Страшный Крокозавр и его дети - Голицын Сергей Михайлович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/36
• Следующая

Как-то Петр Владимирович, возвращаясь вместе с Владимиром Яковлевичем домой, поделился с ним своими мыслями.

Тот как услышал об этом, сразу остановился посреди тротуара, с восторженной улыбкой взглянул на своего собеседника снизу вверх и заговорил:

– Блестящая мысль, поехали! Воспитательницы тяжелы на подъем, их с места не стронуть. Светлану прихватим да наберем ребят со всех классов, а лыж и лыжных ботинок в интернате хоть отбавляй.

На следующий день оба отправились в кабинет директора.

Выслушав их, Валерия Михайловна повела плечами.

– Что ж, если не жалеете своего выходного, поезжайте. – Однако выдать на дорогу продукты из интернатской кладовой она решительно отказалась. – Бухгалтерия никогда не пропустит таких расходов, – пояснила она.

Теперь предстоял разговор по классам.

«Кто же из ребят наверняка не пойдет?» – думал Петр Владимирович.

Очевидно, опять найдутся покупатели платьев и покупатели картошки, а также любители кино. Словом, на первый раз Петр Владимирович рассчитывал набрать не более десятка охотников.

В пятницу перед ужином он предупредил ребят:

– Останьтесь в классе на несколько минут. Есть одно изыскательское дело. – Когда все сели на свои места, он сказал: – Давайте в воскресенье отправимся в лыжный поход в лес. Знаете зачем? Укреплять свои мускулы, набираться здоровья, одним словом, тренироваться для нашего будущего летнего туристского похода.

Многие никогда не бывали в лесу зимой и зиму знали только по заснеженному двору интерната да по серым кучам снега в своих дворах и палисадниках. И конечно, учили стихи «Зима. Крестьянин, торжествуя…».

На лыжах они кое-как умели кататься, на уроках физкультуры Владимир Яковлевич кружил и гонял их по двору интерната, заставляя скатываться с сугроба позади столовой. Но поездка в лес!..

– Ну, кто же хочет ехать? – спросил Петр Владимирович.

– Я! – первой выскочила Галя Крышечкина.

– Я! Я! – Ребята выскакивали один за другим.

– Я, я, я поеду!

Ехать захотели все, в том числе и Миша Ключарев. Одна Галя Крайнова сидела, задумчиво глядя в замороженное окно.

Тут Петр Владимирович несколько охладил их пыл:

– А пустят ли вас родители? А дадут ли вам деньги и продукты на дорогу?

Все наперебой принялись клятвенно уверять, что сумеют уговорить родителей, выпросят у них деньги, продукты. Одна Галя Крайнова словно нехотя сказала:

– Если мама позволит, я тоже поеду.

В тот вечер только и было разговоров, что о лыжах, о различных видах лыжных креплений, о лыжных палках, обуви, шапочках, о способах поворотов, подъемов и спусков.

Владимир Яковлевич и Светлана в других классах не встретили такого бурного отклика.

В седьмом и восьмом было несколько девочек, которых называли в интернате «стилягами». Они обычно держались от других подальше, ходили особняком и разговаривали вполголоса о каких-то своих секретах.

Эти девочки высокомерно отказались пойти в лыжный поход. По воскресеньям они привыкли ходить в кино, на танцы. Следом за ними отказалось и несколько мальчиков. Словом, из шестого «А», седьмого и восьмого классов записалось около пятидесяти человек.

Председатель Совета Справедливых Люба Райкова, поговорив с Валерией Михайловной, также решила ехать и даже без своего неизменного толстого «Журнала Правосудия».

Сбор был назначен на восемь утра в прихожей учебного корпуса.

Примеряя лыжи, проверяя крепления, ребята отрывисто переговаривались друг с другом. И за этими короткими, чисто деловыми репликами Петр Владимирович угадал, с каким трудом они сдерживают свою готовую прорваться энергию.

Так молодые лошадки, выведенные из стойл и уже запряженные, подергивают мускулами, бьют копытами и нетерпеливо ждут, когда ездок наконец сядет в санки и тронет вожжами. И помчатся тогда лошадки по наезженной дороге с ухаба на ухаб…

На улице, в метро, на вокзале все вели себя чинно, сдержанно. Но зато в вагоне электрички сразу прорвалось веселье; они хохотали, бегали вдоль прохода, шумно выражали свою радость.

Наконец приехали на какую-то платформу, с шумом, гремя лыжами и палками, вывалились наружу, на мороз, надели лыжи и пошли один за другим по ходкому твердому насту.

И через пять минут очутились в волшебном царстве зимнего леса.

Чудо как хорошо! Морозный воздух свежей струей вливался в легкие, через рукава и ворот подбирался к самому телу, будоражил мускулы. Мальчики и девочки, похлопывая лыжами по скользкой дороге, размеренно переставляя палки, поехали вперед.

Блестящий на солнце, лазоревый в тени, пушистый и нетронутый снег укрыл землю. На каждом пне, на каждой темно-зеленой еловой лапе выросло по ослепительно белой шапке.

Петр Владимирович с фотоаппаратом наготове отошел в сторону. Лыжники двигались несколькими отрядами – целая армия в разноцветных костюмах: синих, коричневых, серых, ярко-красных… Он нацелился – щелк! Еще раз – щелк!

Все шли, весело перекликаясь, звали друг друга, смеялись так звонко, что снежные глыбы сыпались с деревьев.

Румяная Галя Крышечкина в своем синем лыжном костюме скользила легко, скорым, размашистым шагом. За нею по той же лыжне двигался Миша Ключарев.

Пришли на гору, совсем не крутую, но длинную, усаженную рядами мелких сосенок. Петр Владимирович нацелился фотоаппаратом.

– Давай! – скомандовал он.

И с криками, визгами, наклонив туловища, палками поддерживая равновесие, покатились первые разноцветные лыжники. По их следам устремились остальные. Сверху не видно было, кто падал, кто барахтался, вздымая снежную пыль; за кустами с хохотом кувыркнулся еще один. Петр Владимирович едва успевал фотографировать. За его спиной отчаянно кто-то завизжал. Это Галя Крышечкина полетела вверх тормашками.

На помощь ей с правой стороны мчался Миша Ключарев, с левой спешил Игорь Ершов. Но Галя уже сама выбралась из ямы и, вся облепленная снегом, села на лыжу, поправляя крепление.

По морозному воздуху до Петра Владимировича долетели голоса Миши и Игоря:

– Помочь тебе встать? Лыжу не сломала?

– Спасибо, Игорь! Спасибо, Ключик! – звонко хохотала Галя. Всадив разом обе палки в снег, она снова помчалась дальше.

– И… – негромко позвала Алла.

Игорь тотчас же повернул лыжи и заспешил к ней. А Миша поехал следом за Галей…

Весь день, до самого захода солнца, без устали, без отдыха катались лыжники. Опомнились они уже в сумерках, когда и снег, и лес, и небо окрасились в темно-синие тона.

Веселые, как именинники, мокрые, как мочалки, голодные, как самые голодные волки, с волосами, налипшими на лбу и румяных щеках, все с хохотом втиснулись в теплую электричку.

– А я!.. А у меня!..

Каждый старался перекричать другого, рассказать, что с ним случилось, как он катался, как падал, что видел, как было дивно хорошо в снежном лесу и на ослепительной горке.

И все, не сговариваясь, решили: – Теперь каждое воскресенье до самой весны будем ходить на лыжах.

После нашего замечательного лыжного похода так хочется… просто не знаю, чего хочется, – прыгать, что ли, смеяться, шуметь…

Крокозавр говорил нам:

– Ребята, научитесь сдерживать свои чувства. А мы отвечали:

– На уроках понятно, а на переменах зачем?

А Крокозавр опять:

– Я и раньше вам говорил – изыскатели должны быть дисциплинированными. Почему-то сразу учиться стали хуже. Вчера две двойки и сегодня две.

И я просто не знаю, как это со мной случилось. Был у нас на третьем уроке русский язык; учительница диктует разные скучные фразы, а я попишу, попишу, потом закрою глаза и так ясно вижу: снег синий-синий, темные елки, облепленные снегом, солнце блестит на лыжнях…

Отдала тетрадку, а проверить не успела. И сегодня Галя Крайнова на весь класс:

– Крышечкина – хуже всех! Пятнадцать ошибок!

• Предыдущая
• 21/36
• Следующая