Анжелика в Квебеке - Голон Анн - Страница 44

• Предыдущая
• 44/166
• Следующая

Видя, какой оборот начинает принимать этот разговор, Фронтенак решил объявить заседание закрытым.

Сегодня они хорошо потрудились.

Он встал, и остальные последовали его примеру.

— А! Моя нога, — вскричал господин де Кастель-Моржа. Никто уже не обращал внимания на эти восклицания, которые время от времени боль вынуждала делать несчастного военного губернатора.

Он извинился перед дамами.

— Это ваши старые раны причиняют вам такие страдания? — спросила Анжелика.

— Нет, если бы так! Это было бы более почетно. Это болезнь, которую я нажил во время зимней кампании против ирокезов.

Анжелика уже собиралась посоветовать ему мазь, рецепт которой она знала — плоды рябины, ароматическая смола и козье масло смешиваются с настоем травы безвременника. Применяемое в правильных дозах, это лекарство было чудодейственным. Но Анжелика промолчала. Не без сожаления оставила она бедного Кастель-Моржа с его страданиями.

Она дала себе слово из осторожности не обнаруживать свои знахарские способности. От знахарки до колдуньи один шаг.

Решив изображать в Квебеке знатную даму, модную и изысканную горожанку, она старательно стремилась стереть тот наивный и опасный образ, который помимо ее воли сложился в воображении людей и проявление которого могло ей дорого обойтись.

Пробило полдень. Монсеньер де Лаваль прочел молитву и на этом Большой Совет торжественно закрылся. Его участники небольшими группами направились в вестибюль.

Анжелика подошла к Никола де Бардане.

— Я хочу поблагодарить вас за ваше сегодняшнее выступление, — сказала она ему.

Он ответил ей долгим взглядом. Выражение его лица растрогало Анжелику, она поняла, что уже одной этой фразой она отблагодарила его стократ.

— Сколько в вас жизни! — сказал де Бардане. — Я смотрю на вас, и мне кажется, что это именно то качество, которое так понравилось мне еще в Ла Рошели. Ваш азарт, тот пыл, который сопровождает все, что бы вы ни делали, ваше умение найти правильное решение. В Ла Рошели я был поражен тем, с какой страстью и отвагой вы защищали гугенотов, не думая, какие это будет иметь для вас последствия.

В те времена мне очень хотелось знать, какого цвета ваши волосы, которые вы так тщательно прятали под чепцом служанки. Теперь я знаю, — сказал он, останавливаясь на пороге и глядя на нее. — Вы похожи на прекрасную фею…

Робким движением он слегка прикоснулся к ее светлым золотистым волосам. На какой-то момент ему показалось, что они одни на всем белом свете. Но к ним приближался граф де Ломени, и де Бардане, поцеловав руку Анжелике, отошел в сторону.

Жоффрей де Пейрак задержался, беседуя с губернатором и с неким Морийоном, заместителем интенданта.

Виль д'Аврэй, покидая замок, рассказывал трем первым советникам о том, как он собирается обновить и украсить свой новый корабль.

— Я надеюсь, вы дадите ему не такое языческое название, как вашему первому кораблю, — вздохнул господин де Сен-Шамон.

— Я назову его «Афродита»… И я собираюсь попросить столяра ле Бассера сделать скульптуру для носовой части корабля: Афродиту, выходящую из пены морской… Это хоть немного отвлечет его от дарохранительницы.

Во дворе солдаты гвардейского корпуса, поставив в угол свои ружья, собрались вокруг костра, над которым висел котелок. Его содержимое распространяло аппетитный запах. В этот час из всех домов вкусно пахло приготавливаемым обедом. К запаху жаркого из дичи, рагу или свежевыпеченного хлеба примешивался запах горящих дров, и хотя все двери и окна были наглухо закрыты, звук оловянных ложек проникал на улицу.

Члены Большого Совета торопливо расходились по домам, так как после долгих дискуссий у них пробудился отменный аппетит.

Мадам де Меркувиль по дороге продолжала спорить с господином Робером де Меллуазом, решив во что бы то ни стало заполучить этих двух пленных англичан.

Шедшая позади нее Анжелика услышала, как Жоффрей говорил господину Базилю: «Я вам очень признателен. Мне известно, что ничего не происходит без вашего участия».

Купец обогнал их, приветственно приподняв свою меховую шапку, и удалился, держа руки в карманах сюртука из тяжелого коричневого драпа, отделанного по воротнику, манжетам и краям карманов мехом норки. Обутый в индейские сапоги, он шел, ступая одновременно тяжело и быстро, походкой, характерной для жителей этого края. Выходя за ворота, его приказчик обернулся и заговорщицки им подмигнул.

Жоффрей взял Анжелику под руку. Испанцы, ожидавшие их во дворе, пошли впереди них.

Монсеньер де Лаваль, чья величественная фигура в лиловом облачении возвышалась среди окруживших его черных сутан, поглядывал в сторону семинарии, где его ждал вкусный обед.

Во время сегодняшнего заседания Анжелика была поражена одним обстоятельством, показавшимся ей весьма примечательным, а именно: каждый из этих господ претендовал на абсолютную власть в Квебеке.

Губернатор? Интендант? Епископ? Базиль, тайный советник? Иезуиты, державшиеся в тени? Королевский прокурор? Приказчик?

— Кто же правит здесь? — спросила она Жоффрея.

— Они правят все… — ответил он.

Анжелике надо было выбрать по совету епископа святого покровителя. Она отправилась в «Корабль Франции» и рассказала Польке о своем визите к Монсеньеру де Лавалю.

— Выбери Всевышнего, — посоветовала та. — Помнишь, как наши в Париже молились той статуе Всевышнего, что стояла на углу улицы Пьер-о-Беф, в предместье Сен-Дени? Ха-ха-ха! Проклятия и богохульства…

Но тотчас же после этой вспышки грубоватого веселья она перекрестилась и вновь стала серьезной.

— Над такими вещами не смеются! Нет, с этим покончено! Да простит меня Бог! Прошлое забито. Теперь я часто хожу на исповедь. Ведь я не хочу гореть в аду.

Иногда Анжелика с изумлением глядела на свою бывшую подругу, ей казалось, что это не та Полька, с которой они пережили вместе так много ужасного.

Анжелика поинтересовалась, когда же она сможет познакомиться с господином Гонфарелем, чье имя она так часто повсюду слышала.

В это время какой-то неожиданный шум в порту привлек их внимание, и они вышли на порог.

На улице мало-помалу собиралась толпа. Люди смотрели в сторону реки, где две огромные баржи тащили за собой корабль, который был без мачт и накренился в сторону так, что казалось, вот-вот его поглотят воды реки

— Но это же «Сан-Жан-Баптист»! — вскричала Жанин Гонфарель.

— Его собираются потопить, — сказал кто-то из толпы. Ужасная мысль, как молния, пронзила Анжелику — медведь, мистер Виллагби, бывший на борту!

В недрах корабля ученый медведь Элии Кемптона устроил себе берлогу для зимней спячки, и вот теперь эту негодную посудину отправляли в открытое море, чтобы там потопить.

Так же, как и Полька, но по совсем другой причине она застыла в молчании.

Затем хозяйка «Корабля Франции» начала призывать собравшихся людей помешать происходящему. Из ее возмущенных слов, сопровождавшихся потоком ругательств, становилось понятно, что ока и ее муж были частично владельцами «Сан-Жан-Баптиста», что для них это было целое состояние и теперь они будут разорены…

Жанин Гонфарель сорвала с себя чепец и, размахивая им, побежала по набережной, подавая сигналы кораблю. Среди любопытных, собравшихся на площади, одни усмехались, другие не слишком сочувственно покачивали головами.

— Это чума, а не корабль, — говорили одни.

— Но он принадлежал мне, — возражала Жанин Гонфарель.

— Его решили потопить.

— Кто это решил? Какой еще ублюдок сыграл со мной такую дурную шутку? Это прокурор, я уверена… Или майор. Нет, это ле Башуа, очень на него похоже… Если бы иезуит был здесь… Маркиза, сделай же что-нибудь, прошу тебя, — сказала она вполголоса, подходя к подруге. — Я не могу пойти к губернатору, но, может быть, твой Меченый вмешается? Они все у него в руках. Это нельзя так оставить.

— Да, ты права. Это нельзя так оставить, — повторила Анжелика в полном отчаянии.

• Предыдущая
• 44/166
• Следующая