Весенний подарок для девочек. Лучшие романы о любви (сборник) - Иванова Вера - Страница 39

• Предыдущая
• 39/71
• Следующая

— Ну…

Хорошо, что Артем меня не видел, я покраснела, как свекла. Щеки точно, в зеркало увидела.

— Ладно, забудь, — откликнулся он.

— Нет уж, начал говорить, так говори до конца, — потребовала я.

— Чего тут рассказывать. И так все ясно. Девчонки хотели подшутить, а у нас все завязалось всерьез. Или ты так не считаешь? — спросил Артем.

— Не знаю…

— А то, что ты Севе нравишься, тоже не знаешь? — иронизировал Артем.

— Допустим, знаю, — нехотя призналась я.

— Ну вот, все сходится, — терпеливо объяснял Артем. — Твоя подруга Полина раззвонила всей школе о своих чувствах к Севке. Севка заявил, что ему нравишься ты. Полинка решила отомстить, но не Севе, а тебе. Марта почему-то решила, что ты во всем виновата, и предложила интрижку с эсэмэской. Они думали тебя таким образом наказать, знаешь ли, — самодовольно закончил Артем.

У меня кружилась голова, телефонная трубка в руке накалилась, ухо горело.

— Наказать? Меня? Но за что?

— Как за что? — удивился Артем. — За то, что ты самая красивая девчонка в классе, да и во всей школе, за то, что за тобой бегают почти все парни, за то, что Сева предпочел тебя. У вас же так принято?

— У кого это, у нас? — переспросила я. Я чувствовала, как мое сознание плывет и раздваивается. «Все-таки температура поднялась», — решила я. Мне хотелось лечь и уснуть, но в то же время мне просто необходимо было выяснить все до конца. Голос Артема то пропадал, то возвышался и заполнял собою комнату, как будто я переключилась на громкую связь. Я еще думала, интересно, слышит ли нас мама?

— Да у вас, у девчонок, — продолжал Артем, — вы же только тем и занимаетесь, что строите друг другу мелкие пакости.

— Почему…

Мне хотелось сказать ему, что мы не всегда так относимся друг к другу, что Полинка — моя лучшая подруга. Всякое, мол, бывает. Она очень злилась на меня из-за Севы, я же понимаю. Но ничего этого я не сказала.

— Ксюша, да ну их, — сказал Артем, — давай завтра увидимся, я страшно соскучился. А ты?

— А? Да… я тоже… но ты мне так и не сказал, откуда узнал о Севе и его вранье с эсэмэсками? — не отставала я, хотя, если честно, мне довольно трудно было удерживать нить разговора.

— С эсэмэсками проще некуда, — объявил Артем. — Севка с Аней снюхались, когда спектакль готовили. Они вместе все и придумали.

— Шутишь! — крикнула я. Вот это да! Тихушница Анька решила меня подставить! Но зачем? — Откуда ты знаешь?

— Ха! Проще простого, — выдал Артем. — Влад разболтал, он же известный сплетник. Слышал, как они договариваются, рассказал Марте, а она уже — мне.

И тут я вспомнила. Я вспомнила чью-то тень на подоконнике, вспомнила, как пробежавшая девчонка показалась мне знакомой. Ведь это все было как раз после спектакля. Аня куда-то исчезла, а на самом деле не исчезла, а следила за нами, или за мной?

— Зачем? — вырвалось у меня.

— Каждый из заговорщиков преследовал свой интерес. — Артем понизил голос до шепота. — Севе нравишься ты, Аня влюблена в меня.

Я ничего не сказала, но подумала: все, это полная…

— Удивлена? — спросил Артем.

— Да уж…

— Слушай, давай забудем их всех, а? — попросил Артем. — Я хочу завтра поздравить тебя с днем рождения. Нам необходимо увидеться и отпраздновать наше примирение. Ты как?

— Да, отлично, — слабо выдохнула я. — Только один последний вопрос: что за история с прятками под кроватью?

— А! — Артем рассмеялся. — Я же специально для тебя рассказывал.

— Правда? — обрадовалась я.

Я хотела сказать, что так и знала с самого начала, но вовремя передумала. Пусть считает, что я ревную. Ему это нравится.

— Значит, ничего не было?

— Честно говоря, было. Еще в детском саду, — признался Артем, — у меня была подружка, мы жили в одном доме, однажды я пришел к ней, когда ее родителей не было. Мы заигрались. Вернулись родители, я почему-то испугался и залез под кровать. А подружка обо мне забыла.

Я засмеялась:

— Забавная история…

— Вот, ты смеешься, а мне ужасно обидно было, я чуть не плакал.

— Как же ты выбрался? — спросила я.

— Я устал лежать и, чтоб напомнить о себе, стал хватать подружку за ноги. Она вспомнила обо мне и велела вылезать, тут меня и родители увидели. И тоже смеялись, — закончил свой рассказ Артем.

— Да уж, бедный ребенок, но если бы я увидела пыльного карапуза, выбирающегося из-под кровати, я бы тоже смеялась, уж извини.

— Что ж, я рад, что развеселил тебя. Не хотелось бы, чтоб ты расстраивалась из-за пустяков. «Вот притворщик, можно подумать, он действительно озабочен моим настроением. Хотя кто его знает».

— Принцесса, почтительно припадаю к вашей нежной ручке, желаю спокойного сна, приятных сновидений и еще раз — с днем вашего августейшего рождения! До завтра, любовь моя?

— До завтра…

Я оторвала трубку от уха и бросила ее подальше на одеяло. На большее сил не хватило.

Я попыталась уснуть, но вместо сна я провалилась в черноту, наполненную осколками зеркал, я падала сквозь них, меня крутило и поворачивало, осколки скрежетали и крошились с противным хрустом, я вскрикивала и рвалась наверх, вываливалась из кошмара и снова погружалась в него.

Утром я уже ничего не соображала. Смутно помню, как мама меряет мне температуру, потом вызвали «Скорую». Врач сказал: ветрянка. Вот это да! Подарочек на день рождения.

Неужели ветрянка такая серьезная болезнь? Да ведь ею же все дети болеют — и ничего. Врач мне объяснил, что дети болеют в раннем возрасте, а я уже взрослая. Взрослые переносят ветрянку плохо. Могут быть осложнения. Он сделал мне укол. Температура немного спала. То есть была 40, а стала 38,8.

Звонила Полинка, но мама сама с ней разговаривала. Да и не было у меня сил что-то выяснять. Потом, все потом.

Артем, кажется, тоже звонил. Они звонили, звонили. Но ко мне никого не пустили. К вечеру температура снова поднялась, и меня отвезли в больницу.

Меня положили в отдельную палату и сразу поставили капельницу. Стало легче. Приехали родители, привезли маленький телевизор, чтоб не так скучно было. Друзей ко мне не пускали, хотя мама рассказала, что Артем страшно переживал за меня и пытался проникнуть ко мне в палату, но его засекли и выпроводили.

Он засыпал меня эсэмэсками, спрашивал, как я себя чувствую, чего мне принести, чем помочь. Но когда понял, что никакой особенной опасности нет, сразу же начал посмеиваться надо мной и моей ветрянкой. Он спрашивал, как это меня угораздило подцепить младенческую болезнь. Интересовался, не пострадала ли моя внешность от этого ужасного недуга, и пугал, что теперь я вся буду в зеленке. Он написал мне: «Ты теперь в крапинку?» Или еще так: «Тебе идет зеленый цвет?» В общем, всякую чушь. В другое время я, наверное, посмеялась бы с ним вместе, но когда ты лежишь в больнице, вся в трубочках от капельниц, и в страхе перед собственным отражением в зеркале, не слишком тянет веселиться. Особенно если учесть отношение Артема к своей внешности и внешности тех, кто его окружает.

Я получала его эсэмэски и раздражалась до слез. Но виду не показывала, отвечала: «Я теперь стану лягушкой и уйду жить на болото».

Артем тут же реагировал: «С такими чудными бородавочками… принцесса-лягушка!»

Я отправила в ответ: «Ничего, дождусь своего принца».

Артем не растерялся: «Немедленно пойду учиться стрелять из лука».

Когда он мне звонил, я старалась выспросить у него школьные новости. Особенно меня интересовал Сева. Но Артем старательно избегал этой темы.

Звонила Полинка. Она долго распространялась о том, как в детстве болела ветрянкой, потом вспомнила и перечислила все болезни, которыми ей удалось переболеть. Я слушала из вежливости, хотя очень хотелось послать ее подальше.

Ни она, ни Аня не знали, что мы с Артемом помирились. А знал ли Сева?

Он почему-то не звонил. Возможно, у них с Артемом был какой-то разговор. А как же иначе, ведь Сева не мог не знать о том, что я в больнице. Мы не ссорились, значит, Артем все-таки поставил его в известность. Теперь Сева, наверное, просто боится. Я никак не могла себе объяснить, зачем Сева пошел на эту дурацкую интригу. На что рассчитывал?

• Предыдущая
• 39/71
• Следующая