Земля Павшего - Исьемини Виктор - Страница 25

– Это у вас в империи нельзя, – покровительственно объяснил Годвин, – потому что у вас о нашем королевстве рассказывают всякие гадости, а правду прячут. Нам же нечего таить, у нас все честно. Павший – благословение нашей страны, от него исходят эманации, из коих черпают силу чародеи. А на силе чародеев зиждется мощь государства.

– Ничего себе благословение... эманации зла, исходящие от поверженного божка. Его низвергли с небес старшие боги! За злобу и коварство! – Мороган заговорил с жаром. – Вот милость старших богов, Солнечного Аротона и прочих, – это истинное благословение!

– Брось, парень, со мной ты теряешь время понапрасну. Я не гожусь в проповедники, да и паства из меня никудышная. И ты меня не уговоришь, и я тебя не собираюсь переубеждать. Да ты и сам использовал магию!

– Наверное, за это и наказан, – понурился Мороган. – Зло доступно и соблазнительно. Я не устоял перед искушением – и повержен! Но я отомщу.

– Последнее мне нравится, – заметил Годвин. – Если отбросить всякую белиберду, которая к лицу не воину, а проповеднику, то останется верная мысль. Тебя использовали, как...

– Ну, не надо, Годвин, я все понял!

– В общем, если не отомстишь, ты не мужчина, – сократил нотацию воин. – Так что держись поближе ко мне, если хочешь поглядеть, как разбираться с магами без помощи собственных чар. Уж я-то знаю, как управляться с их братом... О, гляди-ка, похоже, мы куда-то приехали.

Беседуя или общаясь без слов – в соответствии с наклонностями, – путники покинули побережье и углубились в край холмов. Говоря формально, они уже достигли полуострова Хоррох, и эти каменистые возвышенности, поросшие кустарником, являлись предгорьем. До середины полуострова скалы будут становиться все выше. Затем владения Серой Чайки закончатся и высота гор пойдет на убыль, а вскоре дорога приведет к Пенове.

А сейчас путники в самом деле «куда-то приехали». Здесь, у подножия невысокого хребта, расположилась деревушка. Теперь путешественники ехали между изгородей, сложенных из плоских булыжников, – дальше, за изгородями, были видны убогие домишки пастухов и кошары, выглядящие даже более уныло, чем жилые строения. Каменистая почва не подходила для земледелия, и местные разводили овец. На дороге и во дворах не было ни души, это казалось странным. Но впереди слышались голоса – ровный монотонный гул, какой производит толпа.

– Все, должно быть, на площади, – предположила Инига. – Сейчас узнаем, из-за чего собрались.

Девушка выехала вперед, спутники подтянулись, чтобы оказаться поближе. Дорога здесь извивалась между холмами, строения лепились на склонах и в распадках. Странники миновали несколько поворотов и оказались на широкой ровной площадке. Это не было площадью в общепринятом смысле, то есть торговых рядов местные не устроили. Здесь даже не было виселицы – непременного украшения поселков на равнине. В этих краях казнят иначе – сбрасывают в пропасть. Считается, что вид гниющего в петле покойника способствует воспитанию в гражданах страха перед наказанием и уважения к законам, для того и выставляют результат правосудия напоказ... с другой стороны, в здешнем краю пропасти на каждом шагу. Тоже ведь неплохое напоминание о неотвратимости возмездия, разве не так?

Открытое пространство в этом поселке служило не для торга и не для отправления правосудия, здесь собиралось по утрам общинное стадо. Но сейчас на каменистом пятачке толпились не овцы, а люди. Спиной к пришельцам – местные жители, в овчинах серого цвета. Вассалы Иниги носили цвета сеньоров – наверное, так они понимали свой долг перед господами из замка. Дальше, лицом к приезжим, толпились горцы в белых овчинах – стало быть, чужие. Чужаков было меньше, там стояли лишь взрослые мужчины, тогда как местные собрались на площади всем поселком, включая женщин и, разумеется, детей. Детвора ни за что не пропускает подобных событий.

Между толпами простолюдинов расположилась группа, которая резко отличалась одеждой от местных бедняков. На большом камне в центре площадки ради такого случая, покрытом шкурами, сидел полный мужчина с вислыми усами. Плащ и камзол, украшенные коронами, свидетельствовали – этот человек пребывает на королевской службе. За спиной должностного лица топтались солдаты, почетная свита чиновника. Этим было скучно.

В руках толстяка шуршали ветхие порыжевшие от древности пергаменты. Чиновник перебирал документы и морщился. Перед ним несколько пожилых горцев – в белом и сером, должно быть, старосты – орали друг на дружку и размахивали руками. Вот уж кому не было скучно! Эти исполняли свой долг самозабвенно и азартно. Королевский чиновник, должно быть, отчаялся заставить их смолкнуть и только морщился, перебирая документы.

Когда на площади объявилась Инига, серые овчины расступились, почтительно кланяясь:

– Госпожа! Госпожа!

Владычица Серой Чайки явилась как нельзя более кстати, да еще в сопровождении приличной свиты. Должно быть, сам Павший надоумил ее приехать сюда и вступиться за вассалов. Девушка оглянулась – Джегед подъехал и склонился к ней.

– Здесь какая-то тяжба, – шепнула Инига, – я не могу проехать, не разобравшись. Честь обязывает! Тот толстяк – королевский судья из Пеновы.

– Хорошо, задержимся, – кивнул маг, – около суток у нас наверняка есть в запасе. Давай выясним, в чем дело.

Мрачный судья, завидев госпожу из Серой Чайки, опечалился еще сильней – теперь придется разбирать дело с нею, а госпожа древнего рода – не грязные горцы! Требуется иной подход. Чиновник медленно сполз с камня и поклонился, как того требовал высокий сан Иниги. Та кивнула в ответ.

– Что тут у вас? Говорите скорее, я спешу.

– На все воля Павшего, госпожа моя, на все воля Павшего!.. – Чиновник перебрал пергаменты, этот жест исполнил машинально, по привычке – должно быть, исходящие от печатей эманации наполняли его уверенностью и добавляли усердия. – Волею Его свершилось то, что случилось...

Судья поведал следующее: из-за бури, невесть с чего разразившейся накануне и продолжавшейся двое суток, обрушился утес. В горах такое случается частенько... однако в этот раз обвал засыпал русло ручья, обозначавшего границу владений Серой Чайки. Теперь злополучный поток отыскал дорогу восточней, и к землям Иниги добавился солидный кусок плодородной долины. Если бы речь шла о каменистой пустоши, никто бы и слова не сказал – воля Павшего, и весь сказ. Но земля, которая годится под пашню, в горах стоит дорого. Чиновник явился с группой крестьян из ближайшей деревни, чтобы расчистить старое русло и вернуть землю короне, местные воспротивились. Встали на защиту воли Павшего, так они твердят. Небось, поверни ручей так, чтобы их земля оказалась по ту сторону, вели бы себя не так! Тем не менее конфликт имеет место, и его следует разрешить.

– Мне плевать на эту долину, – шепнула Инига Джегеду, – но отдавать то, что пожаловал Павший – грех. Да и дедушка не одобрил бы.

Вся ее жизнь прошла подле Сигварда, его идеалы стали идеалами Иниги. Поступиться хотя бы клочком земли – позор! Престиж владетелей Серой Чайки требовал проявить упрямство. Джегед немного подумал и кивнул. Затем обернулся к судье:

– Мы можем разрешить дело поединком. Пусть Павший подтвердит свою волю.

Из группы солдат выдвинулся воин с флегматичным выражением на квадратном лице. Должно быть, чемпион королевского судьи, в чьи обязанности входит участие в судебных поединках. Судья оглянулся, поймал взгляд бойца, тот кивнул.

– Это можно, – согласился чиновник. – Но я не могу ждать, пока из Серой Чайки явится господин Сигвард... Есть ли в вашей свите, госпожа, воин, имеющий право вступиться за...

– Имеется, – перебила Инига. – Мой жених, Джегед из башни Скарлока. Дед умер вчера, но с его благословения я согласилась обручиться с этим человеком. Устраивает вас? Впрочем, мне все равно, устраивает или нет. Я тороплюсь! Готов ваш человек сразиться с Джегедом? Или вы признаете мои права на спорную землю?