Ватерлоо Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 62

• Предыдущая
• 62/81
• Следующая

Д`Аламбор посмотрел на Прайса.

— Гарри, ты выдумал это, чтобы отвлечь меня?

— Нет, Питер, — Гарри Прайс покачал головой. — Я, может, и не очень хорошо в нее играю, но как в нее играют, я видел лично в Трууне.

Питер д`Аламбор засмеялся. Он не знал почему, но что-то в Гарри Прайсе вызвало у него смех. Его смех донесся даже до батальона, затем поблизости раздался взрыв снаряда, и сержант Хакфилд закричал своим людям стоять смирно. Д`Аламбор повернулся и увидел как побледнели солдаты его легкой роты.

— А какого черта вы делали в Трууне?

— У меня там тетушка. Бездетная вдова юриста. Она еще не написала завещание, а состояние у юриста было очень даже достойное. Вот и я поехал, чтобы убедить ее, что я набожный, трезвомыслящий и достойный наследник.

Д`Аламбор ухмыльнулся.

— А она не распознала, что ты ленивый пьяный мерзавец, Гарри?

— Я каждую ночь читал ей псалмы, — с достоинством ответил Прайс.

Раздавшийся неподалеку топот копыт заставил д`Аламбора обернуться и он увидел штабного офицера, скачущего вдоль гребня холма. Он остановил лошадь перед двумя офицерами.

— Вам приказано отойти! На сотню ярдов, но не далее! — Офицер поскакал дальше и прокричал приказ полковнику Форду. — На сотню ярдов, полковник! Отойдите на сотню ярдов и залягте там!

Д`Аламбор повернулся к батальону лицом. Вдалеке в телегу с боеприпасами попал снаряд и теперь позади батальона в небо понимался густой дым. Полковник Форд привстал на стременах, и, перекрикивая грохот, отдал приказы. Сержанты подняли солдат на ноги и приказали им отойти назад за гребень. Люди, радуясь, что можно отойти назад и укрыться от канонады, быстро направились к указанному месту, оставив мертвых позади.

— Полагаю, нам тоже следует пойти, — д`Аламбор почувствовал дрожь в голосе и повторил: — Пойдем, Гарри. Не побежим, а пойдем.

— В этих шпорах я и не могу бегать, — сказал Прайс. — Полагаю, чтобы передвигаться со шпорами быстро, возле них должна находиться лошадь.

Небольшое отступление ближайших рот от гребня холма на безопасный задний склон избавило их от опасности, но даже теперь снаряды находили свои жертвы среди солдат, лежащих в примятой кукурузе. Раненые отходили к опушке леса, где расположились хирурги. Тех, кто не мог идти сам, относили люди из оркестровой партии. Некоторые из них все еще играли, но их музыку заглушали пушечные залпы и разрывы снарядов. Снаряды снова попали с телегу с боеприпасами, и от опушки леса в небо поднимался огромный столб дыма, будто из гигантского горнила. Перепуганные лошади, освободившись от постромков, привязанных к сгоревшим телегам, в панике поскакали прямо через группу раненых, хромающих к хирургам.

На южном холме французские генералы стояли на наблюдательных позициях, которые не были затянуты дымом от их пушек и с которых они увидели, что батальоны отступили назад за гребень холма и исчезли из виду.

Французская пехота все еще штурмовала ферму Угумон и еще больше солдат отправилось штурмовать бастион Ла-Э-Сент, но вероятно штурм и не понадобится, ведь хваленая британская пехота была побита. «Черти» отступали. Их ряды проредили «любимые дочери» Императора и красномундирники бежали. Император был прав; британцы неспособны выстоять против настоящего штурма. Пушки все еще стреляли, хотя склон холма опустел, и в запахе порохового дыма французы чуяли запах победы.

Маршалу Нею, храбрейшему из храбрых, Император приказал быстро покончить с британцами. Он посмотрел на британский холм в подзорную трубу и увидел шанс быстрой победы. Маршал сложил подзорную трубу, повернулся в седле и кивком головы подозвал офицеров кавалерии.

Была уже половина четвертого.

Пруссаки не подошли.

Шарп и Харпер вернулись на вершину холма, где лежало тело капитана Витерспуна. На этом месте они были, когда началось сражение. Французы сосредоточили свой огонь слева от них, оставив склон над фермой Угумон без внимания.

Они встали неподалеку от распотрошенного тела Витерспуна. Сидевшая на нем ворона закаркала при их появлении, затем продолжила свой обед.

— Вот моя плата за полковничий чин, — сказал Шарп, глядя на клубившийся над долиной дым.

Харпер не ответил, разглядывая труп капитана, который был так дружелюбен в начале сражения.

— По крайней мере, можно было сказать этому сифилитичному маленькому голландскому ублюдку правду в глаза, — продолжил Шарп. Он смотрел на Угумон. Крыша фермы горела, разбрасывая искры. Восточный конец дома уже почти догорел, хотя, судя по дыму от мушкетных выстрелов, пожар не особенно уменьшил сопротивление обороняющихся. Штурм французов все также натыкался на стены и мушкетный огонь.

— Что ты собираешься делать? — спросил Шарп Харпера.

— Вы имеете ввиду, не пойти ли нам туда? — спросил Харпер.

— А нас ничего не держит здесь, верно?

— Ну, в общем, да, — согласился Харпер, но никто из них не пошевелился. Долина слева от фермы все еще была незатронута сражением. Единственная пока атака французов на британские позиции проходила по восточной части долины. Французская пехота толпилась возле Угумона, возле фермы Ла-Э-Сент также было полно людей, но между двумя этими бастионами долина была пуста.

— Где же эти чертовы пруссаки? — раздраженно спросил Харпер.

— Бог знает. Возможно, заблудились.

Харпер взглянул на британскую пехоту, лежащую за склоном холма.

— А вы что намереваетесь делать? — спросил он Шарпа.

— Заберу Люсиль и вернусь в Англию, я думаю. — «Люсиль наверное ждет, что скоро вернется к себе домой, — подумал Шарп, — но если сегодняшнее сражение Англия проиграет, то австрийцы и русские могут заключить с Наполеоном мир и потребуется несколько лет, чтобы сколотить новую коалицию против Франции. Даже если сегодня Англия победит, может понадобиться еще несколько месяцев, чтобы уничтожить остатки армии Императора».

— Вы могли бы подождать в Ирландии, — предположил Харпер.

— Хорошая мысль, — Шарп достал из седельной сумки кусок сыра, разделил надвое и протянул половину Харперу.

Снаряд ударился о гребень холма и завертелся волчком, дым от запала причудливо закрутился спиралью. Затем он плюхнулся в грязь и запал просто погас. Харпер с опаской смотрел на снаряд, увидел, что взрыва не будет, и снова перевел взгляд на французский холм.

— Неудобно сейчас покидать сражение, — Харпер прибыл в Бельгию потому, что воевал с Императором в британской армии почти всю жизнь и не хотел завершать это вот так просто. Может он и гражданский человек, но о себе он думал, как о солдате, и не хотел думать о поражении или о том, что не увидит победу.

— Так ты хочешь остаться? — спросил Шарп так, будто самому ему было безразлично, оставаться или уходить.

Харпер не ответил. Он смотрел на французский холм сквозь дым в долине и вдруг широко раскрыл глаза.

— Боже, спаси Ирландию! — в его голосе прозвучало изумление. — Иисусе, ты только взгляни на это!

Шарп посмотрел туда, куда и Харпер и тоже вытаращил в изумлении глаза.

Казалось, что вся кавалерия мира собралась на склоне французского холма. Полк за полком французская кавалерия проходила между орудиями и выстраивалась на поле. Солнце ярко отражалось от полированных нагрудников и шлемов кирасиров. Позади кирасиров выстроились уланы, а дальше еще всадники. Все виды кавалерии собрались здесь: драгуны, карабинеры, гусары, егеря. Все выстроились в ровные шеренги позади кирасиров и улан.

Шарп навел на склон подзорную трубу. Пехоты он не заметил. Но ведь должна же быть пехота. Он внимательно разглядывал склон, но пехоты не было. Атака только кавалерией? А где же французские пушки? Кавалерия, в конце концов, должна заставить британскую пехоту выстроиться в каре, а это превосходные цели для пушек и пехотинцев, но сама по себе кавалерия неспособна уничтожить каре. Или французы считают, что сражение уже выиграно? Может Император решил, что британцы, побитые пушечным огнем, не смогут выстоять против кавалерии?

• Предыдущая
• 62/81
• Следующая