Собачья площадка - Голубев Игорь - Страница 58

• Предыдущая
• 58/65
• Следующая

— Не буду, — отрезал заика.

— Это почему же?

— Потому.

— А разница? — понял победитель, куда клонит Герасим.

— Ты хотел, а я не оч-чень.

— Зачем тогда спорил?

— Подставляй, раз проиграл, — вмешался Иванов, спустившийся к тому времени на дно котлована.

Увлеченные соревнованием, они даже не заметили наблюдателя. Рядом равнодушно смотрел на мир Зверь.

Герасим нагнул голову и получил «пять горяченьких».

— Можешь погладить, — разрешил Иванов тронуть собаку.

Малыш уважительно почесал Зверя за ухом.

— Пойдем со мной, поможешь кое в чем, — предложил Иванов и, ничуть не сомневаясь, пошел к лестнице, потом оглянулся. — А ты зачем? — спросил строго-безразлично у заики. — Ты тренируйся.

Малыш вышагивал рядом с неимоверной гордостью. Жаль, что остальные не видели. Бабком у подъезда сошелся во мнении: Иванов — правильный мужчина. И порядок наводит, и культурный. Молодежь при нем присмирела. Жаль, у самого деток нет. Несмотря на общую осведомленность о жизни дома, они не имели и не могли иметь полной информации. Например, никто из них не читал докладной записки начальника штаба подполковника в отставке Бубнова Семена Семеновича.

Что ж ты творишь, Николай? Зачем обидели женщину? Я знаю, это не Вы лично, но все это Бокоруки.

Разве не видишь, они уже везде. Среди нас. Спасай свою душу, Коля.

Иванов и пацан вошли в квартиру. — Виолетта!..

Жены не было. Оно и к лучшему. Правда, он так и не научил её оставлять хотя бы записку — это плохо. Хорошо, что Николай врезал замок в маленькую комнату. Сделано было ради безопасности: если приходили люди. Зверя запирали.

Теперь можно было воспользоваться нововведением.

Они прошли в комнату, и Иванов закрыл дверь. Малыш не обратил на это никакого внимания, весь поглощенный разглядыванием картинок на стене; Иванов вырезал из солидных спортивных журналов по бодибилдингу мужские торсы, и теперь уродливые аполлоны занимали полстены. Вторая половина была отдана собакам. В большинстве своем на картинках фигурировали бойцовские и охранные породы, несколько служебных.

— Нравится?

— Очень.

Ему действительно нравилось здесь все. И картинки, и белая гроздь кораллов, и африканская маска на ковре, но больше всего живой Зверь. Но, зная взрослых, дабы игрушку не отняли, пацан проявлял наибольший интерес по нисходящей. Потому потрогал коралл, а затем подошел к маске.

— Настоящие?

Иванов кивнул.

— Сам нырял?

Иванов снова кивнул.

— А это мне подарили в одном африканском племени, — кивнул он на маску. — Вырастешь — учись, становись профессионалом. Профессионалы везде нужны, — сказал он правильные слова.

Врет, подумал Малыш, кораллов сейчас в магазине навалом, а маска гипсовая, ещё и лакировка халтурная.

— А хочешь такого щенка иметь? — Иванов кивнул на Зверя.

— Не врешь, дядя?

Николая покоробило такое обращение, однако сдержался.

— Тебе, видимо, много обещали, но слово не держали. Я не из таких… А вообще кем хочешь быть?

— Не космонавтом точно.

— Это почему же?

— На земле дел много.

— Хотел бы быть таким? — Иванов кивнул на тот участок стены, где располагались культуристы.

— Ничего не выйдет, у меня конструкция другая и рост…

— Не конструкция, а конституция. Давай-ка раздевайся, поглядим на твою «конструкцию». У меня друг — тренер в клубе.

С этого бы и начинал, подумал Малыш.

— Триста и вперед, — сказал он.

— Чего… триста? — не понял Иванов.

— Или плеер, — поменял цену пацан, расстегнул две верхние пуговицы, обнажив цыплячью шею. — За проститутов хмыри больше берут. Я по-соседски.

Иванов окончательно растерялся. С одной стороны, это хорошо, что мальчик оказался с душком, опытный, с другой — разнесет, такого не запугаешь. Видно, нынешняя улица дает законченное воспитание.

Тупиковую ситуацию разрешил настойчивый звонок в дверь. Можно было не открывать, но тогда времени на решение вопроса «триста или плеер» не оставалось. Николай сделал знак Малышу держать язык за зубами и вышел в коридор.

На пороге стояла знакомая хозяйка эрделя в слезах.

— Ну что же это делается… Совсем невозможно на станцию сходить. Опять этот кобель левую заднюю порвал. Только заживать стало… Вы же говорили. Взносы собрали.

— Успокойтесь. Я сейчас.

Это было совсем ни к чему. Сначала продавщица, потом эта истеричка Ольга Максимовна, за ней Бубнов. Так может все рухнуть не начавшись.

Иванов позвал Зверя и пристегнул поводок.

Малыш увязался с ними. Хозяйка эрделя просто не обратила на него внимания — не до того. А Иванову второй свидетель был как раз. Этот случай он уже не упустит ни за что.

Они добрались до госпиталя почти бегом. Если люди слегка запыхались, то Зверь чувствовал себя великолепно. А ещё ему передался общий нервозный настрой. Нервничал хозяин, нервничала и жаждала крови женщина, предвкушал азарт и острые ощущения мальчишка.

— Вон он! — указала женщина. — Гадина! Они почти одновременно увидели кобеля палевого окраса с темными пятнами на лбу и боках, с длинной свалявшейся шерстью на грязном брюхе. Кобель где-то спер мосол и теперь, уединившись от остальной стаи бездомных, в одиночестве наслаждался желтым от старости гигантом с остатками хрящей и жил. Увидев людей и Зверя, бегущих по его территории, напрягся и заворчал. Принцип — кто смел, тот и съел, — неукоснительно соблюдавшийся в братстве госпитальных собак, мог быть нарушен или подтвержден прямо сейчас. Он боялся, но добычу отдавать не хотел. Во-первых, сам чуть не пострадал, когда отбивал кость на ближайшей городской помойке, а значит, на чужой территории, во-вторых, зачем им его еда. Зверь, он вон какой ухоженный, не то что месяц назад, а больше претендентов не видел. Так почему, скажите, ему делиться? Нет. Пес подгреб под себя мосел и оскалился. Похоже, что его предупреждение подействовало. Люди остановились и о чем-то заговорили.

— Ну что же вы? Вот. Это он. Я точно знаю. И морда его, и цвет… Гадина, — выкрикнула хозяйка эрделя.

Иванов отстегнул поводок:

— Ну, Зверь, взять его! Фас!

Палевый сделал ошибку. Ему бы бежать, поджав хвост. Мудрствования в такие минуты ещё никому не приносили удачи, а он, помня поведение бывшего собрата совсем недавно, вдруг выгнулся над мослом и яростно залаял на человека.

«Чего ты лезешь, мы сами со Зверем разберемся, бабу ещё визгливую притащили с собой… Зачем?» — думал палевый, заходясь в лае. Он даже привстал над добычей.

И напрасно.

Зверь воспринял движение как угрозу хозяину.

Мощно оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, он бросил свое тело вверх и вперед, одним прыжком покрыв расстояние до палевого, и сомкнул чемоданоподобную пасть на загривке. Сдавил сразу и без размышлений. Шейные позвонки хрустнули, как капустная кочерыжка, и рот начал наполняться сладкой, теплой кровью.

Палевый не успел даже испугаться.

Соломон Погер был сильно расстроен. Поймал стажера на хищении. Ему было не так жалко денег, как молодого человека. Дело в том, что адвокат сам устанавливал сумму гонорара за услуги, исходя из предварительной прикидки на сложность, длительность и возможности клиента. Прикидывающихся бедняками чуял за версту. Конечно, существовали общепринятые расценки, но они касались в основном понятия «не менее». Можно сделать и «за так». Разные обстоятельства бывают у людей. Адвокат делал это редко, но взять меньше, возможно исчерпав все ресурсы клиента, позволить при своей квалификации не мог. Лучше посоветовать и дать адрес другого адвоката, чем прослыть рвачом или штрейкбрехером.

• Предыдущая
• 58/65
• Следующая