Анжелика и король - Голон Анн - Страница 21
- Предыдущая
- 21/72
- Следующая
— Речь идет не о слабости и нерешительности короля. Даже если король решит, что Солиньяк просто надоедливый и докучливый человек, все же его рассуждения будут иметь кое-какой вес. Ведь церковь и закон на его стороне. А если найдется человек, который будет настойчиво защищать того или другого дуэлянта, то и он сможет повлиять на ход дела. Сейчас, как никогда, вам нужны благоразумие и настойчивость.
— А что, если я повидаюсь с Солиньяком?
— Попытайтесь.
Несмотря на проливной дождь, Анжелика на некоторое время задержалась у ворот Сен-Жермена. Ей только что сообщили, что двор отправился в Версаль. В отчаянии она готова была бросить задуманное, но, стиснув зубы, вернула себе решимость.
Забравшись в карету, она крикнула:
— В Версаль!
Наступившая зима не принесла ничего, кроме дождей, холода и грязи. Все ожидали Рождества, которое, как полагали, принесет чистый снег.
Анжелика не замечала, как стыли от холода ноги. Время от времени она кривила в усмешке рот, а в глазах ее загорался огонек, который мадемуазель де Паражон называла «сигналом к бою». Анжелика обдумала предстоящий разговор с маркизом де Солиньяком, который состоится по ее просьбе, но не у него и не у нее дома, а в монастыре Святой Целесты. Маркиз хотел сохранить эту встречу в тайне.
— Вы мните, сударыня, что вы все еще одна из тех свечей при дворе, вокруг которых, порхая, носятся мотыльки, и что я один из них? Не могу пока что догадаться, почему вы настояли на этой встрече, но, понимая то безвыходное положение, в которое вас ввергла ваша беззаботность, я прошу вас сбросить маску меланхолии, которой вы пытаетесь завлечь меня.
Анжелика все больше и больше удивлялась, глядя на него. Полуприкрыв глаза, он устремил на нее взгляд, который, казалось, пронзал ее насквозь. Казалось, эти глаза спрашивали ее:
— Постится ли она по пятницам?
— Раздает ли она милостыню неимущим?
— Смотрела ли она «Тартюф», и если да, то сколько раз?
«Тартюф» Мольера затрагивал многих высокопоставленных особ. Но Анжелики не было при дворе, когда там ставили эту комедию, и поэтому она ее не видела.
Анжелика, пожалуй, переоценила силу Братства Святого Причастия. Она сердилась и на маркиза, и на себя.
Спор разгорался.
— Проклятье тому… или той, кто послужил причиной скандала! — такими словами завершил их встречу раздраженный маркиз.
Анжелика чувствовала себя разбитой. На смену храбрости пришел гнев. И все же после недолгих раздумий Анжелика решила обратиться к королю.
Она выехала в час ночи и остановилась в гостинице близ Версаля. Как только открылась зала для посетителей, она смешалась с толпой, состоящей из отставных солдат, домогающихся пенсии, обедневших вдов, разорившихся дворян. Не добившись успеха у бога, они решили обратиться к монарху. Рядом с ней оказалась мадам Скаррон, вечная просительница, одетая в старый плащ. Анжелика не захотела быть узнанной и поторопилась опустить на лицо капюшон плаща.
Когда король проходил мимо нее, она упала на колени и, склонив голову, протянула свое прошение, в котором умоляла его величество разрешить мадам дю Плесси де Бельер поговорить с ним. Надежда ее возросла, когда она увидела, что король, пробежав глазами ее прошение, не отдал его месье де Жествре, как поступал с другими, а оставил у себя.
Когда толпа рассеялась, сам месье де Жествре подошел к Анжелике и спокойным тоном предложил ей следовать за ним. Она удивилась еще больше, обнаружив, что дверь комнаты, в которой король давал аудиенции, открылась прямо перед ней. Анжелика не ожидала, что ответ на ее прошение будет таким быстрым. Ее сердце стучало все сильнее, она прошла несколько шагов и упала на колени. В это время дверь комнаты захлопнулась.
— Встаньте, сударыня, — раздался умиротворяющий голос короля, — и подойдите поближе.
Лишь подойдя к самому столу, она откинула капюшон. В комнате было сумрачно. Дождь стучал по плитам террасы за окном. Ей показалось, что на губах короля застыла легкая улыбка…
— Мне очень жаль, — высокомерно сказал он, — что одна из дам моего двора вынуждена просить меня о тайной встрече со мной. А вы бы могли действовать открыто. В конце концов, вы жена маркиза…
— Сир, я смущена…
— Мне известна причина вашего смущения, но вы прощены. И все же вам было бы лучше не уезжать так поспешно из Фонтенбло в тот вечер. Ваше бегство не согласуется с тем самообладанием, которое вы проявили во время прискорбного инцидента.
Анжелика была готова напомнить королю, что именно по его приказанию, переданному через мадам де Шуази, она была вынуждена столь поспешно уехать. Но король опередил ее.
— Забудем обо всем. Какова цель вашего визита?
— Сир, Бастилия…
Само звучание этого слова вынудило ее мгновенно замолчать. Плохое начало! В беспокойстве она всплеснула руками.
— Так… — осторожно сказал король. — И за кого же вы ходатайствуете? За месье Лозена или за дю Плесси?
— Сир, — оживилась Анжелика, — меня беспокоит только судьба мужа.
— Если бы так было всегда. Но из того, что мне известно, вовсе не следует, что судьба и честь вашего мужа занимают главное место в ваших мыслях. Вы раскаиваетесь?
— До глубины души, сир!
Его проницательный взгляд показал, насколько сильно интересовался монарх личной жизнью подданных.
Анжелика перевела взгляд с бледного лица короля на его руки, лежавшие на столе в спокойной неподвижности, что особенно подчеркивало всю полноту его власти.
— Что за погода! — сказал он, отодвигая кресло от стола и вставая. — Еще только полдень, а уже нужны свечи. Мне плохо видно ваше лицо. Подойдемте к окну, чтобы я мог лучше разглядеть вас.
Она послушно подошла к окну, по которому струились потоки дождя.
— Никак не могу поверить в то, что месье дю Плесси может оставаться равнодушным к чарам своей жены. Должно быть, в этом ваша вина, сударыня. Почему вы не живете в доме своего мужа?
— Месье дю Плесси никогда не приглашал меня туда.
— Забавно. Знаете что, куколка, расскажите-ка, что случилось в Фонтенбло.
— Я понимаю, что мое поведение непростительно, но мой муж причинил мне сильную боль, да еще публично.
Анжелика невольно посмотрела на руку, где еще виднелись следы укуса. Король тоже посмотрел на ее руку, но ничего не сказал.
— Мне было очень больно и хотелось побыть одной. Но рядом оказался месье де Лозен…
И она рассказала, как месье де Лозен стал утешать ее.
— Я считаю, что учтивость по отношению к женщине должна быть неотъемлемой чертой мужчин, это принесет добрую славу нашей стране.
— Так значит, ваш муж ударил вас публично?
Анжелика молчала.
— Ладно, я все равно считаю, что Филиппу следует немного поразмыслить, сидя в стенах Бастилии!
— Сир, я пришла просить вас освободить его. Умоляю вас, выпустите его из Бастилии!
Король удивленно смотрел на нее. Он уже давно знал, что она красивая, но только сейчас рассмотрел ее хорошенько. Его глаза пожирали ее фарфорово-белую кожу, щеки, похожие на спелые персики, чувственные губы. Небрежным движением она поправила выбившийся на виске локон, и король почувствовал зов плоти. Казалось, каждой порой тела она излучала теплоту жизни.
Он инстинктивно протянул руки и привлек ее к себе. Как она была податлива! Он наклонился к ее устам, чуть приоткрытым в улыбке, таким сладостным и таким теплым. Раздвинув в поцелуе ее губы, он ощутил, как его зубы коснулись ее зубов.
Анжелика почти не ощущала, что ее голова запрокинута назад в завораживающем поцелуе. И вдруг, словно выйдя из состояния транса, она вздрогнула. Ее руки обвили плечи короля.
Он отступил, улыбаясь.
— Не бойтесь, я хотел лишь выяснить, на кого возложить ответственность за случившееся, и определить для себя, не вы ли причина тому, что убивает естественные желания вашего мужа.
Анжелика не была настолько наивна, чтобы поверить этому объяснению. Слишком хорошо она знала всепоглощающее влияние страсти.
- Предыдущая
- 21/72
- Следующая
