Психология будущего. Уроки современных исследований сознания - Гроф Станислав - Страница 34

Однако сходство вовсе не означает тождества, так как между алкогольным и наркотическим опьянением и состояниями превосходящего, ко всему прочему, имеются и некие основополагающие различия. Потому что алкоголь и наркотики притупляют ощущения, затуманивают сознание, нарушают умственную деятельность и вызывают эмоциональную анестезию. А состояния превосходящего, напротив, характеризуются сильным повышением чувственного восприятия, отрешенностью, ясностью мышления, обилием философских и духовных прозрений и необычайным богатством чувств. Опьянение алкоголем и тяжелыми наркотиками представляет лишь жалкое подобие мистического состояния, несмотря на некоторые общие с ним черты. Но всё-таки и этого столь смутного сходства, по-видимому, достаточно, чтобы соблазнить наркоманов на саморазрушительное злоупотребление наркотиками.

Стремление через попытку воспроизведения внутриутробного положения избежать болезненных эмоций, связанных с БПМ-2 и соответствующими СКО, кажется наиболее общераспространённым побудительным механизмом, лежащим в основе алкоголизма и наркомании. Однако я работал с алкоголиками и наркоманами, чьи симптомы указывали на то, что они находятся под влиянием БПМ-3, но все же пытаются найти для своих затруднений фармакологическое решение. Было ясно, что эти случаи вовлекают какой-то иной механизм и требуют другого объяснения. Оказалось, что при рождении этих людей применялась сильная анестезия, причём, у некоторых из них независимо друг от друга происходили убедительные прозрения, в которых именно это обстоятельство связывалось с их пристрастием к наркотикам или алкоголю.

Конечно, подобное объяснение имело огромный смысл. Ведь, как правило, рождение — это первая значительная трудность, с которой мы сталкиваемся в жизни и первое значительное по болезненности и напряжению положение. Быть может, единственным исключением из этого правила могут оказаться положения, при которых серьёзные кризисы происходят уже во время эмбрионального существования. Чрезвычайное влияние ранних событий в жизни на последующее поведение было неоднократно экспериментально засвидетельствовано этологами, исследователями, которые изучали инстинктивное поведение животных, известное как запечатление — «импринтинг» (Lorenz, 1963; Tinbergen, 1965).

Следовательно, характер наших родов и тот способ, каким они проводятся, оказывают мощное воздействие на всю нашу дальнейшую жизнь. Если наши роды имеют среднюю продолжительность и трудность и мы появляемся на свет, успешно пройдя через них, это придаёт нам ощущение благоприятствования и уверенности по отношению к трудностям, с которыми мы столкнёмся в будущем. И наоборот, продолжительные и истощающие роды зарождают в нас ощущение пессимизма и пораженчества. Они создают впечатление о мире как нечто слишком трудном, чтобы нам можно было успешно в нем действовать, и впечатление о нас самих как о беспомощных и ни к чему не способных.

Но если боль и трудности, связанные с нашими родами облегчаются или ограничиваются анестезией, то это оставляет в нашей психике очень глубокий и отчётливый отпечаток: единственный способ иметь дело с трудностями — убегать от них в наркотическое состояние. Ведь, может статься, что сегодняшняя эпидемия наркомании, имеет место именно среди тех индивидов, кто был рождён уже в пору, когда акушеры при родовспоможении начали применять анестезию в плановом порядке, зачастую против воли рожающих матерей. И после того, как было основано Общество дородовой и околородовой психологии, чья работа основана на направлении, применяющем открытия, сделанные терапиями переживания и эмбриональными исследованиями, применимые к практическим методам проведения родов, акушеры всё больше начинают осознавать, что рождение включает в себя нечто большее, чем просто телесные механизмы.

Ведь то, как проходят роды и послеродовой период, оказывает глубокое влияние на эмоциональную и общественную жизнь индивида и имеет важные последствия для будущего всего общества. Это закладывает основу для любящих и альтруистических отношений с окружающими людьми или, наоборот, основания для недоверия и захватнической установки по отношению к обществу (Odent, 1995). Это же может оказаться решающим в предопределении того, будет ли данный индивид способен справляться с превратностями судьбы созидательным образом или же будет стремиться убежать от трудностей существования через алкоголь или наркотики.

То, что и алкоголизм, и наркомания представляют собой неправильные поиски превосходящего, возможно, может помочь нам понять исцеляющее и преобразующее воздействие глубоких кризисов, о которых люди обыкновенно говорят, что «добрался до донышка». Ведь во многих случаях достижение состояния полной эмоциональной несостоятельности и краха становится поворотным пунктом в жизни алкоголика или наркомана. В связи же с нашим обсуждением это, вероятно, может означать, что на самом деле индивид пережил смерть эго в качестве составной части перехода от БПМ-3 к БПМ-4. Ибо в этот момент алкоголь и наркотики уже больше не способны предохранить его от сокрушительного натиска содержания глубинного бессознательного. И тогда прорыв движущих родовых сил приводит к переживанию смерти и возрождения, подчас представляющего собой благоприятную поворотную точку в жизни алкоголика или наркомана. Последствия же подобных наблюдений для терапии будут обсуждаться нами на страницах этой книги позже.

Как и остальные эмоциональные невзгоды, алкоголизм и наркомания имеют не только биографические и околородовые, но и надличностные корни. И наиболее важными среди них оказываются влияния со стороны архетипической области. Особенно же эта сторона наркомании и алкоголизма изучалась терапевтами юнгианского направления. И, по всей видимости, среди архетипов, проявляющих свою особо значимую связь с алкоголизмом и наркоманией, наиболее важную роль играет архетип puer aeternis — «вечного дитя», с его разновидностями Икара и Диониса (Lavin, 1987). Многие люди, с которыми я работал, открывали также и кармическое содержание, каковое, по-видимому, было связано по своему значению с их пристарстием к алкоголю или наркотикам.

В классическом психоанализе толкование половых затруднений покоится на нескольких разработанных Фрейдом основополагающих понятиях. Из них первое — понятие детской сексуальности. Одним из главных камней преткновения психоаналитической теории является утверждение, что сексуальность проявляется не в период полового созревания, но уже в раннем детстве. И так как половое влечение развивается через несколько последовательных стадий (оральную, анальную, уретральную и фаллическую), то нарушение любой из них или же чрезмерное сосредоточение на ней могут приводить к остановке в развитии, фиксации. Причём в зрелой сексуальности преобладающая направленность является генитальной, и прегенитальные составляющие играют второстепенную роль, проявляясь в большинстве случаев лишь как часть предварительной игры. Но и во взрослой жизни какое-либо конкретное сильное психологическое напряжение может вызывать возврат к более ранним стадиям развития полового влечения, а именно к тем, на которых и происходила фиксация. В зависимости от силы защитных механизмов, противостоящих таким побуждениям, подобное положение будто бы может приводить либо к извращениям, либо к психоневрозам (Freud, 1953).

Другим важным понятием в психоаналитическом подходе к вопросам пола является «комплекс кастрации». Фрейд полагал, что оба пола наделяют пенис чрезвычайной значимостью, и рассматривал этот вывод по значимости как первостепенный для психологии. В соответствии с его представлениями, мальчики якобы переживают чрезвычайную боязнь того, что могут лишиться столь высокоценного органа. Девочки же, в свою очередь, будто бы верят, что раньше пенис у них был, но они его потеряли, и это обстоятельство делает их более подверженными мазохизму и чувству вины. Однако критики Фрейда неоднократно выдвигали возражения, что подобная точка зрения представляет собой серьёзное искажение и ложное истолкование женской сексуальности, поскольку изображает женщин в виде кастрированных самцов.