Анжелика в Квебеке - Голон Анн - Страница 24
- Предыдущая
- 24/166
- Следующая
Три длинные улицы, идущие вдоль реки, отделяют кварталы, ютящиеся прямо на самой скале, от красивых отелей, расположенных на побережье и принадлежащих сеньорам и богатым коммерсантам, таким, как господин ле Башуа, господин Базиль, господин Гобер де ла Меллуаз. Во времена разлива реки вода плещется прямо о ступени их домов.
Сейчас здесь почти совсем темно. С приходом ночи деятельные обитатели Нижнего города сидят по домам. Кто спит, кто играет в карты, кто пьет.
Спустившись по белой дороге, которая вела его с продуваемых высот Верхнего города к этому темному и зловонному лабиринту, граф де Сент-Эдм как бы пересек границу света и очутился во тьме улицы Су-ле-Фор.
В темноте он увидел, как рука в красной перчатке легла ему на плечо.
— Я пойду вместе с вами, — послышался голос Мартена д'Аржантейля. — Я хотел бы присутствовать на черной мессе в Канаде.
В доме господина ле Башуа собрались гости на маленький домашний концерт. У мсье ле Башуа было четыре дочери, три сына и толстая, краснолицая жена с невероятно голубыми глазами, которая нравилась всем мужчинам и которая наставляла ему рога чаще, чем он ей.
По правде говоря, представлять ситуацию подобным образом не означало давать ей правильную оценку. Так как в данном случае обманутый муж считал себя в выигрыше. Ведь именно ему принадлежало право обладать этой женщиной, бывшей столь желанной для множества мужчин, право, которым он пользовался тогда, когда ему этого хотелось, а значит, гораздо чаще, чем большинство его соперников. Отсюда и ревность, которую они к нему испытывали, и та безмятежность, с которой он носил свои рога. И так как он считал себя в выигрыше в этом деле, у всех уже давно пропала охота над ним насмехаться, а его престиж и влияние только от этого возросли.
В данный момент он играл в бильярд с господином Мэгри де Сен-Шамоном. В те времена игра в бильярд была еще очень похожа на обыкновенную игру в шары, перенесенную в гостиную.
Ле Башуа бросил задумчивый взгляд на своих гостей. Среди них были господин Гобер де ла Меллуаз, седой и элегантный, Ромэн де Лобиньер, ухаживающий за его младшей дочерью, Мари-Адель. Это она сидела перед вирджиналом, музыкальным инструментом, похожим на клавесин, но с более нежным звучанием. В оркестре были также две скрипки и флейта.
Его старшей дочери нет в гостиной. Весь день она не выходила из своей комнаты. Долгое время она считалась невестой лейтенанта де Пон-Бриана, который был, как говорят, убит на дуэли этим прибывшим с юга господином де Пейраком. С тех пор она решила не выходить замуж.
Будем надеяться, что младшей больше повезет.
Время от времени Мари-Адель поворачивалась к Ромэну де Лобиньеру и пыталась привлечь его внимание.
Но юноша был рассеян. Сегодня произошло так много событий. Ромэн, опытный траппер, воинственный фанатик. всегда готовый следовать за отцом д'Оржевалем в его карательных экспедициях, испытывал беспокойство при мысли о встрече с мсье и мадам де Пейрак. Он был рад, что все закончилось так удачно и для него, и для всех остальных.
Когда в городе распространился слух о «веренице лодок», виденных над Квебеком, дело приезжих из Мэна казалось проигранным. Население было объято страхом Паника быстро распространялась по городу. Женщины впали в неистовство. Они превратились в покорные орудия в руках священников, и отец д'Оржеваль, казалось, победил. И вдруг он исчез.
И тут же злая лихорадка утихла как по волшебству.
И вот теперь Три-Пальца с Трех-Рек — таково было прозвище Ромэна де Лобиньера из-за его увечья и оттого, что его поместье находилось недалеко от города Трех Рек — мучился от бесконечных вопросов.
«Где он? Что с ним стало? Какая сила могла заставить иезуита покинуть город в самый ответственный момент, в тот самый момент, когда город был готов следовать за ним и оказать „захватчикам“ ожесточенное сопротивление? Господни Кастель-Моржа повторял, что его пороховые склады полны и орудия готовы. Уже начали рыть траншеи и строить оградительные бастионы.
«Он исчез… Может быть, его похитили? Убили? Куда он ушел? В каком направлении? Скрыться перед боем — это так не похоже на него!.. Или, может быть, он готовит месть?»
Однако среди трапперов прошел слух, что иезуит вернулся в миссии ирокезов.
Если это так, тогда это настоящее безумие!
Господин де Лобиньер смотрит на свои руки с отрубленными и сожженными пальцами. Большой палец превратился в пепел в индейской трубке. Указательный был медленно перепилен зазубренным осколком ракушки. При этом дикари еще не считали его своим худшим врагом.
Если отец д'Оржеваль вернулся к ирокезам, он погиб. Они замучают его самыми страшными пытками.
Удобно устроившись в глубоком кресле, соединив кончики пальцев в перчатках, господин Гобер де ла Меллуаз спрашивал себя под убаюкивающие звуки приятной музыки, что он должен думать о событиях сегодняшнего дня.
Не будучи беззаветно преданным иезуитам, он тем не менее не мог не сожалеть об их поражении. Вторжение в город этих дерзких французов не пошатнет ли моральное и экономическое равновесие, и без того уже непрочное в этом городе? Об этих авантюристах, находящихся, без сомнения, вне закона, ходят разные слухи, и надо бы эти слухи проверить.
Господин де ла Меллуаз набожен. Он принадлежит к братству «Святой Девы» и к братству «Святого Семейства», и на него сильно повлияло то, что раньше он был членом общества «Святого Причастия».
Итак, он считает, что господин де Фронтенак в данном случае превысил свои политические полномочия и что он слишком легко переложил тяжкий груз ответственности на плечи своей администрации.
Господин де ла Меллуаз дает себе обещание выяснить многое. Так, например, что делать с этими «дочерями короля», чья благодетельница исчезла, как говорят, утонула. Но чутье, выработанное у него за долгие годы шпионской деятельности во славу добродетели, практикуемой среди членов общества «Святого Причастия», подсказывает ему, что за всем этим скрывается какая-то тайна. Он горько сожалеет о том, что госпожа де Модрибур не прибыла в Квебек, так как ему очень рекомендовали ее в посланиях из Парижа, о ней говорили, что она очень богата, и он принял участие в подготовке к ее приему в Квебеке.
Эта дама должна была стать весьма ценным членом общества. В замке Монтиньи, расположенном на северном склоне холма Святой Женевьевы, все лето работали плотники и кровельщики, обойщики мебели.
И вот богатая благодетельница не приезжает, и, будто по иронии, туда помещают господина де Пейрака.
Такой оборот событий не нравится господину Гоберу, и он принимает решение быть очень бдительным, так как добро должно восторжествовать.
Привычным жестом он разглаживает перчатки на своих холеных руках. Это перчатки сиреневого цвета, пахнущие фиалками. Они плотно обтягивают пальцы и ладонь.
Перчатки — это особое пристрастие господина Гобера. У него их множество, и все разного оттенка и с различным ароматом. Индеец-эскимос из «Красного плута» выделывает для него птичью кожу, галантерейщик с улицы Святой Анны шьет из нее перчатки, а двое его пленных англичан, похищенных у гуронов и знающих секреты красильного мастерства, окрашивают. Одну такую пару, самого красивого красного цвета, он подарил господину Мартену д'Аржантейлю после того, как узнал, что этот блестящий дворянин играл в лапту с самим королем. По своему качеству его перчатки могут сравниться с шелковыми, но они лучше защищают.
…Ощипав птицу, осторожно сняв кожу, эскимос хватает то, что от нее осталось, и жует клюв, кости и лапки своими острыми зубами. Ведь, кажется, «эскимос» — означает «питающийся сырым мясом»?..
Несмотря на то, что уже поздняя ночь, в гостиной продолжают играть в карты и кости, толкать бильярдные шары. Благодаря музыкантам и их ритурнелям можно не разговаривать. Курят свернутые листья табака, щедро розданные господином де Пейраком. Эти «сигары», как их называют, имеют вкус табака из Новой Англии — то есть вкус запретного плода.
- Предыдущая
- 24/166
- Следующая
