Ватерлоо Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 56

• Предыдущая
• 56/81
• Следующая

Принц Оранский занял место герцога возле вяза и в ужасе наблюдал за разворачивающимся хаосом возле Ла-э-Сант. Принц не видел, что защитники фермы эффективно сломали строй целой колонны французов, он видел лишь, что дома и стены окутаны дымом, а ферма окружена врагом. Что еще хуже, он видел группу стрелков Немецкого Королевского Легиона, бегущих в сторону от фермы. Веллингтона нигде не было видно, что означало, что Принцу самой судьбой назначено принять командование на себя. Пока он смотрел, то обгрыз себе все ногти на пальцах. Но он знал, что медлить нельзя! Ферма не должна пасть! А если уже пала, то ее надо срочно занять обратно! Он повернулся и посмотрел на Ганноверский батальон из своего корпуса, стоящий недалеко от гребня холма. Они были одеты, как и британцы, в красные мундиры и были известны всей армии под названием «Красные германцы».

— Прикажите красным германцам наступать! — сказал Принц Ребеку.

— Сэр? — Ребек вздрогнул от зрелища шрапнели, пронесшейся сквозь строй французов, он не понял, что Принц имеет ввиду.

— Красные германцы, Ребек! Прикажите им захватить ферму обратно! Пусть выстроятся в линию и наступают!

— Но, сэр, ферма ведь не была потеряна и…

— Сделайте это! Быстро! — Принц заорал на начальника своего штаба.

В полной тишине Ребек написал приказ, дал его Принцу на подпись, затем послал с помощником к «красным германцам». Ганноверцы развернулись в линию, затем, под бой барабанов пошли вперед с примкнутыми байонетами. Они перешли через гребень холма, подняли вверх знамена и направились к французам, все еще безрезультатно толпившимся возле стен Ла-э-Сант.

— Вот как надо! — радовался Принц. — Режьте их!

— Сэр, вы уверены, что французская кавалерия уже ушла? — очень тихо спросил Ребек.

— Надо быть смелее, Ребек! Смелость — это все! Отлично! — зааплодировал Принц, увидев как ганноверцы очистили огороды и теперь пробивались на восток от фермы. Они все еще были выстроены в линию и залпами из мушкетов заставили французов отступить.

Французская пехота ушла, зато появилась французская кавалерия. Кавалерия была сосредоточена далеко в долине, в безопасности от британских пушек, но теперь наблюдатель левого фланга заметил линию вражеской пехоты. Французы вынули из ножен сабли. Кажется, Бог сегодня благоволит кавалерии.

Зазвучали трубы.

Впереди скакали тяжелые кирасиры, а за ними драгуны с заплетенными косицами. Британские пушки были направлены на фланги колонны и, кроме того, из-за дыма они не видели наступающую кавалерию. Ганноверцы, стреляя из мушкетов, тоже не сразу заметили кавалерию, но затем солдаты с правого фланга услыхали топот копыт и в ужасе уставились на блеск кирас и поднятые сабли.

— Кавалерия!

— Встать в каре!

Слишком поздно. Тяжелые всадники обрушились на линию ганноверцев. Тяжелые палаши, сделанные из лучшей европейской стали, обрушивались вниз. Лица, обрамленные стальными шлемами были забрызганы кровью пехотинцев. «Красные германцы» в панике бежали прочь от смертоносной стали. Знаменосцы укрылись в фермерском саду, но остальные ганноверцы были убиты в открытом поле. Всадники скакали по полю, гоняясь за отдельными солдатами, и безжалостно рубили их.

Принц Оранский был в ужасе. Он видел всю эту резню.

— Остановите их, Ребек! — жалобно сказал он, — остановите их!

— Как, Ваше Высочество?

В конце концов, британские пушки остановили эту резню. Ядра и шрапнель заставили кавалерию покинуть поле, но «красным германцам» помочь это уже не могло. Они лежали мертвые и истекающие кровью по всему полю.

А тем временем на востоке, где склон не защищала никакая ферма, две французские колонны развернулись в линию, и пошли вперед, к победе.

Голландско-бельгийская пехота только взглянула на ближайшую колонну и бежала.

Британцы издевками сопровождали их бегство, но бельгийцы не обращали на них внимания. Их симпатии были на стороне Императора, так что они убежали в лес, где под защитой деревьев стали ждать победы французов и восхождения Императора на бельгийский трон.

Французы начали разворачиваться в линию, чтобы залить огнем гребень холма.

— Встать! — прозвучал приказ британцам.

По всей протяженности гребня встали полностью вооруженные красномундирники. Еще секунду назад гребень был пуст, и вот он уже ощетинился мушкетами.

— Готовсь!

Французы при появлении противника остановились, но их офицеры, видя насколько они превосходят британцев, приказали им продолжать наступление.

— Огонь!

Британцы дали первый залп вниз по склону. До французов было лишь шестьдесят шагов, и залп смял первые шеренги французской линии.

— Перезаряжай!

Люди скусили пули с верхушки заряда из вощеной бумаги, засыпали порох в стволы мушкетов, примяли его скомканной бумагой заряда, плюнули в ствол пулю и шомполами забили все это глубоко в ствол.

— Огонь повзводно! — приказал майор. — Гренадерская рота! Огонь!

По гребню холма пошла волна огня и дыма. Французы начали стрелять в ответ. Сэр Томас Пиктон прокричал приказ и погиб: пуля пробила ему голову. У англичан, шотландцев и ирландцев уже почернели губы от скусывания пуль, а во рту держался вкус пороха. Они стреляли, их щеки обжигали кусочки пороха, вылетающими из мушкетных замков.

— Сомкнуть ряды! — сержанты оттащили мертвых и раненых из шеренги, давая живым возможность встать на место выбитых французскими пулями солдат.

У красномундирников от взведения курков кровоточили ногти, а на плечах появились синяки от отдачи мушкетов. Французы все еще были развернуты в линию и наступали под нескончаемый барабанный бой. Выпалила французская пушка, разметав британских знаменосцев. Французы стреляли медленнее, но их было больше, чем британцев и они неумолимо шли вперед, к победе.

И тут прозвучала труба британцев.

Лорд Джон Розендейл скакал рядом с графом Аксбриджским и смотрел на атаку французов. Он слышал о таких атаках и слышал, как люди рассказывают о французских колоннах, но все равно оказался не готов к такому зрелищу. Казалось, что колонна состоит не из отдельных людей, а какое-то чудовище выползло из ночного кошмара и движется через поле.

Но, даже ужаснувшись от вида колонны, он заметил, как спокойны и уверены скачущие рядом с ним люди. Это спокойствие, заметил лорд Джон, исходило от самого герцога и людей рядом с ним, как будто уверенность можно было передать своему соседу, как какую-нибудь вещь. Он внимательно наблюдал за колоннами и даже рассмеялся в ответ на какую-то шутку сеньора Алавы, испанского наблюдателя. Нахмурился он лишь раз, когда прошел короткий дождь. Он накинул на плечи плащ.

— Ненавижу сырость, но не дожидаться же, пока принесут зонт, — сказал он Алаве по-французски.

— Пусть четыре человека растянут над вами тент, — предположил Алава, старый друг герцога, знакомый еще по испанским баталиям, — как какой-нибудь восточный властитель.

Герцог громко рассмеялся.

— Было бы неплохо. Идея хорошая!

— И еще гарем!

— А почему бы и нет? — Герцог тихо постукивал пальцами по маленькой доске, прикрепленной к его седлу, чтобы он мог писать. Лорду Джону этот жест показался вызванным не нервозностью, а скорее нетерпеливостью от медленно приближающихся французских колонн. Французские стрелки были уже достаточно близко к группе герцога, чтобы стрелять в них. Вокруг всадников свистели пули. Двоих его помощников уже подстрелили; один был всего лишь в двух шагах от Веллингтона. Герцог мельком взглянул на погибшего, затем снова направил взгляд в сторону французских пушек.

— Из этих пушчонок им ни за что не попасть, — сказал он таким тоном, будто неспособность французов попасть в него оскорбляла его, затем, перейдя на французский язык он спросил Алаву, не находит ли тот, что французы в этот раз выпустили гораздо больше стрелков, чем обычно.

— Да, определенно больше, — подтвердил Алава спокойным тоном, будто они с герцогом были на учениях.

• Предыдущая
• 56/81
• Следующая