекаешь народ байками? — спросил святой отец, если, конечно, он по праву обрядился в церковные одежды.

— У меня множество талантов, — ответил я. — Но шутовской колпак уже много лет помогает мне наполнять вином мои чаши.

— Тогда позволь дать тебе совет, — сказал он. — Меня называют тут отец Эсайас. Здешняя округа находится на моем попечении. Я усердно приглядываю за своей паствой, особенно ближе к ночи.

— Когда проворачиваются темные делишки.

— Догадливый. Меня не особо интересуют публичные развлечения. По правде говоря, у меня очень слабо развито чувство юмора, а то, что развлекает меня, многие считают просто ужасным. Последний раз я смеялся, когда один зарвавшийся карманник вышел за пределы отведенного ему квартала. Его нашли повешенным за… впрочем, детали можно опустить.

— Разумеется.

— Итак, ежели ты собираешься скромно выкидывать шутовские фортели на здешних рынках, то мне не придется призывать Божий гнев на твою голову. Но вот ежели тебе взбредет в голову вмешиваться в нашу жизнь или ввязаться в какую-то авантюру без нашего разрешения или соучастия, тогда я от души посмеюсь над твоими нелепыми выкрутасами.

— Я отлично все понял, отец. И если мне понадобятся в дальнейшем духовные наставления, где можно найти тебя в час нужды?

— В храме, сын мой. В церкви Святого Стефана, той, что ближе к реке.

Развязав кошелек, я протянул ему несколько монет.

— На сирот, отец.

Он встал, принял пожертвование и незаметно покинул трактир.

— А ты умный парень, — заметил мой сосед справа. Он протянул мне руку, и я пожал ее. — Петр Камантарес.

— Фесте, шут, к вашим услугам. Моего слугу кличут Клавдием.

Клавдий вежливо кивнул, не переставая жевать.

— И что, всем здесь приходится работать на него? — спросил я.

— В хорошие времена в этом нет нужды. Хотя среди наших завсегдатаев есть любители ночной работы.

— Ты не относишься к их числу, как я понимаю.

Он пожал плечами.

— Разные бывают времена. Но сейчас я хорошо зарабатываю на скотобойне. В этом городе всегда есть спрос на свежее мясо.

Он представил нам нескольких постояльцев гостиницы. Михаил промышлял охотой; юркий парнишка Азан, по-моему, весьма смахивал на плута; крепкого, заросшего бородой здоровяка Стефана я определенно предпочел бы иметь в драке на своей стороне; за соседним столом сидела целая ватага русичей, но они держались особняком. Петр сообщил мне, что эта ватага прибыла сюда с дальнего берега Черного моря на гребном судне с полными трюмами мехов и продала их здесь с огромной выгодой. Но потом пьяные кутежи, шлюхи и азартные игры довели этих бедолаг до «Петуха», и теперь они проедают тут жалкие остатки своих барышей, которых им все равно уже не хватает для закупки припасов на обратный путь.

Дрова в очаге почти догорели. Я встал из-за стола, потянулся и пожелал нашему новому приятелю приятного вечера. Симон протирал кружки тряпицей весьма сомнительной чистоты. Я склонился к стойке и поманил его.

— Если при случае ты увидишь тут одного шута по имени Тиберий, передай ему, будь добр, что я в городе.

• Предыдущая
• 12/61
• Следующая