Басилевс - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 57

• Предыдущая
• 57/119
• Следующая

В Синопу пришла осень. Первый осенний месяц выдался на удивление тихим, солнечным и теплым. В обеих синопских гаванях кипела работа с раннего утра до поздней ночи: купцы торопились вывезти до наступления штормов поковки знаменитого халибского[247] железа, сухую краску в плотных мешках, соленую и вяленую рыбу, керамику и другие товары, пользующиеся большим спросом в Элладе и самом Риме.

«Мелисса» в предвечерний час пустовала. Скучающий хозяин харчевни Сабазий с надеждой посматривал на хлипкую дверь – не появится ли кто-нибудь из ремесленников, изредка захаживавших в его забегаловку, чтобы выпить чашу-другую зеленого вина. Долго они не задерживались, были скуповаты, но Сабазию их почерневшие медные ассы казались не хуже серебра, оставляемого здесь подгулявшими ворами и разбойниками.

– Провалиться тому псу, который построил этот курятник, в Тартар! – неожиданно раздался чей-то грубый голос, и на пороге харчевни появился богатырского роста воин, потирающий ушибленную голову.

Позади него кто-то весело рассмеялся, и в «Мелиссу» вошел гоплит ростом пониже, но с мощным мускулистым торсом. На обоих были надеты короткие воинские плащи, широкие боевые пояса, окованные железными пластинами, а оголенные смуглые ноги оплетали ремешки римских калиг.

– Эй, хозяин! – заревел богатырь, пнув по пути скамью. – Где ты запропастился, сучий потрох!

– В-ва… – заблеял потерявший от страха голову Сабазий и склонился перед воинами, едва не касаясь лбом пола.

– Ты посмотри на это чучело, – рослый гоплит с отвращением принюхался к запахам кухни и сплюнул. – Я уверен, что в этой выгребной яме, хозяином которой является сей мерзкий урод, подают шакальи потроха под соусом из куриного дерьма. Послушай, ты, урод! – он схватил Сабазия за шиворот железной пятерней и сильно тряхнул. – Если у меня после твоего угощения будет несварение желудка, клянусь Сераписом, я вырежу твою печень и скромлю ее псам.

– Оставь его, – мягко сказал второй гоплит, усаживаясь за дальний стол. – Он постарается… – добавил, посмеиваясь над Сабазием, дрожавшим, как осиновый лист.

– Пшел! – богатырь пнул хозяина харчевни пониже спины. – Да поторапливайся, образина! – он уселся напротив своего товарища. – Это все твои выдумки, Архелай… – проворчал гоплит, постепенно остывая. – Более гнусной дыры найти в Синопе невозможно.

– Зато ищейкам Даиппа сюда путь заказан, – возразил ему Архелай. – Что нам и нужно, Неоптолем.

– Все прячемся, таимся… – Неоптолем сжал кулачищи. – А как по мне, так нужно собрать верных людей и отправить этого ублюдка Клеона вместе с нашей несравненной шлюхой Лаодикой в Эреб. И как можно быстрее.

– Успокойся, – строго сказал Архелай. – И, будь добр, потише. Не накличь на наши головы беды. Осторожность и предусмотрительность – вот в данный момент наше оружие. Еще не пришло время…

– Я и так осторожен, – криво ухмыльнулся Неоптолем. – Скоро буду от своей тени шарахаться. – Он помолчал; затем пожаловался: – Я служу в царской хилии уже лет десять, и до сих пор только лохаг. Это я-то! Ты знаешь, Архелай, чего стоит мой клинок в битве. Но получается так, что безродные выкормыши, эти лизоблюды и пьяницы, получают почести и награды, а я – только шрамы на теле. Проклятье!

– Ты прав, брат… – ненависть черной тенью промелькнула по лицу Архелая. – Кое-кто получает новые богатые земли, а мой хорион скоро пустят с молотка. Эти филоромеи словно пиявки. Я уже забыл, как выглядит золото. В моем кошельке пусто, будто в желудке самого паршивого раба.

– Вот-вот… – Неоптолем опорожнил фиал. – М-м… – пожевал он губами, смакуя. – Удивительно, но вино у этого урода отменное.

– А ты сомневался, – хмуро улыбнулся Архелай и последовал примеру Неоптолема. – Надеюсь, и жаркое тебе придется по вкусу…

Изголодавшиеся гоплиты, оставив на некоторое время разговоры, дружно набросились на отменно приготовленную баранину, приправленную ароматическими травами, не забывая и дорогое родосское, лучившееся янтарем в запотевшем кратере. Перепуганный Сабазий, подглядывающий за ними в щелку двери, мысленно возносил молитвы всем известным ему богам (в которых он никогда не верил), чтобы те отвели от него неожиданную напасть в облике этих двух гоплитов царской хилии, скорых на расправу. Рядом с ним стояла его служанка из бывших гетер, уродливое и злобное существо, под стать самому Сабазию. Она была напугана не менее своего хозяина и теперь с трепетом ждала очередного распоряжения весьма необычных посетителей харчевни.

Родные братья таксиарх Архелай и лохаг Неоптолем дожидались Диофанта. На вчерашнем воинском смотре он шепнул им, что есть важные новости и нужно поговорить без лишних свидетелей. Архелай тут же назвал место встречи – «Мелиссу», потому что был немало наслышан про этот притон, где никто не задавал лишних вопросов и не интересовался личностями клиентов одноглазого Сабазия.

– Хайре! – увлеченные трапезой братья не заметили, как в харчевне появился и сам начальник царской хилии Диофант.

Одет он был чересчур просто даже для рядового гоплита – Диофант всегда отличался скрытностью и осторожностью, что не раз спасало ему жизнь в самых невероятных передрягах.

– Приветствуем тебя! – в один голос воскликнули братья и встали, выражая таким образом свое почтение к старшему по чину.

Диофант молча присел за стол и отхлебнул глоток вина из фиала, с некоторым подобострастием поданный ему Неоптолемом: в этом гиганте удивительно сочетались неуемная храбрость и льстивость, более подходящая низким и продажным душонкам.

Братья с тревогой смотрели на осунувшееся лицо Диофанта. Их начальник был явно чем-то озабочен и разгневан. Его хмурый и суровый облик не предвещал ничего хорошего, и братья, уже бывшие навеселе благодаря доброму родосскому, как-то сразу потрезвели и подтянулись.

– Иорам бен Шамах мертв… – медленно процедил сквозь зубы Диофант.

– Что?! – опять в один голос вскричали братья.

– Его распяли, как наемного убийцу, – Диофант и не пытался скрыть горечь в голосе. – А перед этим пытали…

– Даипп… – Архелай побледнел от ярости. – Будь проклят этот предатель!

– Да, все случилось по указке Даиппа, – подтвердил слова Архелая начальник царской хилии. – Он присутствовал при пытке. Нам донесли верные люди…

Неоптолем сидел молча, переваривая ужасную весть. Он лихорадочно вспоминал, что было известно иудею об его участии в заговоре против Лаодики, и пытался придумать подходящие оправдания, случись ему быть схваченным начальником царского следствия. В то, что лекарь выдержал пытки и никого не предал, лохаг поверить не мог.

– Его тело хотели бросить в скотомогильник, – продолжал Диофант, – но мои слуги выкрали останки, а затем похоронили тайно и с почестями, подобающими человеку высокородному.

– Но иудей был всего лишь лекарь… – осторожно сказал Архелай; он происходил из знатного рода и даже сама мысль, что иудей удостоился посмертных почестей как один из высокородных, ему казалось кощунственной.

– Иорам бен Шамах – родственник самого Симона Маккавея, царя иудейского, – с некоторой торжественностью молвил Диофант.

Архелай задумчиво покивал головой, соглашаясь с таким веским доводом, но в глубине души затаил возмущение. Он не знал, что хилиарх Диофант принадлежит к тайному братству ессеев, а потому его поступок казался таксиарху верхом святотатства.

– И что теперь? – наконец прорвало и Неоптолема, с трудом скрывающего страх перед возможным разоблачением. – Кто может поручиться, что иудей под пытками не назвал наши имена?

– Я! – отрезал Диофант. – У меня есть надежный человек из окружения начальника следствия. Он сообщил, что Оронт, это исчадие Лернейской гидры, рвал и метал после допроса Иорама бен Шамаха и сетовал на Даиппа, обвиняя его в мягкодушии и чрезмерной торопливости, из-за чего лекарь сошел в Эреб раньше, чем следовало бы, а он так и не смог добиться от него признания об участии в заговоре.

• Предыдущая
• 57/119
• Следующая