Земля. Second edition. - Сомов Кирилл Григорьевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/28
• Следующая

Я перевернул его на спину. Глаза закрыты... Я похлопал его по пушистым щекам, сперва еле-еле, потом сильней. Затряс за плечи:

— Оррчи! Проснись! Скажи, что делать? Как помочь?!..

Он на секунду приоткрыл глаза. Мутноватый взгляд стал осмысленным и Оррчи произнес через силу:

— Илмаар... Аррагррах ихрраан урргыыз...

А из коробочки на груди послышался перевод:

— Ильмар... Через час я умрру...

И все. Оррчи закрыл глаза, вздрогнул в последний раз и безвольно повис на моих руках.

Умеют ли роботы плакать? Я еще не задумывался над этим вопросом, но сейчас мои глаза были сухими. Да и некогда было проливать слезы!

Я расстегнул на груди у Оррчи комбинезон и закричал в пеле-транслятор что было сил:

— Вы слышите?! Он умирает! Помогите ему, скорее! Его ужалил скорпион! Пришлите кого-нибудь, надо дать противоядие!

Все тщетно — в коробочке слышался только отдаленный треск, но ни единого осмысленного слова.

Отчаяние сжало мою грудь и вонзилось острым шилом в сердце. Вернее, в то место, где оно находится у людей.

Похоже, что сигнал от транслятора действовал только возле «яранги», где жил Оррчи.

Что делать? Что?!!

Ответ пришел сам собой — надо его перетащить в дом.

Я схватил Оррчи за воротник и поволок по узкому лазу к выходу из «берлоги»

И пусть там, наверху, бушуют все ураганы планеты, я спасу Оррчи!

Напрягая все силы, я вытащил медвежонка. Он оказался не таким уж и легким для своего роста.

А ветер бушевал... Я не мог даже выпрямиться в полный рост, приходилось ползти, уворачиваясь от летевших в лицо снега и острых сколотых льдинок.

Молнии сверкали с такой частотой, что сливались в сплошную стену яркого пламени. Раскаты грома оглушали, смешивались с воем и свистом метавшихся по холодной пустыне смерчей. Такого буйства стихии я не видел никогда, даже в многочисленных фильмах и сводках новостей.

Любой порыв ветра мог поднять меня в воздух и потащить прочь, но я держался.

Я тянул и тянул неподвижное тело Оррчи, упираясь в рыхлый снег, проваливаясь по колено. Внутренний компас тоже барахлил, путал север с югом. Пришлось двигаться наудачу.

Наконец сквозь снежную стену и щурясь от блеска молний, я разглядел знакомую возвышенность. Воспрял духом и сделал последний рывок к дому.

Узнав хозяина, дверь тут же распахнулась. Я напрягся из последних сил и втолкнул Оррчи в хорошо прогретое помещение.

Он был без сознания. Шерстка посерела, свилась комками, нос стал горячим и сухим. Сколько же прошло из отведенного часа?

Я вновь распахнул комбинезон у Оррчи и стянул пеле-транслятор. Крепко сжал коробочку и принялся вызывать помощь...

Я кричал так громко, что даже не обратил внимания на низкий гул, раздавшийся в стене позади меня.

Лишь легкое прикосновение заставило обернуться.

Над кроватью, где лежал Оррчи, уже склонился невысокий человек. Он проделывал какие-то манипуляции, но я не мог разглядеть — он все загораживал собой.

— Что вы делаете? — подскочил я к нему и схватил за руку.

— Не волнуйся, уже все в порядке. Я ввел мальчику сыворотку из молотых кррунсов, теперь он в безопасности. Проснется к вечеру. Но еще день-два пусть полежит, никаких прогулок.

Значит, тех скорпионов зовут кррунсы. Вполне подходящее прозвище, похоже на крысу.

Мужчина обернулся ко мне... Белый медведь с умными глазами...

— Очень приятно познакомиться. Тебя зовут Ильмар? Мы давно наблюдаем за вами обоими. До сего момента вы неплохо справлялись. А меня называй Грруумар.

Я промолчал, только кивнул ему. Слишком устал...

Он продолжил:

— Теперь, по всем правилам, мы должны прервать годовое Испытание для Оррчи. Но нет правил без исключений. Поэтому, если ты согласишься провести с ним эти дни, до полного выздоровления, то Оррчи даже не будет знать, что я здесь был. Для него возвращение обратно в Школу будет равносильно трагедии.

— Я согласен. Но и вы помогите мне, пожалуйста! У меня пропал друг и я непременно должен его разыскать!

— Странно, об этом нам ничего не известно, — нахмурился медведь, имени которого я еще не знал. — Расскажи подробней.

Я начал рассказывать, кто мы такие, откуда прилетели и зачем. Странное чувство — я не испытывал ни малейшей тревоги от общения со взрослым медведем, жителем Галукса. Он выглядел таким же добродушным, как и Оррчи.

— Значит, ты хочешь найти крракха. Это не так просто сделать, особенно теперь, когда буран замел все следы. Наверняка крракхи отлеживаются в своих норах. Придется задействовать наземное поисковое крыло первой категории. Они обследуют все ближние гнездовья крракхов. Никуда твой друг не денется, найдем. Все, мне пора. Прощай!

С этими словами незнакомец подошел к постели медвежонка, склонился над ним. Поправил одеяло. Какой у него взгляд... Наполненный такой нежностью и любовью, что я даже позавидовал. Так может смотреть только отец...

Он глубоко вздохнул, отошел к стене, что-то произнес в свой пеле-транслятор. В открывшийся проем снизу въехал лифт, освещенный матовыми фонариками. Медведь шагнул в него и скрылся из виду, словно и не бывало.

Оррчи пошевелился на своем ложе и я подскочил к нему, забыв на время об этом визите.

— Как ты себя чувствуешь?

Оррчи посмотрел вокруг мутными полуживыми глазками.

— Где я?.. А... Что случилось?..

— Не волнуйся, уже все в порядке. Ты скоро поправишься.

— Я ничего не помню... — через силу проговорил он. — Почему я заболел?

— Ничего страшного, просто тебя укусил скорпион.

— Кто?

— Ну, этот ваш... Как там... Кррунс.

У Оррчи глаза стали размером с абрикос.

— Ты не ошибся? Но я ведь должен тогда умереть! Если ужалит кррунс, то жить остается не больше часа!

— Ну да... Мне пришлось позвать на помощь... — виновато сказал я.

— Здесь кто-то был? — беспокойно приподнялся на подушке медвежонок. — Значит, теперь меня отправят обратно...

— Никто тебя не отправит. Мы договорились, что Испытание будет продолжаться, как будто и не случилось ничего. Ты ведь не виноват, что попался к этому гаду в клешни. Так что ни о чем не думай, лечись. Давай я тебе поесть приготовлю?

— Мы вроде ходили ловушки проверять, я не помню. Поймали хоть что-то?

— Да, два мелких шуррумчика. Что с ними делать, поджарить?

— Нет. Надо их вынести на мороз, положить в сугроб и присыпать снегом. Они заледенеют, потом просто нарезать на кусочки и можно есть.

— Сырыми?! — удивился я.

— Ну да, что тут такого. Очень вкусно. А еще надо воду нагреть, чтобы заварить листья капрри.

— А это еще что такое? Местный чай?

— Это такая трава, растет глубоко под снегом. До нее метров пять надо добираться. Вон там лежит, в люке.

— Да, я знаю.

Я наклонился к полу, откинул крышку люка. Чего там только не было! И мотки веревки, и какие-то коробки всевозможных размеров, кульки, бочонки... Такое впечатление, что здесь живет не один медвежонок, а по меньшей мере, десяток.

— И где тут твой чай?

— Синяя коробочка...

— Ага, вижу.

Я открыл небольшую коробку — листья как листья. Как будто я ожидал увидеть что-то другое.

Растопив снег, я заварил местный чай, дал выпить Оррчи.

А своих шуррумов он есть не стал, не хотелось.

Через час я заметил, что его начал бить озноб. Лапы подрагивали, глаза закрылись... Что в таких случаях делать, я не знал.

Просто сел рядом, в ногах, и стал с тревогой ждать улучшения.

Не знаю, почему — вдруг вспомнилось, как делал массаж Денису. Давно это было, кажется, что прошла целая вечность..

Я разогрел ладони. Ну, думаю, что хуже не будет.

• Предыдущая
• 19/28
• Следующая